***
— Ацуши пропал, — прошептал Чуя, чьи руки периодически дрожали. — Достоевский всё-таки выжил. Я такой идиот… Надо было быть внимательнее. — Проклятье! — Санька ударила кулаком о стену, после, кажется, начав всхлипывать, затем тихонько сказав. — Это моя вина… Нужно было сразу всё рассказать. — Вы, что, раньше всех знали о возвращении Фёдора и Донцовой? — спросил рыжий, на что получил положительный кивок. — Да какого чёрта вы молчали?! — Нам нужны были доказательства! Я не хотела раньше времени никого беспокоить! — Зато так вы очень помогли! — Накахара сорвался. — Донцова в любую минуту может помереть, а Достоевский, возможно, прямо сейчас занимается промывкой мозгов Ацу. И даже если к Дарье вернётся память, то она совершенно ничем не сможет помочь, поскольку будет совершенно не в курсе насчёт того, что Фёдор творит на данный момент. Спасибо огромное! — Чуя, скажи честно — ты злишься на нас обеих? — серьёзно спросила черноволосая. — Это уже не имеет никакого смысла. Мне, как и всегда, надо закрыть глаза и делать то, что нужно. Я не хочу обсуждать это.***
Чехов медленно открыл глаза, тут же почувствовав резкую боль. Всё больше пытаясь вспомнить что же произошло, взгляд фокусировался на помещении. Казалось, что пепельноволосый вообще ничего не помнил. Неужели кто-то из организации узнал о их плане? Но увидев Марину, вопрос сразу же отпал. Что ж, похоже теперь будет более чем нелегко. — Знаешь, что интересно? — заметила Цветаева. — Все как-то слишком быстро узнали о том, что Донцова вернулась. Как будто кто-то намеренно это рассказал. И это определённо кто-то из нас. Тот, кого подобное явно не устраивало. — Неужели ты подозреваешь в этом меня? — спросил Чехов, усмехнувшись. — Как грубо. — Не притворяйся! — крикнула шатенка, пнув Антона. — Совсем жить не хочется? Поверь, ты вернёшься на тот свет так же легко, как и вышел с него. Тебе повезло лишь в том, что Фёдору сейчас некогда тобой заниматься. Но это не означает, что ты окажешься безнаказанным. Мне казалось, что ты более умный, чтобы не заниматься подобным. — Уж прости, что оказался тупым в твоих глазах. — Знаешь, у меня есть занимательная история одной блондинки, которая посчитала, что сможет пойти против Достоевского. И знаешь, что с ней стало? Она умерла. Причём дважды. Когда Донцова решила предать нас, она заранее подписала договор на смерть, своё наказание. Вот что происходит с предателями. Ты хочешь того же?! Ты хочешь жить! Почему вы все так сражаетесь за неё?! Она вас убила! Донцова предала всех! — Да, может, я и никогда не прощу ей этого, но я ей дорожу. Даша — мой друг. Ты обожаешь твердить, что легенды не возвращаются, но даже если однажды Донцова умрёт окончательно, то мир её не забудет. Вы действительно думаете, что у вас есть какой-то шанс победить, если отнять у Даши всё, что делает её собой? Это глупо. Потому что Донцова — упрямая дура, которая будет всегда идти на пролом. Хотите использовать вот это? Что же, удачи. — Молись о том, чтобы завтра ты ещё мог дышать, — прошипела Цветаева. — В этот раз она окончательно умрёт.***
— Ну, здравствуй, — сказал Дазай, когда Дашка наконец проснулась. — Давно не виделись, — буркнула Донцова, — И чего ты хочешь от меня? Неужели думаешь, что… Она успела договорить, как шатен поцеловал её. Даша всё так же, совершенно безразлично, смотрела на Осаму. Для неё этот поцелуй вообще ничего не значил. Это всего лишь соприкосновение их губ — не более того. Казалось, что вообще ничто не могло пробудить в ней хоть что-нибудь. Для Дазая же это очередная провальная попытка заставит Донцову почувствовать что-то. И если сначала он задался вопросом почему же поцелуй не сработал, то потом сразу же нашёл ответ — это не взаимно. Даша просто не осознавала, что такое просто испытывать эмоции, не то что любить кого-то. Она не испытывала чувств ни к кому и ни к чему. Видимо, ситуация действительно тяжелая. — Я знаю, тебе глубоко плевать на всё, — шатен выдохнул. — Но тем не менее, мы должны это сделать. — Ты же осознаёшь, что даже так, я при первой же возможности тебя убью? — Почему ты это делаешь? Вдруг Дашу как будто что-то действительно смогло пронзить. У неё нет совершенно никакой цели, желания или стремления. Да Донцова, в принципе, никто. У Дашки нет вообще ничего. Она делала всё только потому, что ей так просто сказали, о другом варианте блондинка никогда и не думала даже. Её просто оградили от всего мира, не давая ничего взамен. Донцова сама не поняла что именно её переполняло. Чувство сожаления? Отчаяния? Обиды? Неудовлетворённости? Неудовлетворённость — что-то определённо знакомое. Как будто это то, что, пожалуй, всегда сопровождало Дашу, то уменьшаясь, то усиливаясь в определённый момент. А быть может, когда-то это чувство вообще исчезло? Но из-за чего? Или даже из-за кого? — А это имеет какое-то значение? — хмыкнула Даша. — Людям не всегда нужна цель. — Поверь, такой как ты цель необходима. — Откуда такая уверенность? Думаешь, что сможешь сделать так, что я останусь? Ладно, да, сможешь. Я в слишком плохом состоянии, чтобы так вернуться к Фёдору. Так что, будем считать, тебе повезло.***
