***
Работу они выполнили весьма быстро. Ацуши даже смог словить чувство некой ностальгии по былым временам. Можно было уже уходить, однако Накаджима что-то почувствовал, идя по улицам города, из-за чего отправил Чую одного. Поначалу рыжий ужасно противился, говоря, что когда тигр остаётся один, то вечно попадает во всякие приключения на пятую точку, также напомнив про последнее приключение, которое уж слишком затянулось. Кое-как Ацуши всё-таки смог убедить Накахару уйти, хоть это и далось ему достаточно тяжело. Идя по не особо людным дворам города, беловолосый подметил для себя, что чаще он попадает во всякие передряги именно в переулках и подворотнях. И сейчас чутьё вело его как раз таки в один из таких переулков. Накаджиму это немного напрягало, а факт того, что сейчас ночь дополнительно напрягал его. — Не слишком ли позднее время для тебя? — раздался знакомый голос, и повернув голову. Ацуши увидел того, кого определённо не хотел видеть — Достоевского. В глазах беловолосого тут же пробежал мимолётный страх, однако взяв себя в руки, он лишь хмыкнул. — Мы как бы не дети. Допоздна гулять можно уже. — может в Накаджиме проснулась дерзость, а может сущность тигра на него так повлияла, но кое-что оставалось правдой — из робкого и слабого мальчишки, который зависел от чужих решений и мнения, не имел собственного мнения и воли, выполняя лишь чьи-то приказы, он стал сильным и решительным парнем, которого много чего не колеблет. Его характер и вправду изменился, а от той безвольной куклы, казалось, не осталось и следа. — Какие мы дерзкие. — прокомментировал Фёдор, усмехнувшись. — В последний раз мы виделись три месяца назад. Признаюсь, я был удивлён тем, что произошло. Знай, я не одобряю твои действия. — А мне и даром не сдалось твоё одобрение. — прошипел Ацуши. — И да, прежде чем ты задашь мне вопросы, я сразу отвечу. Нет, нет и нет. — И вот этим я не удивлён. Всё-таки Накахара оказывает на тебя дурное влияние. Ацуши, ты ведь осознаёшь, что в таком случае нашему договору конец? — Не зови меня Ацуши. Тебе это делать необязательно, даже права не имеешь на это. Зови меня просто Накаджимой, или Тигром. Я ведь твоё сплошное разочарование. И больше не намерен помогать тебе с чем-либо. Мы теперь, по разные стороны баррикад. — сказал беловолосый. — И да, ты первый не сдержал обещание. Ты обещал не убивать его, а сделал совершенно обратное твоим словам. — Подожди, ты сказал: «Ты не должен трогать Чую Накахару». Но ты не говорил: «Твои люди не должны трогать Чую Накахару». Следи за своими словами, тигрёнок. — Если ты цепляешься за слова, то я буду цепляться за действия. Мы оба знаем, что я, что ты — не особо удачные стрелки. Так что когда ты тогда стрелял, то собирался убить Чую. Против этого заявления ты пойти не сможешь. — Накаджима, ты умеешь делать правильный ход. Но неужели ты собираешься вечно хранить секреты от Накахары? У тебя ведь полно своих скелетов в шкафу, о которых ты ни за что не расскажешь ему. Ко всему прочему, ты остаёшься слишком привязан ко мне, тигрёнок. Мы с тобой связаны, да и без меня ты мало что можешь представлять. Я дал тебе силу. — сказал Достоевский. — Да пошла к херам твоя сила! — прорычал Ацуши, прижав Фёдора к стене. — Я никогда не просил о ней. И с этого дня я не воспользуюсь ею. Прежде чем ты мне заявишь, что поступив по-своему, я никогда не смогу защитить его, то я отвечу тебе — я смогу. — Этот взгляд. Ты и вправду невероятно похож на Накахару. