Тьма, окрашенная Светом

      Ацуши всё ещё продолжал метаться с одной стороны на другую — то ему казалось, что его предали и это действительно так, а Накахара был полностью прав с самого начала; то Накаджиме казалось, что всё вовсе не так, никто его не предавал, на него возложены надежды и высокие ожидания, он обязан выполнить план по устранению Накахары.       Однако сейчас, Ацуши особо не думал об этом, сейчас он дурачился, ввязав в это дело и Чую. Беловолосый схватил шляпу рыжего, надев её на себя, после убегая от Накахары, который намеревался забрать свою вещицу обратно, ну и заодно самую малость поиграться, вернее, подурачиться с Накаджимой.       Их бег, эти догонялки продолжались уже минут пятнадцать, если не двадцать. Чуя так и не понял, почему до сих пор не остановил это дело, ему даже нравилось это дурачество. Нравилось, как на Ацуши смотрится головной убор, улыбающийся Накаджима, улыбка которого, делала рыжего счастливым, как беловолосый играется с шляпой, совершенно не обижаясь на то, что Накаджима несколько раз назвал её дурацкой. — Ацу! Вернись! — крикнул Чуя, догоняя беловолосого. — Не-а! Накахара, мне нравится твоя дурацкая шляпа! И я её тебе отдавать не собираюсь! — ответил Накаджима, заливаясь смехом, причину которого, он не понимал. — Она тебе очень идёт. Ты выглядишь в ней как прирождённый мафиози. — заметил рыжий, отчего Ацуши замер, в его голове сразу же пробежало воспоминание, напомнив о случае, когда Чуя надел на него шляпу, подметив, что Накаджиме идёт и ему было бы неплохо тоже начать носить головной убор. Из-за этого воспоминания Ацуши резко остановился, застыв на месте, а рыжий наконец смог забрать свою шляпу. — И я выиграл. Никому не позволю забрать мою драгоценную шляпку. — Чуя-сан, ты меня отвлёк! Нечестно так говорить! Ты меня своими речами и словечками заставляешь вспоминать всё, а если на меня нахлынули воспоминания, то я впадаю в ступор. Зато вспомнил, что ты когда-то уже говорил мне подобное. — Кстати, ты тогда тоже терял память. У тебя амнезия была. И я тогда пытался восстановить тебе память. А в итоге ты всё вспомнил, когда на тебя случайно упала наша фотография. — Упала фотография... Точно! Накахара! Может, если ты меня ударишь чем-нибудь тяжёлым, то я всё вспомню? — предположил Накаджима, явно воодушевившись, в лиловых глазах даже искры засверкали. — Не думаю, в тот раз это была амнезия из-за сильного ранения, а здесь же другое — тебе память стёрли с помощью контракта эсперов... То есть, мы так предполагаем и верим, что это правда. — Ла-адно. — вздохнул Ацуши, а его настрой самую малость испарился, — Мы ведь сегодня идём в мой дом. Сегодняшний день обязательно всё изменит. Вот увидишь. — Ты наконец-таки точно определишься насчёт Достоевского — тупая сука ли он или нет? — самую малость посаркастировал Чуя. — Если да, то я открою бутылку вина и мы вместе выпьем, залечивая твои душевные раны. И проходя пять стадий предательства. — Пять стадий предательства? — переспросил беловолосый. — Ну да, пять стадий предательства — отрицание, непонимание, осознание, гнев и принятие. — Как-нибудь обязательно расскажи поподробнее, а сейчас нам пора идти. — фыркнул Накаджима, схватив рыжего за руку.