— Итак, давай повторим ещё раз. У меня что-то вроде пропажи эмоций, и ты какого-то ляда рвёшь из-за этого свою пятую точку? — уточнила Дашка, слегка приподняв бровь, на что шатен многозначительно кивнул. — Ладно. Но я не чувствую, что страдаю из-за этого. Мне, знаешь, как-то плевать на это. — Тебе плевать на всё. Однако если бы ты начала испытывать эмоции, то, возможно, стала счастливее. Хотя, нет, это слишком сильно сказано. Как минимум, ты бы могла выбирать, что хочешь делать. — Хорошо. И что ты предлагаешь мне сделать? — Донцова вздохнула. — Тоже поцеловать? Что за метод ты хочешь попробовать? — Метод тыка. Будем пытаться делать вещи, которые ты раньше любила, пока не переделаем вообще всё. А если ничего не сработает, то я сдамся, и ты убьёшь меня, — предложил Осаму, после протянув Даше руку, — Идёт? — По рукам, — согласилась блондинка, через несколько секунд впав в некий ступор, после шепнув: — У тебя, это… В общем, рука тёплая, — как вдруг она пришла в себя. — Неважно, забудь. С чего начнём? — Вот с них, — Дазай открыл шкаф, показав на костюмы. — Какие мысли насчёт этих мальчиков? — Ну, это костюмы, — Донцова пожала плечами. — И какой дурак будет называть костюмы мальчиками? — Ты им ещё имена давала. — шатен слегка усмехнулся. — Давай уже сюда, — Дашка взяла один из костюмов. — Ты не хочешь выйти, чтобы я, ну знаешь, переоделась там? Может эмоций у меня и нет, но я вроде не разрешала смотреть на меня, когда голая. — Да чего я там не видел, — буркнул Осаму, как вдруг Донцова в момент изменилась в лице. — Ты извращенец! — крикнула она. Вдруг Дашка прижала костюм поближе к себе, при этом случайно в мыслях как будто что-то промелькнуло, похожее чем-то на некое подобие воспоминания. Блондинка невольно, совершенно неожиданно для себя вспомнила тот самый вечер с вывихнутым плечом. Донцова не понимала откуда это всплыло, но это было действительно приятно, от чего она даже самую малость попыталась улыбнуться. — У нас прогресс. Ты как обычно называешь меня извращенцем. И злишься. — Не думай, что я нахожусь в великом восторге от этого. — Естественно. Ты же у нас тот ещё серый волк, не дай бог ещё начнёшь всем нравиться.***
— Ты когда-нибудь любил кого-то, Осаму? — серьёзно спросила Донцова, прикрыв книгу, что читала до этого. — Ну, одна была такая. Весьма милая и добрая девушка, пускай и с тем ещё характером временами. Она не всегда разбрасывалась словами, что любит меня, но это было понятно даже без слов. Но, к сожалению, мы не смогли вовремя поговорить, чтобы никто из нас не совершил ошибку. Быть может, мы оба были слишком горды. И теперь она страдает от деяний одного не очень хорошего человека. Хотя, вернее сказать, мы оба страдаем. Каждый по-своему. А ведь нам просто надо было поговорить. — вздохнул шатен. Успехов у них обоих было мало. Как только у Даши начинались пробуждаться хоть какие-нибудь чувства, всё тут же откатывалось назад, и Донцова вновь была холодна и безразлична ко всему. Всё повторялось каждый раз по одному и тому же сценарию. От чего иногда Осаму казалось, что уже всё потеряно, а Даша навсегда останется без своих эмоций. Правда, если поначалу Донцова никоем образом не реагировала на такие разговоры, то позже, иногда у неё проступали слёзы, которым она не могла найти причину. И в такие моменты, как и сейчас, когда Дазай замечал это, то тихо звал Дашу к себе, после обнимая. — Ну, иди сюда, — прошептал шатен, когда у Донцовой опять начали течь слёзы. — Всё будет хорошо. — Что ты опять делаешь? — Обнимаю. — Это бесит, — недовольно шепнула Дашка, после добавив. — Делай так почаще, — вдруг она задумалась. — Какое странное ощущение. — Что такое? — Я знаю, что не испытываю каких-либо чувств или эмоций. Но такое ощущение возникло мгновенно. Оно течёт во мне, как будто вода в реке после шторма. Быть может, опустошая меня, но и в то же время наполняя. Неужели это что-то на подобии любви? — размышляла блондинка. — Если это так, то