***
Чуя пытался расследовать всё это странное дело, он просто не верил во всё это. Накахаре хотелось найти живого Ацуши, а даже если это окажется неправдой, то просто отомстить Достоевскому, ведь он переступил черту доступного. Он убил и уничтожил Ацуши. Убил и уничтожил его Ацуши. Это не допустимо, да, пускай Чуя не знал всей правды, но желание рвать и метать было огромным. Однако сейчас он стоял в том самом переулке, где похитил Накаджиму, где их взгляды впервые за долгое время столкнулись. Невольно вспомнился тот день, Накахара лишь вздохнул, однако потом почувствовал, что кто-то схватил его за шею. — Накахара Чуя, не так ли? — рыжий медленно повернул голову, после чего увидел Достоевского, тут же голубые глаза наполнились ненавистью и желанием убить Фёдора, Накахара начал по-тихому доставать нож из кармана — Попытаешься хоть что-то сделать, сделаешь лишь себе хуже. К сожалению, я дал одному человеку обещание, что не убью тебя, всё же в некотором роде жаль, что поступил так. Извиняюсь, отошёл от темы. Ах, так непривычно видеть тебя вживую… — Ублюдок! Ты убил Ацу и пытался несколько раз убить меня! Чего ещё от меня нужно?! — Как грубо. Однако ты идёшь по той дорожке, по которой тебе совершенно не надо идти. Тебе лучше не лезть в мои планы, ибо в ином случае ты очень пожалеешь об этом и лишь разочаруешься в реальности. Хотя, забавно, что ты преследуешь меня, чтобы отомстить за него. Как же это всё-таки глупо — бросаться в огонь ради того, кого любил и того, кого уже нет. Ну разве не нелепо? — Молчи! Ты переступил черту дозволенного, я никогда этого не прощу. Я убью тебя! Обязательно убью, пускай не сегодня, но я сделаю это! Ацу не заслужил смерти, а ты… Настоящий дьявол! И я не проиграю тебе! Ни за что и никогда! — тут Накахара смог выбраться из хватки Фёдора, и на ставил на него пистолет. — А ты не любишь проигрывать, впрочем, как и я. Однако забавно, что подобное тебе существо, сосуд для сдерживания Арахабаки, смогло влюбиться в обычного человека вроде Ацуши, — тут что-то кольнуло в сердце Чуе кольнуло, что-то очень болезненное — Похоже я задел твои чувства. Но ты ведь не человек, тебя вообще долгое время не существовало в нашем мире. Как ни крути, а это правда. Ты никогда не сможешь стать человеком, ты всего лишь пустота. Вот и всё. — Я человек! Мне не нужны доказательства, я знаю это сам! Не человек тут только ты! И я истреблю каждого из вас! Всех до единого! — Истребишь? Как наивно… Твоя проблема в том, что ты привязываешь к людям, а когда они пропадают, то больно только тебе, им же всё равно на тебя. Интересно, какой в этот раз случай? Третий, верно? Чуя выстрелил несколько раз, но увы, безуспешно, Достоевский лишь поймал пули пальцами. — Мимо, но знаешь, то, что ты называешь любовью на самом деле не существует. Как таковой любви не существует, есть только страсть между людьми, но не более. Эта страсть лишь мешает и сводит людей с ума, из-за неё люди идут и совершают самые бессмысленные поступки. «Любовь» делает только больно, впрочем ты и сам это знаешь, — сказал Фёдор — Однако игра с тобой обещает быть интересной, Накахара. Думаю, мы с тобой ещё обязательно увидимся. Однако, есть вероятность, что ты будешь сильно разочарован реальностью… Что ж, мне пора. До скорой встречи. — после этого Фёдор исчез, Чуя даже не смог понять, что всё произошло так быстро. Вдруг сердцебиение участилось, дыхание стало как будто бы рваным, ощущение, как будто бы это шок. Но спустя несколько минут рыжий начал приходить в себя, пытаясь понять, что он сейчас сделал. Однако Чуя ни капельки не жалел о содеянном, ведь если жизнь даёт шанс, то нужно хвататься за него. «Я не проиграю ему. Это ради тебя, Ацу, только ради тебя одного. Я вступлю и выиграю эту партию в шахматы! Я не могу не победить, ведь… Я люблю тебя, Ацу! Я поклялся, что буду защищать тебя до самого конца! Пускай всё вышло так печально, но всё же, я буду держать своё обещание! Берегись, Достоевский. Карма обязательно придёт за тобой» — подумал Чуя, взглянув на небо. Он будет стоять до самого конца за свои цели и желания, за то, что любил и любит. Именно поэтому Накахара продолжит стражаться и идти дальше. Ведь Чуя никогда не сдаётся, сейчас нельзя сдаваться, тут только один путь — идти до самого конца.Я убью тебя
11 апреля 2020 г. в 08:36
Несколько дней новой жизни Ацуши проходят даже хорошо, как-то даже слишком хорошо. Однако где-то в глубине души у Накаджимы скребутся кошки. Почему-то, пареньку кажется, что он делает что-то не так и это самое «что-то» лежит прямо на поверхности, оно прямо тут, совсем рядышком, где-то очень близко. Но что и где? Увы, это не ясно.
