***
— М? — это было первое, что пробормотала Дашка спросонья, после наконец окончательно проснувшись и поняв, что шатен обнимал её. — С добрым утром. — шепнул Дазай, всё так же не выпуская блондинку из объятий. — Я ни черта не понимаю. Может как-нибудь объяснишь? — Ну, разрыдавшись, ты уснула прямо на мне. Потом я отнёс тебя в кровать. — Я про объятия спрашивала. — уточнила Донцова. — Очевидно, что мы любим друг друга, так что… — Я этого не говорила! — возмутилась Даша, знатно покраснев. — Ты уверена, что это стоит слов? Это понятно и без высказываний. — Я не знаю, — вздохнула она. — Без понятия как, но я начала испытывать к тебе чувства. Ты понимаешь какие. Пускай при этом и ненавижу тебя. Хотя нет, это нельзя называть ненавистью. Да это презрением язык не поворачивается сказать. Разум читает лекции, чтобы я одумалась, а сердце кричит о том, что мне надо быть с тобой. И учитывая всё это, я совершенно не чувствую угрызений совести, что изменяю Феде. Может, это потому, что уже не люблю его. Вообще никак не люблю. А на подсознательном уровне, возможно, понимаю, что всё-таки я забыла нечто важное. Вполне вероятно, что и тебя в том числе. — Послушай, — серьёзно начал говорить Осаму. — Это может прозвучать как полный бред, но нам надо поцеловаться. — Чего?! — прикрикнула блондинка. — Не перебивай. Просто если мы поцелуемся, то, возможно, к тебе вернутся воспоминания. Ну, знаешь, поцелуй любви спасёт, вид истинный вернёт. — Какое это отношения имеет к нам? Я не Белоснежка или Спящая красавица, чтобы спасать меня поцелуем от какой-то неизведанной хероты. — Скажем так, имелся опыт, подтверждающий, что это работает. Но признаюсь, что я сам в это не особо верю-то. — Тогда на черта хочешь так сделать? — Хочу тебе помочь. Чтобы... Всё это поскорее закончилось. Потому что отлично знаю тебя... Как ты всегда слишком многое берёшь на себя... — от этих слов шатена в Дашке как будто что-то проснулось. — Целуй меня, быстро. — прошипела она, явно серьёзно настроившись. Даша почувствовала поцелуй Дазая. И боже, казалось, что это был самый нежный поцелуй, который, как минимум, дарил ей именно Осаму. Вдруг перед глазами как будто вся жизнь, что она забыла, пролетела. Но воспоминания были такими чёткими, ясными. И до одурения приятными. И если раньше глаза Донцовой были какими-то холодными, пустыми и бездушными, то сейчас в них как будто заново зажегся огонь жизни. Она не совсем поняла как, но буквально сразу же заключила Дазая в ещё более крепкие объятия, рыдая на его плечо. Дашка лишь бормотала что-то непонятное, не сумев сказать что-либо. Её просто захлестнули эмоции. Быть может, именно поэтому она и не могла связать и двух слов. Донцова лишь мутно слышала, как шатен успокаивал её, говоря совершенно банальное, но в то же время невероятно успокаивающее «Теперь всё хорошо». — Про-ости... Меня-я... — сквозь слёзы говорила Дашка, периодически всхлипывая. — Мне очень, очень жаль... Я такая идиотка... — Неправда. Ты ни в... — Не смей! Не смей мне говорить, что я ни в чём не виновата! — после этого раздался крик как будто дикого зверя. — Фёдор пользовался тобой, тебя держали под действием способности. Ты уверена, что... — Это ничего не меняет! Федя прав — я никогда не буду удовлетворена, совершенное ничтожество, которое только и может трепать всем нервы, разводить драму... Сама виновата, что меня предали... — она как будто находилась вне реальности, но вдруг почувствовала хорошую пощёчину. — Хватит. Объясни мне, почему ты шлёшь Достоевского в одно место, ты его ненавидишь всей душей, но при этом так зависима от того, что он тебе когда-то что-то там сказал? В чём смысл? Объясни. Потому что я этого понять не могу. — Знаешь как я провела несколько лет перед тем, как переехать в Японию? О, это занимательная история. Я блуждала, совершенно не понимая какого хера вообще осталась в живых. Небеса явно не хотели давать мне покой и спокойствие, поэтому я сама