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Как и он, ты просто не умеешь вовремя останавливаться. Ты определённо пожалеешь о своём решении. Ты ведь прекрасно знаешь, что я могу сделать. — прошептал Достоевский. — Раз так… — Накаджима наконец отпустил его, отойдя назад, после сняв с себя кулон и бросив его к ногам бывшего. — Аривидерчи, Фёдор. Я не желаю участвовать в твоих махинациях, я стираю себя из твоей повести. Извини, но цена твоей любви и войны слишком высока и непосильна для меня. Мне плевать, что ты там придумаешь, но и я найду выход. — Вот как… Тогда у меня к тебе маленький вопрос — а что дальше? — спросил Достоевский. — Ты свободен, но знаешь ли ты, насколько тяжело управлять? Ты сам по себе. Ну что ж, превосходно! Ты вообще осознаёшь, что сейчас происходит? Океаны вздымаются, а империи рушатся. Всё куда сложнее, если это твои заботы. Когда твои люди скажут, что ненавидят тебя, не приползай обратно ко мне. «Верно, ты ведь сам придёшь по мою душу». — подумал Накаджима. Они уже собирались расходится по разные стороны, как вдруг раздался выстрел, из-за чего Фёдор упал на колени, а изо рта у него пошла кровь. Ацуши быстро среагировал и увидел Чую. Взгляды парней встретились, а Накаджима не мог понять, что же рыжий тут делал? Он ведь должен был уйти далеко. Неужели вернулся из-за тигра? — Не беспокойся, не приползём. — усмехнулся Накахара, после подойдя к любимому и серьёзно взглянув на того. — Ацу, пойдём домой.***
— Так, что ты там делал? — спросил беловолосый. — То, что должен. Не мог же я тебя одного бросить. — ответил Чуя, вновь бросив серьёзный взгляд на Накаджиму. — Вернее сначала вроде как ушёл, а потом вернулся, нельзя же тебя оставить с ним наедине. — Наверное. — прошептал Ацуши. — Чёрт! Я не смог убить его, попал неточно! В следующий раз, обязательно прикончу! — прошипел Накахара. — Да неважно. — вздохнул Накаджима. — Спасибо тебе, Чу. Дальше, никто ничего не говорил, парни лишь держались за руку. И ладонь Ацуши всё ещё оставалась холодной, что немного волновало Чую, однако, он лишь согревал ручонку любимого. Слова этим двоим сейчас были просто не нужны, они и без них всё прекрасно понимали. Ацуши наконец начал потихоньку успокаиваться, всё-таки эта ночка оставила на нём некий след. Пройдя несколько кварталов, Ацуши прислушался и услышал знакомую мелодию, а потом и знакомый женский голос. Да и строчки песни он прекрасно помнил и слышал сейчас их:Я так хотел всё забыть, но было бы, Там, где горят фонари застыла ты Навсегда, в отражении зеркал, Понимал не найду, что хочу, Чёрт, опять потерял!
Ацуши схватил Чую за руку, пошёл к источнику звука, при этом напевая, хотя вернее, подпевая:Как будто бы не понимая, от чего почему, Как будто бы не различая соль и сахар во рту. Конечно, мог бы забыть, но это слишком, тип, Не мне тебе говорить, что бывает тепло…
Когда же они подошли к нужному месту, то Накаджима сразу же увидел того, кого уж точно был не прочь увидеть — Донцову. Беловолосый замер, а Дарья, подняв голову и заметив старого друга, отложила гитару, прекратив играть свои песни, встала и подбежала с объятиями на него. — Боже мой, Ацуши! Как же давно я тебя не видела-то! — радовалась она, — Три месяца прошло, ты так изменился. И Накахара тоже тут! Сегодня и вправду хорошая ночка. — Даша, я хотел бы перед тобой извиниться. Тогда я был не прав, просто наивным идиотом был! Прости меня! — извинялся Накаджима. — Хе-ей, ничего страшного. Как говориться, и не такие глупости делали. Как бывшая Феди, прекрасно понимаю, что ты тогда проходил, поэтому зла никогда и не держала. — улыбнулась Донцова. — А ты как всегда играешь свои песни. Кстати, как ты? Довела Достоевского до белого каления? — поинтересовался Ацуши. — Поверь, не я его довела, а вы двое. Ты бы видел его лицо несколько дней назад. Я уж было подумала, что у него истерика даже начнётся. А чего вы ночью-то делаете? — Да так, делами занимались. — ответил Накахара. — Ну и почти грохнули одну русскую суку. — Да ладно! Федю, что ли? — на это беловолосый лишь кивнул. — Боже, вы ж мою мечту практически выполняли. Чтобы знали, парни, вы лучшие. Точно! Поздравляю вас, с началом отношений. Вы долго к этому шли и заслужили своё счастье. Рада за вас. — Донцова, ты ведь от него тоже ушла. Ты, что, живёшь на улице? — Ох, дорогуша, тебе ещё учиться и учиться быть бывшим Феди. Во-первых — я не настолько сумасшедшая как некоторые, чтобы жить с этим мудаком в одном доме два года целыми сутками. У меня