***
Чуя глядел с моста на воду, однако кроме своего разочарованного и разбитого взгляда не находил. — Надо же, какое прекрасное местечко, не правда ли? — прозвучал чей-то звонкий голос, обернувшись, Накахара увидел Дазая. — А, это ты, скумбрия… Если вновь захотелось утопиться, то сделай это где-нибудь в другом месте. — пробурчал рыжий. — И в мыслях такого не было. Хотя… Теперь даже как-то резко захотелось… — ответил шатен, но в ответ лишь получил грозный взгляд Накахары — И в чём же я ещё успел провиниться? — Не делай вид, что не знаешь! Ацуши нужно было остановить с самого начала, а не дожидаться, когда он помирать начнёт! У Ацу есть определённое время использования «Порчи», после которого с ним может случиться что-то ужасное. Если до твоей тупой бошки сразу дошло, что это «Порча», то нужно было сразу коснуться его. Хотя о чём с тобой можно разговаривать… Да с тобой «Порчу» вообще нельзя использовать! — кричал Чуя, надрывая свой голос. — Ясно… Ну и что планируешь теперь делать? — Не знаю… Но я не могу смириться с тем, что Ацуши мёртв. Что-то подсказывает мне, что он жив. Это странное чувство, но я понимаю, что мы связаны и он как-то выжил. А ещё… Я отомщу этим русским мразям. Даже если получится, то я убью Достоевского. Он переступил черту дозволенного. Такое не прощают, я готов закрыть глаза на многие вещи, но не на это. — серьёзно сказал Накахара, а его голубые глаза были наполнены суровостью и решимостью. — Как всё серьёзно. — лишь тихо ответил Осаму.***
Ацуши забыл всё, что было с ним. Начиная первой встречей с Дазаем и заканчивая последним диалогом с Чуей. Однако где-то в глубине души что-то навеяло старыми воспоминаниями. Например, проходя мимо магазина, где продавали вино, перед глазами Накаджимы сразу появились ярко-рыжие пряди, но парень лишь подумал, что это какая-то чушь и не стоит это принимать близко к сердцу. — Ты о чём-то задумался? — спросил Достоевский, дотронувшись до плеча Ацуши. — Нет, просто чепуха какая-то перед глазами появилась. Не бери в голову. — ответил Накаджима. Также стоит упоминуть, что Ацуши перекрасил себе волосы вновь в белоснежный цвет. Однако паренька немного напряг тот факт, что изначально у него были чёрные волосы. — Фёдор, а почему когда ты нашёл меня, мои волосы были чёрными? — Не знаю, может быть, ты их покрасил, а сам этого не помнишь. Такое иногда бывает.***
И вот, наконец наступил этот момент, оставалось только вставить и повернуть ключ, но вдруг Ацуши одёргивает Достоевского. — Фёдор, мне страшно… Это ведь вовсе необязательно, я могу и сам как-нибудь поискать жильё. В смысле, я же чужой для всех, ну кроме тебя. — прошептал Накаджима. — Ацуши, ну что за глупости? Не неси чушь, ты же знаешь, я этого не люблю. — ответил Достоевский, после чего открыл дверь, а Накаджима успел только взглотнуть. Ацуши успел мельком осмотреть коридор, заметив двух людей — Гончарова и Пушкина. И вот их взгляды встретились — искра, эмоции, буря… Да, пожалуй так бы и могло быть… «Это он? Человек-тигр? Но… Как? Господин Достоевский, что, начал сходить с ума?» — пронеслись мысли в голове Ивана. Увидев Накаджиму, Гончаров с Пушкиным сразу же попытались сбежать, вспомнив их последнюю встречу с человеком-тигром. — О, ты уже вернулся… — сказал Гоголь, первым делом обратив внимание на Фёдора, а потом перевёл свой взгляд на Ацуши, — Боже мой, какой милашка! Ещё один беловолосенький! Добро пожаловать в наш клуб светловолосых! Вань, ты точно не хочешь присоединиться к нам? — Коля, нет! — послышался крик из другой комнаты. «Он немного странный и чудной…» — подумал Накаджима — Жа-а-алко! Точно! Извини, Дост-кун, я заберу у тебя эту прелесть! — сказал Николай, схватив Ацуши за руку и потащив в комнату.***