написала себе спасение. Пускай и весьма сомнительное. Одним из наших самых первых разговоров с Федей был тот, суть которого заключалась в том, что по отдельности я мало что могу представить из себя, что я зависима, без какого-нибудь особого человека ни на что не буду способна. В тот вечер я поклялась самой себя, что не буду ни от кого зависеть, могу многого добиться в одиночку. И после этого я стремилась к этому. Одна из причин почему я полюбила тебя была в том, что ты воспринимаешь меня как равного себе. Для меня это крайне важно. — Ты хочешь добиться его признания? — Нет. Я сама себя не понимаю в этом плане. Хотя думаю, что он и так признал меня, понял с кем связался. Осознал, что я — лучший друг и злейший враг. — Дашка вздохнула. — Ому, можно задать тебе один вопрос? Почему ты хочешь быть со мной? У меня же не все дома. — Может, у меня тоже не все дома. Ты вообще как относительно всего этого? — Не знаю. Нет, я понимаю, что натворила хер знает что, но тем не менее всё как-то... Нормально? Воспоминания вернулись, Достоевского тут нет, ты рядом со мной. Безусловно, я не смогу сразу же вернуться в норму. Однако я не настолько морально раздавлена, чтобы захотелось сигануть с моста. И ещё кое-что, — Донцова серьёзно посмотрела в глаза Дазаю. — Спасибо. Я серьёзно. Спасибо тебе, правда. Потому что без тебя я ни за что бы не выбралась из этой ловушки. — Да ладно тебе. Просто постарайся больше не умирать, хорошо? — Не бойся, второй раз не сдохну. Похоже, что ты сильно переживал из-за моей смерти. — Переживал, — усмехнулся Осаму. — Если скажу, что на похоронах Чуя еле-еле оторвал меня от гроба, я отвечу на твой вопрос? Может, ты и разбила мне сердце своим таким вот уходом, разбила сердце всем. Но тем не менее, я рад, что ты рядом. — Ты ж знаешь, чёрта с два я когда-нибудь умру. А вообще, как там у остальных дела? Ацуши вернулся? Свадьбу сыграли уже? — Да он уже давно вернулся. Правда, наши Чуацу всё время откладывают свадьбу. — Ничего, они поженятся. Потому что я организую эту чертову свадьбу. И пускай из них хоть кто-то попробует сбежать. Чёрт... Я совсем не знаю о чём надо вести разговор. Что вообще нужно говорить в подобной ситуации? — Скажи честно, ты всё ещё любишь меня? — Дурак ты... Естественно, что люблю. И, мать твою, я хочу совершать всевозможные глупости только ради тебя. Потому что ты даже не представляешь, сколько значишь для меня. За всё то время, что мы провели время, ты заставил меня улыбаться и смеяться. Чего я уже лет сто не делала. Блять... Я даже стала забывать то, что не давало мне спать по ночам. Ты сделал меня счастливым человеком, Ому. И ещё я немного романтик до костей. Я мечтаю о том, что когда-нибудь мы поженимся, у нас будут дети, а в старости будем сидеть на веранде и играть в картишки. Но даже при всём этом, я очень боюсь. Мне страшно, что я вновь останусь с разбитым сердцем, что умру в одиночестве, и в таком случае я буду по-настоящему сломана. Да, я сильная, может и смогу уйти с гордо поднятой головой, но я не перенесу ещё одного предательства. Поэтому, если ты вдруг когда-нибудь решишь бросить меня, то знай, ты погубишь как минимум душу одного человека. — Дурочка. Я понимаю, как для тебя это серьёзно. Что, может, у тебя есть некоторые проблемы с верой и доверием. Чего только стоят истории с моими почти поломанными пальцами. Мне бы очень хотелось, чтобы ты рассказала всё, что тревожит тебя из прошлого. Но если ты не хочешь, я не буду заставлять. Но что я точно могу сказать — Фёдору ты не достанешься. Я пообещал, что защищу тебя. — Спасибо. Если честно, то я сама бы хотела попросить о том, чтобы ты защитил меня от него. Потому что ещё один я не выдержу его руководства, не выдержу отношений с ним, не важно каких именно. В общем, спасибо. Я люблю тебя, Ому. — улыбнулась Даша. — И я тебя. — и вновь поцелуй. Чары забвения наконец спали.«Give your heart and soul to me And life will always be La vie en rose...»