***

      Парни почти дошли до нужного им здания, только вот Ацуши смог каким-то непонятным для Накахары образом уловить знакомые запахи в одном из переулков. Беловолосый сказал, что догонёт Чую, поэтому рыжий может идти дальше, Накаджима через пару минут подойдёт. Доверившись собеседнику, Накахара пошёл дальше, а беловолосый зашёл в переулок. И там он увидел того, кого определённо не ожидал встретить — Цветаеву. — Так-так, Накаджима. Здравствуй. — улыбнулась она, Ацуши же, почувствовав некий подвох, всё равно достаточно близкой подошёл к ней весьма близко.       Кажется, она полезла с объятиями, однако, вместе обнимашек, беловолосый почувствовал что-то невероятно острое в своём боку, изо рта потекла кровь, рубашка начинала окрашиваться в алый цвет, а парень увидел нож, что был вокнут ему в живот. Боль была адской, казалось, что его регенерация просто испарилась, тело слабело с каждой секундой. — Цветаева... Зачем?! Мы ведь коллеги, я ведь всё ещё предан Достоевскому... Я выполняю план, я убью Накахару... — хрипел Ацуши еле дыша, попутно вытаскивая из себя нож, однако это лишь усугубило его положение. — Предатель! — крикнула Цветаева. — Ты нас предал! Из всех грешников, предатели — худшие! И такова твоя карма, твоё наказание. Крысы мёртвого дома — это маленькая шлюпка, где полно знакомых, и ты не смог удержаться на ней! Ты заслуживаешь смерти в полном одиночестве! Неужели ты и вправду думал, что все так тобой дорожат с самого начала? Да всем было плевать на тебя! Потому что ты — лицемер и полное ничтожество! Такому как ты не место ни в одном месте. Никому ты не сдался! Даже этому тупому рыжему мафиози. Тебе дали простое задание, а ты и его не выполнил! Ты предал самых близких тебе людей, тех, кто приютил тебя — нас! И поэтому я тебя убью. Предатели должны умирать! Ты выбрал не семью, а никчёмный хлам! Ты выбрал хлам!       Ацуши пронзила дрожь, по телу пробежали судороги, дышать становилось всё сложнее. К тому же, его мир просто сломался — теперь всё кончено. Ему больше некуда идти, сейчас его убьют. Ничего не осталось, даже если Накахара придёт, то он будет уже мёртв. Неужели вот таким его запомнят? Неужели он умрёт так рано? Так и не поднявшись с колен, упустив свой шанс? — Не-ет... — прошептал он сквозь слёзы, — Нет! Прошу, дай мне ещё один шанс! — Ты всё потерял и всё упустил. Пришло время расплаты. Ты ведь помнишь, что моя способность — это контроль тела и разума. Сейчас ты не можешь двигаться не только из-за раны, но и из-за моей способности. И остаётся лишь последний штрих — я убью тебя твоим же даром, Ацуши Накаджима!       Шатенка начала шептать: «Безумие — правда, остальное всё — ложь. Ох, тёмные силы, не введите меня в дрожь». Ацуши против своей воли, которая, казалось бы, просто испарилась и исчезла, повторял слова, активируя «Порчу». Его глаза тут же приняли вид кошачьев зрачков алого цвета, тело покрылось кровавыми узорами, появились тигринные лапы. Это состояние измотывало его, Ацуши чувствовал как силы и жизнь покидают его.       Он один здесь, Цветаева просто испарилась, а Накахары рядом нет. Ацуши до жути боится одиночества, и сейчас оно накрыло его с головой. Похоже, это и вправду его конец, никого нет рядом, он не сделал ничего достойного, не почувствовал себя счастливым человеком, он несчастлив.       Хотелось лишь, чтобы хоть кто-нибудь сейчас с ним был. Кто-то, кто смог бы помочь, остановить это, спасти его. Все отвернулись, никто больше не верит в него, никому нет до него дела. Он выбрал хлам и получил за это наказание. — Ацуши! — вдруг из неоткуда раздался крик Чуи, беловолосый вновь начал нормально видеть, почувствовав некое облегчение и то, что сейчас он лежал на коленях рыжего. — Чуя-сан... — по щекам побежали слёзы. — Прошу, останови это! Я не могу больше! — Я обнулил «Порчу». Я знаю, тяжёло держаться... Но прошу, держись! Ещё немного побудь в сознании! Ацуши! Не умирай, пожалуйста! Не покидай меня! Я не хочу тебя терять опять! Дыши! Ты сможешь, давай же! — слёзы текли ручьём из глаз рыжего, падая на тело Накаджимы.       Тигр определённо хотел ответить, сказать хоть что-нибудь, но сил просто не было. Он выбрал хлам, он умирал из-за своего решения, однако находясь на смертном одре не в полном одиночестве — Накахара рядом с ним. Жаль, что он не сможет прожить свою жизнь долго и счастливо.