***
— Мне нужно срочно найти Чую. — серьёзно сказала Дашка. — Ты болеешь. Зачем тебе это? — Личный разговор. Если этого не сделать, то Чу.. — раздался кашель. — Чуя буде... — Успокойся. Ты всю ночь бредила, ты ещё не... — Я в порядке, — прошипела Донцова. — Это обычная простуда. Сам выспись лучше. У тебя в отличие от меня есть настоящая работа, на которую, ну знаешь, надо ходить. Не маленькая уже, справлюсь сама. — Ты явно что-то знаешь больше меня. Что ты скрываешь? — Скажем так, есть мыслишка, что Федя может устроить. Но мы с тобой не должны туда лезть. Это сделает рыжуля. — Знаешь, я уже привык к тому, как ты придумываешь планы. Что на этот раз? — Ну, Фёдор определённо воспользовался бы расставанием Ацуши и Чуи. Я предполагаю, он посчитал, что у нашего пацана-тигра не будет достаточно сил, чтобы сказать «нет» на предположение, чтобы вернуться к нему. Однако Ацуши откажется со стопроцентной вероятностью. Тогда скорее всего Федя его не отпустит, может, как и в прошлый раз будет колоть ему какую-то хероту. Я лишь дам Чуе противоядие и координаты. И прежде чем ты спросишь, почему нельзя просто спасти Ацуши, я скажу, что только благодаря Чуи они смогут вновь сойтись. Пускай и таким слегка жестковатым образом. Что? Злишься, что ничего не говорила? — Ладно. — спокойно сказал Дазай. — Ты вообще никак не отреагируешь? — Делай то, что считаешь нужным.***
— Чуя, есть разговор, — серьёзно сказала блондинка. — Ацуши пропал? — Откуда ты знае... — Дерьмо! — выругалась Донцова. — Слушай внимательно и только попробуй задать мне хоть один тупой вопрос, — Дашка дала рыжему коробочку и записку. — Это противоядие. Как только встретишь девочку — сразу коли. И только попробуй мне налажать. Там координаты ещё, не бойся, не заблудишься. — Ты, что, на Достоевского работаешь? — Время идиотских вопросов и ответов в следующую пятницу будет. Секрет для маленькой компании, блин. Хочешь всё ещё быть со своим кошаком? Будь добр, сделай что-нибудь.***
— Ацу, — Накахара облегчённо вздохнул, увидев беловолосого. — Слава богу... Пошли домой. — Нет! Ни за что! Я не вернусь! — крикнул Ацуши, от чего рыжий впал в некий шок. — Нет-нет-нет... Только не опять... — шептал Чуя. — Тогда я никуда не уйду! Ты пойдёшь со мной! — Хватит! Хватит всё решать за меня! Я не ребёнок! И для тебя я никто! Ты бросил меня! Вы все бросили меня! — Это не так! Я никогда не принимал решения за тебя! Да, порой мог повлиять на них, посоветовать. Не знаю какую дурь тебе там вбил Достоевский, но я её выбью и верну тебя. — вдруг Накаджима улыбнулся, а после и рассмеялся, от чего рыжий впал в ступор. — Ты серьёзно поверил, что я поехал кукухой? — Ацуши продолжал заливаться смехом, пока не получил пощёчину от Чуи. — Эй, ты чего? — Идиота, ты, кусок. — буркнул Накахара. — Это означает «Ацу, я тебя люблю»? — Да, — Чуя кивнул головой. — Подожди, ты на меня больше не злишься? — Ну знаешь, когда проводишь время со своим бывшим, который чуть не разрушил твою жизнь, то как-то понимаешь, что рыжий парень, который сделал тебе предложение, причём дважды, наверно всё-таки не виноват. — Погоди, — рыжий стал на одно колено, после достав кольцо. — Ты выйдешь за меня? — Ты прекрасно знаешь ответ, — улыбнулся беловолосый. — Да, Чуя. Да.***
— Чёрт возьми! — ругалась Цветаева. — Накаджима сбежал! Но он же не мог! Ему кто-то определённо показал выход! — Ну и кто это, по-твоему, мог быть? — вздохнула Дашка. — Даже не смотри на меня. Я в это время болела. А то, что противоядие у вас пропало — тоже не моя вина. Оно исчезло задолго до того, как я присоединилась. — Ладно. Но если окажется, что ты всё-таки предатель, запомни, Донцова — тебе не жить. — Дарья, можно тебя на пару слов. — сказал Достоевский, от чего Дашка лишь мысленно вздрогнула, но при этом внешне сохраняя спокойствие. — Конечно. «Рёпанный йод! Если мой обман раскрыли, придётся раньше времени действовать. Так, спокойствие, только спокойствие», — промелькнули мысли в голове Донцовой. — Жаль, конечно, что Накахара вновь вмешался в наши планы. Однако твоя помощь бесценна — ты похитила Ацуши и приложила силы, чтобы настроить Накаджиму против Накахары. Однако нам надо двигаться дальше. — Если ты хочешь сказать, чтобы я наконец по-настоящему присоединилась к тебе, вскрыв то, что я предательница, то у меня вопрос — не слишком ли рано? Мы ведь планировали сделать это намного позже. — Верно, но видишь ли, обстоятельства меняются. У тебя чуть больше двух месяцев. Потом мы вместе перевернём с тобой мир. — после Фёдор поцеловал блондинку. — Наша любовь — Бог. Люблю тебя, душа моя. — Это взаимно. Жду-не дождусь, когда мы наконец сможем быть вновь вместе.***