есть своя квартира, о которой эта сволочь, определённо не знает, всё-таки хорошо умею скрываться. А во-вторых — скажем так, его денежный счёт слегка упал. Я самую малость обокрала Федю. Нет, ну, а что? За моральный ущерб моим нервам платить надо, и это весьма дорогая оплата. — ответила Дарья. — И что же ты собираешься делать дальше? — поинтересовался рыжий. — Помочь вам, конечно же. Я тоже желаю отправить своего бывшего на тот свет. Ибо он меня конкретно задолбал и испортил мне жизнь. Причём дважды. Слишком уж много дерьма для одного человека. Так что я полностью на вашей стороне. — Донцова взглянула на крайне обеспокоенного Ацуши, после переведя взгляд на Накахару. — Чуя, можно тебя на пару слов? — Конечно. — рыжий подошёл к ней, а Накаджима весьма далеко отошёл, так что он не мог слышать их разговор. — Неужели ты ничего не заметил? — удивилась блондинка. — Даже я вижу как ему плохо. Запомни, встречи с этим мудаком сильно изводят Ацуши. Сейчас ему нужна твоя поддержка, как никогда раньше. Поговори с ним. Обязательно поговори. Может он и делает вид, что всё в порядке, но это не так. Ацуши может ещё очень не скоро отойди от всего этого. Ему просто необходим близкий человек — ты. Накахара, не имеешь понятия какого это находится в подобной ситуации одному, не иметь ни одного человека, который может поддержать ободрить. Поверь, это отвратительно, жизнь напоминает сплошной кошмар, от которого ты никак не можешь проснуться. — Н-но я просто не знаю как правильно это сделать… — Нет, Накахара! Только ты и знаешь! Его ещё больше ранили слова Достоевского, человека, который его предал и принёс ему одну боль! Поверь, сейчас я буду для Ацуши лишь ходячим напоминанием о мудаке, который разбил ему сердце. — Ты права, я смогу это сделать. — он уже собирался идти, как вдруг Донцова остановила его. — Погоди, ещё кое-что. Береги его! Слышишь?! Я не переживу ещё одного парня-мудака, который разобьёт ему сердце! Он не переживёт второе такое предательство. Поэтому, просто запомни, что если ты так поступишь, то я убью тебя, Чуя. И я тут не шучу, серьёзно, уничтожу. Причём, максимально изощрённым способом. — с максимальной серьёзностью сказала она. — Я понял. Мне пора идти. До скорых встреч! — крикнул он, побежав к Ацуши. «Они действительно любят друг друга. Я желаю Накаджиме только добра и счастья, однако чувствую боль, что люблю его… Блять! Я ведь так и не рассказала им про свой секрет. Однако я обязана это сделать! Пускай и Чуя меня за это наверняка убьёт». — размышляла Дарья, глядя вдаль.***
— Ацу… — рыжий подошёл к Накаджиме, который сидел на холодном тротуаре, сделав то же самое. — Милый, давай поговорим. Я знаю и понимаю, что тебе очень тяжело от предательства Достоевского. Но здесь его нет! И поверь, больше рядом не будет! Зато рядом есть я. И ни за что на свете не предам тебя. Даю тебе обещание мафиози. Знаю, тяжело, но просто поговори со мной. — Чу… — Ацуши заплаканными глазами взглянул на Накахару. — Да, я не могу это так легко отпустить! Меня иногда просто может накрыть! А ещё я постоянно сравниваю тебя с ним! Но это просто нелепо! Просто потому, что ты лучше этого придурка в тысячу, нет, в миллионы раз! Иногда я случайно вспоминаю что-то из того времени. Он называл меня тигрёнком и, о боже, это идиотское «душа моя»! Слышишь? Никогда не смей так меня называть! Я это ненавижу! Ненавижу себя, что был таким идиотом! И что никак не могу отпустить! — Всё хорошо. Запомни, я всегда рядом, чтобы поддержать тебя. Я не брошу тебя. Просто по одной простой причине — люблю тебя, Ацу. — Спасибо. — снова шепнул беловолосый, обняв рыжего. — С тобой мне и вправду лучше всего. Так что я тоже никогда не смогу откинуть и вычеркнуть тебя из своей жизни! Просто не бросай меня, пожалуйста! Этого мне будет вполне достаточно. Накаджима вновь зарыдал на плечо Чуи. Рыжий же просто молчал, гладя по спине парня, что успокаивало Ацуши. Эту ночь они запомнят надолго, этот ценный урок запомнят надолго.