Тьма, окрашенная Светом

      Действия Накахары ввели Ацуши в некий ступор. Но надо было действовать, решить всё прямо сейчас. Он определённо будет делать то, что говорит ему сердце. Накаджима выдохнул и приготовился к серьёзному разговору. — Чуя-сан… — Ацуши было трудно говорить, он буквально делал это сквозь слёзы, — С самого начала я должен был убить тебя. Такова была моя миссия — войти в доверие и уничтожить. Сначала притворялся, а потом всё начало меняться — я увидел тебя с другой стороны, ты стал для меня самым дорогим человеком на свете. Я не представляю свою жизнь без тебя... Блять, Накахара, даже не знаю хочу ли я убить тебя или поцеловать, ударить или обнять... Я должен был тебя убить, но просто не могу это сделать! У меня оставалась привязанность к Фёдору, но теперь всё в прошлом! Я должен был влюбить тебя в себя, но никак не влюбиться самому! Я люблю тебя, Накахара! И мне плевать как ты отреагируешь! Пускай отвергнешь, пускай возненавидишь и убьёшь! Но я люблю тебя!       Ацуши хотел было сказать что-нибудь, но Чуя лишь дотронулся пальцем до губ Накаджимы, тихо прошипев. И вдруг, он вновь ощутил поцелуй рыжего. Этот поцелуй был нежным, такого определённо раньше не было. Это было и вправду незабываемо, прекрасно и чудесно. Хоть беловолосый и покраснел. — Я люблю тебя, Ацуши Накаджима. — тихо прошептал Накахара, улыбнувшись.       После поцелуя и слов рыжего, в голове беловолосого начала тут же наполняться потерянными воспоминаниями. Они были чёткими, он всё вспоминал, казалось, что они неслись со скоростью света, но при этом воспоминания были чёткими. Наконец случилось то, что уже давно должно было произойти — к Ацуши вернулась память. — Чуя? — спросил Накаджима, прошептав имя рыжего. — Ацуши! Повтори это ещё раз! — Что именно, Чуя? — не понимал беловолосый. — Ты назвал меня по имени! Не Накахарой, не Чуей-саном, не рыжим извращенцем! К тебе вернулись воспоминания! Я так рад! — крикнул мафиози, набросившись на Ацу с обнимашками и заплакав. — Мне очень жаль, Чуя! Я пошёл на сделку с Достоевским, чтобы спасти тебя! Думал, что если ты узнаешь, что я работаю на него, то посчитаешь меня предателем, возненавидишь и, возможно, убьёшь! Я любил тебя тогда и продолжаю любить сейчас! Я смог влюбиться в тебя дважды! Пускай часть меня забыла какими были твои объятия, но другая всё ещё помнила, как меня завораживала твоя улыбка! И я пойму, если ты захочешь убить меня, если ты ненавидишь меня сейчас! Потому что я принёс тебе одни проблемы, боль и страдания! Я думал, что не смогу сделать тебе больнее, но сделал только хуже! — рыдал Накаджима. — Котёночек, всё хорошо... Я ни за что не смогу возненавидеть тебя! Мечтай об этом только в своих кошмарах! Я знаю о том, что у тебя были чувства ко мне, но к сожалению, это случилось слишком поздно... Помнишь, когда мы за месяц до того случая, пили вино, ты спросил кто я для тебя и я ответил, что просто друг и напарник? Так вот, я был тогда влюблён в тебя! Я боялся того, что буду отвергнут, поэтому молчал. И, кстати, тем человеком, который не сумел сказать о своих чувствах тебе, был я! Мне жаль, что всё так вышло! Я убежал тогда, а ты пострадал! Прости меня... — надрывал голос рыжий. — Как раз таки тебе, не за что извиняться. Я — сплошная проблема для тебя. Но я больше не собираюсь оставлять тебя одного! Я ни за что не уйду от тебя! Пожалуй, мне стоит извиниться ещё за кое-что... Мне жаль, что я подарил свой первый поцелуй не тебе. Жаль, что заставил тебя страдать. Жаль, за всё то, что произошло из-за Достоевского... Я не знаю как быть хорошим парнем... Какими должны быть отношения... Но хочу быть с тобой, Чу! — Тогда, может быть, будем учиться вместе? — предложил Накахара, взяв Ацуши за руку. — Я хотел бы начать отношения с тобой. Романтические отношения. Давай встречаться? — Я согласен! Да, да, и ещё раз да! Боже, я вновь бессилен. Я смотрю в твои глаза и небо — это предел! — Ацу, у меня нет многих вещей. Я не гениален. Всё, что у меня есть — это верность и преданность, терпимость к боли и мой не совсем блестящий ум. Но не переживай! Моя любовь к тебе никогда не будет под сомнением! И пока я жив, ты никогда не будешь чувствовать себя несчастным... Я сделаю тебе самым счастливым человеком, — прошептал Чуя, после почувствовав поцелуй беловолосого и ответив взаимностью. — Я уже счастлив. — улыбнулся Накаджима. — Я просто хочу, чтобы ты был рядом... — Поэтому я здесь, ради тебя. — в ответ улыбнулся Чуя. — Ацу, мне очень жаль за то, через что ты прошёл из-за Достоевского. Он использовал тебя, пытался промыть тебе мозги, манипулировал тобой. И рядом никого не было, кто мог бы остановить его. Я не смог остановить его. Я искал везде, но не смог найти тебя вовремя, он переиграл меня. — О чём ты? Это я тебя втянул в это. Ты пострадал из-за меня. Я сам позволил ему делать это, потому что поверил в его план. Поверил в Достоевского. Тогда в его словах было так много смысла... Он сказал, что любит меня, и что я любил его в ответ — поэтому я повёлся. Я — та ещё сволочь и скотина, поэтому у тебя есть причины обижаться, злиться и не прощать меня за подобное. Я даже не знаю как могу отблагодарить тебя за то, что ты для меня сделал... — плакал Ацуши, роняя слёзы на плечи рыжего. — Ацу, ты не виноват ни в чём. Хватит себя винить. Твоей лучшей благодарностью будет, если ты не кинешься опять в огонь, а потом пропадёшь. Просто оставайся рядом и будь живым — этого будет вполне достаточно. — «Проклятые» вновь вместе? — спросил беловолосый. — Да, навсегда. Видимо, даже судьба не хочет нас разлучать. Мы пройдём через всё вместе. Убьём Достоевского, покончим с Крысами и будем жить ещё счастливее. Неважно, что будет дальше. Мы всё преодолеем. — ответил Чуя, обняв Накаджиму.       Всё определённо налаживается. Рассвет придёт и обязательно будет радуга. Слёзы катились по щекам — они видят радугу в слезах друг друга. Их души ближе через шторм, боль общих бед и ран. Буря наконец стихла.