— Проходи, белоснежный ты наш — сказал Николай, подтолкнув Накаджиму со спины — Итак, давай знакомиться. Меня зовут Гоголь, можешь называть меня Николаем, как это делает Дост-кун, ну или Колей, как это делают некоторые особи человеческого рода. — Приятно познакомиться. Ацуши Накаджима, — парень протянул руку своему новому другу, Гоголь же ответил взаимностью. — Продолжаем разговор. Как ты познакомился с Дост-куном? — Ну, Фёдор когда-то давно приехал в приют, где я жил, он наблюдал за мной долгое время… А потом он уехал. Но недавно Фёдор нашёл меня в трущобах и спас меня. — ответил Ацуши, а в сердце что-то кольнуло. — Какие волосы. Такие приятные, такие мягкие. Жаль только, что у тебя они короткие, разве что одна длинная прядь, — вздохнул Гоголь, после чего как-то воодушевился, — Слушай, а давай-ка я тебе попробую заплести косичку. — Ладно. — лишь пожал плечами Ацуши. — Вот и славненько! — Николай даже захлопал в ладоши, после чего принялся заплетать косу. «Он немного странный… Но скорее всего Гоголь вполне хороший и адекватный человек. Но почему те двое так меня испугались? Мы, что, были раньше знакомы?» — думал Накаджима. — Ну вот и всё собственно. Тебе так идёт эта косичка. Слушай, а ты не думал отрастить волосы? — спросил Николай, любуясь полученным результатом. — У меня никогда не было длинных волос. Да и для парня это немного странно. — Возьму и обижусь за такое! — фыркнул Гоголь, — Ну необязательно же как у меня. Можно по плечи, как у Дост-куна, например. Кстати, можно я буду называть тебя Ацу-куном? «Ацу!» — резко прозвучал голос Чуи в голове Накаджимы, но парня это только напрягло. — Да, почему бы и нет. — ответил Ацуши, прийдя в себя. — У тебя такие необычные глазки — лиловые с янтарными огоньками. Не часто встретишь такой цвет глаз у людей, редкий случай. — подметил Николай, рассматривая Накаджиму. — Слушай, а кто эти двое? И они, что, меня боятся? — А, ты про Ваню и Сашу… Ну, они немного странные, Гончаров вообще — бука стопроцентная. Однажды он выкинул мою коробку с резинками для волос, сказав, что перепутал её с моим остальным «хламом». Но ты же видишь, у меня тут просто своя атмосфера и свой личный порядок. Хотя волосы у Вани хорошие. А Пушкин — о нём вообще мало что можно сказать. Короче, он просто есть. — Ясно. А вы тут вчетвером живёте? Или кто-то ещё есть? — спросил Ацуши. — Конечно нет. Нас куда больше, но если я тебе всё расскажу, то тебе будет не интересно. Так что скажу, что у нас тут есть только одна девушка — Даша Донцова. Ну она своеобразная личность — вся такая важная, меня она почему-то вечно называет клоуном и психопатом. Вообще без понятия почему, а ещё Донцова вечно обижена на Дост-куна и никогда не принимает его попытки извиниться. В общем, та ещё заноза и бука. — ответил Гоголь, — Точно! Совсем забыл сказать про Сигму! Хотя… Я тебе всё равно про него много не расскажу! Но вы бы прекрасно поладили, у него даже одна половина волос беленькая словно снег, а ещё у него волосы длинные. Но Сигма никогда не даёт мне за плести ему косичку, вредина. — Понятно… Я тут задумался, тебе не сложно с такими волосами? Не думал обрезать косу? — Волосы? Волосы-то? Не-ет, я знаю, ты можешь подумать, что я мою их каждый день, может быть через два дня, а может через три. А как я мучаюсь, заплетая их, а как они мешаются, хоть полы ты ими мой. А не думаю ли я её отрезать? Но, нет! Обрезать косу — обрезать часть своей жизни… Ну на самом деле коса не такая уж и плохая. А знаешь что я ей делаю? Моё самое любимое занятие. Иди сюда, не бойся, не бойся, я тебя не убью и не защекочу. Это не в моей компетенции, по крайней мере пока что. Ну так вот, — и тут Гоголь резко перешёл на шёпот, начав не очень сильно душить Ацуши косой, — Я ей обычно душу любопытных, — после чего его голос вновь стал нормальным, — таких как ты! Просто шучу. «Всё же у меня смешанное мнение насчёт Гоголя… Он вроде бы и адекватный, но местами очень странный, точнее странное его поведение. Хотя может мне так просто кажется.» — подумал Накаджима.***
— Ну и как всё прошло? — спросил Достоевский. — Ацуши — милашка! Просто загляденье! Дост-кун, где ты достал такого паренька? — воскликнул Гоголь. — Там, где нужно. Хотя, признаюсь честно, я не ожидал, что вы так быстро поладите. Чем же он так привлёк? — Тем же чем и тебя. Ты же не просто используешь для того, чтобы найти книгу? — Я должен сдержать своё слово, которое дал ему много лет назад. Ведь словами на ветер не бросают. — ответил Фёдор.***
Ацуши смотрел через окно на прекрасное ночное небо. Всё-таки некоторые вещи неизмены. Нельзя забыть самого себя полностью как не старайся. «Это странно, но… Это всего лишь мои глупости. Моя новая жизнь началась с сегодняшнего дня. И я хочу быть нужным и полезным кому-то. Вскоре меня уже не будут мучить эти глупые мыслишки. Я стану тем человеком, которым хочу быть.» — рассмышлял Ацуши.