Ацуши частенько видит перед глазами что-то, что осталось ему от своих старых воспоминаний и разума, но всё это как-то слишком расплывчато, понять что-либо почти невозможно, трудно до безумия. Но при этом парень прекрасно понимает, что забыл что-то важное, слишком важное, такое, что нельзя забывать ни при каких обстоятельствах. Хотя тут даже забыть не что-то, а кого-то. Кого-то, кто был дороже всего на свете, ради кого нужно было стоять до самого конца, с кем было во истину хорошо и приятно, того, кто всегда поддержит и выслушает в трудную минуту.
«Почему у меня такое ощущение, что я забыл что-то важное? Это чувство не отпускает меня… Но это всё глупости! Я не должен думать над этим! Сейчас моя задача — помочь Фёдору и всем остальным найти книгу!» — думал Ацуши, помогая Гончарову с готовкой.
— Ты в порядке? — спросил Иван, дотронувшись до плеча Накаджимы, тем самым возращая его в реальность.
— Да, всё отлично. Я ведь правильно делаю? — задал вопрос Ацуши, продолжая смешивать ингредиенты для сырников.
— Пока что да. Слушай, ты, это, извини за весь этот цирк, что был несколько дней назад. — попытался извиниться Гончаров, вспомнив про то, как недавно шугался лишь от одного появления Накаджимы.
— Да ничего страшного, с кем не бывает. Кстати, а почему вы называете это блюдо сырниками? Ведь в их основе же творог, а не сыр.
— Всё просто, раньше на Руси творог называли сыром, вот и всё. Никто в здравом уме не готовил сырники из сыра, это же как минимум невкусно. — ответил Иван.
Спустя некоторое время сырники были готовы, во время готовки Ацуши старался сделать так, чтобы эти творожные котлетки не подгорели. Однако всё вышло довольно-таки хорошо, ну это если не считать несколько подзатыльников, полученных во время готовки от Гончарова, потому что «надо лучше стараться и следить».
— Итак, завтрак готов, но нам не хватает прекрасного чая. Конечно, ещё не все проснулись, а господин Достоевский вообще куда-то ушёл, но нам нужно заранее заварить чай. На самом деле, я бы ни за что не подпустил тебя к моему чайнику, но поскольку ты самый адекватный из всей нашей большой компании, то доверить это можно только тебе. Кстати, ты знаешь какой чай больше всего нравится господину?
— Не уверен конечно, но когда, я был ребёнком, мы с Фёдором очень часто пили чёрный чай с бергамотом. — ответил Ацуши.
— В чём-то ты прав, Накаджима. Однако подобный чай не подходит для распития по утрам, поэтому мы заварим зелёный чай с ромашкой и мятой.
Ацуши нравилось наблюдать в такие моменты за Иваном, он казался волшебником, который мастерски превращает разные травы и воду в нечто прекрасное.
«Хм, интересно, а куда и зачем ушёл Фёдор?» — лишь на минуту отвлёкся Накаджима, подумав над этим.