Идя по городу, Дашка была готова проклинать себя — ей понравился поцелуй Достоевского. Она совершенно не испытывала никакой неприязни от содеянного. Ну как такое могло произойти? Дашка ни за что и никогда не смогла бы полюбить Фёдора, да она его проклинает чуть ли не во всех грехах. Да и любила она, по-настоящему любила совершенно другого человека. Донцова не часто чувствовала себя настоящей мразью, но сейчас это было именно так. Как же так вышло, что она просто предала Осаму, человека, который всегда понимал её, которого она любила? Даша до ужаса не хотелось верить, что у блондинки каким-то для неё же неведанным образом могли вновь возникнуть чувства к Фёдору. Она возненавидела его много лет назад, сразу же как только осознала, что он натворил. В глазах Донцовой Достоевскому нет совершенно никакого прощения и ни единого оправдания. Тогда почему? Откуда всё это вообще взялось?***
— Сань, ты умеешь вправлять мозги людям? — с явной грустью в голосе спросила Дашка. — Не уверена, что умею, но попробовать могу. — Кажется, я Федю люблю. — тихонько призналась блондинка. — Так, я спокойна. Я спокойна, — пыталась хоть как-то успокоиться Санька. — Ни черта я не спокойна! Ты совсем сдурела?! Память отшибло в край?! Да ты ж его ненавидишь! Тем более, судьба и любовь твоей жизни — Дазай Осаму. Дазай Осаму! Не Фёдор Достоевский! — Да знаю я всё это! — крикнула блондинка. — Просто он поцеловал меня, а поцелуй не был мне неприятен. Не знаю. Это как какой-то пожар. — Это пожар, потому что ты Осаму любишь. Только Дазая ты действительно любишь. Ты никогда не любила моего брата по-настоящему. Не ври хотя бы себе на этот счёт. Фёдор никогда не был и не станет тем самым для тебя. Мой брат, скорее, тот, кого ты действительно хочешь, но не совсем то. Ответь на один вопрос — когда ты думаешь о Фёдоре в романтическом плане, у тебя появляется чувство, возникшее совершенно внезапно и неменяющееся со временем? Оно течёт в тебе, как речная вода после бури? Одновременно наполняя и опустошая тебя? Растекается по всему телу? По рукам? Сердцу? В животе? Под кожей? — Кажется, да? — Дашка помялась. — Если ты сомневаешься — значит, не было. — Ты сама-то уверена, что подобное однажды можно наверняка познать? — Конечно, — кивнула головой Достоевская. — Все познают его. Только никто не знает где и когда. — Я знаю, где и когда оно возникло... — шепнула Донцова, как будто её озарило. — Мне надо срочно идти! Спасибо за помощь!***
Лишь стоя у квартиры, Дашка поняла, что совершенно забыла ключи дома. Поэтому, она позвонила в дверь, лишь надеясь на то, что всё-таки Дазай дома, ибо лезть через крышу или окно хотелось, мягко говоря, не особо. Донцова считала секунды, сжав одну руку в кулак, при этом ощущая какой-то трепет в сердце. Как вдруг Осаму всё-таки открыл дверь, от чего они оба замерли, после чего Дашка поцеловала шатена. — Я люблю тебя. — тихо шепнула она. — Надо же, не думал, что какая-то простуда растрогает тебя на поцелуи, — усмехнулся Дазай. — Я тоже тебя люблю. — Извини, что отдалилась от тебя. Мне, правда, жаль. Иногда кажется, что я схожу с ума. — Можем сходить с ума вместе. Как выяснилось, это неплохо получается. — Дурак ты... — буркнула блондинка, обняв шатена. — Это уже неважно. Пошли уже, долбозвончик. «Клянусь, я буду проводить всё время с ним до того, как... Как придётся стать злодеем в его истории. Надо будет как-нибудь объясниться с Ому. Время до чёрного парада ещё есть. Нужно сделать всё возможное, пока у меня ещё есть время.» — размышляла Дашка.