я явно разочарована. Я ожидала чего-то большего. Это больше походит на сумасшествие, вот серьёзно. — Это и есть любовь. Когда тебе кто-то дорог вопреки здравому смыслу, когда ты хочешь дать человеку всё, не важно как больно тебе самому будет — это любовь. Когда ты любишь кого-то — ты не останавливаешься никогда, даже когда все вокруг называют тебя сумасшедшим. Особенно когда тебя называют сумасшедшим. Ты не сдаёшься, ведь если сдашься, прислушиваясь к советам окружающим, и найдёшь кого-то другого, тогда это уже не любовь, а обыкновенная привязанность. — Звучит как полный бред, но интересный бред, — сказала Даша, после вздохнув. — Так, подожди. Это всё не имеет смысла. Мои эмоции в очередной раз откатятся, и этого всего как будто не было. Да я сама не уверена насчёт моих чувств. — Можем снова попытаться поцеловаться, — предложил Дазай, на что Донцова кивнула. И вновь поцелуй, которого, возможно, и хотелось Дашке. Но ощущая прикосновение губ, она снова не почувствовала ничего. Хотя, быть может, ощущения были просто слишком слабые. Даша и Осаму просто смотрели друг на друга, не решаясь ничего сказать. Донцова сама не знала любила ли она шатена, может, ей всего лишь показалось что это любовь. Как вдруг из внутренних переживаний и размышлений её вывел вопрос Дазая: — Ты меня любишь, Даша? — Нет, — Донцова покачала головой. — Я тебя не люблю. Но может это лишь временно, не знаю. Жаль, что успехов так мало. — Ну, это как сказать. Может, ты меня и не любишь, зато ты явно испытываешь ко мне симпатию. И вот это уже прогресс. Пускай и сама нижняя ступень по чувствам. — И всё равно это опять откатится назад. И уже завтра я буду снова испепелять тебя пустым взглядом, а ты вновь придумаешь чего-нибудь, и я задумаюсь о чём-нибудь, а потом мне на душе станет либо так хреново, либо я просто слабо улыбнусь, а послезавтра забуду про то, что было завтра. — Тогда может попытаемся что-то изменить? — Осаму, будь реалистом — чаще всего нужные люди в ненужных местах, а мы идём ко дну. Поэтому, мы можем лишь насладиться тем временем, пока окончательно не ушли вниз. И я хочу провести это время с тобой. — Повтори, что ты сказала. — Что, прости? — Даша не поняла. — Ты сказала, что хочешь. Не так даже. Ты впервые за всё это время сказала, что чего-то хочешь. — Ну, это ж вроде то, чего мы вроде как добиваемся? Короче, просто давай посидим, раз уж поцелуи не работают, и я тебя не люблю, — Донцова притихла, после пробурчав. — И прости за твою руку. Я испытываю что-то вроде чувства вины.***
Донцова уже привыкла к тому, что они всегда ложились спать вместе. Если сначала Даше было просто плевать на это, потом она стала периодически пытаться возмущаться как же ей это неприятно, то после даже стало немного нравится. Практически всегда они спали в обнимку, что Дашка иногда находила странноватым. Только сегодня Донцовой всё-таки удалось выбраться из хватки Осаму, перебравшись на край кровати. Даша осторожно встала, убедившись не разбудила шатена. Она тихо активировала способность, вертя пистолет в руках, после как будто прицеливаясь, но при этом всё не решаясь спускать курок. Даша тихонько шикнула на саму себя, так и не выполнив своё задание. В очередной раз холодно посмотрев на Осаму, Донцова вышла из комнаты, собираясь уходить. Идя по квартире, Дашка увидела костюм, после переодевшись. Она равнодушным взглядом посмотрела на фотографии, что были в гостиной, пускай и сама же была запечатлена на них. Вновь произошёл откат назад. Донцова определённо знала куда ей следовало пойти, вернее вернуться.***
— Фёдор, я вернулась. — сказала Донцова. — Я так понимаю, что Осаму ты не убила. Что ж, ладно. У нас ещё будет шанс. Тебе следует отдохнуть перед важным днём. — Что нужно делать? — Всего лишь загнать их в небольшую ловушку. Но не беспокойся, пока что не нужно ничего делать. — ответил Достоевский.***
Даша смотрела на людей, большинство из которых даже не знала, видела только на фото. И увидев во всей этой толпе Осаму, до неё дошло — за ней следили. Вероятно, что в костюме где-нибудь было что-то наподобие жучка, а она это просто не заметила. Донцова впала в некий транс, твёрдо стоя на месте, лишь периодически смотря на шатена, который взглядом пытался ей что-то сказать. — Надо же, весь состав в сборе, — голос Достоевского вернул блондинку в реальность. — Дарья, разберись с ними. Дашка достала пистолет, пускай и её рука слегка подрагивала. Казалось, что концу уже точно быть. Но вдруг она начала что-то чувствовать, некое чувство того, что ещё чуть-чуть и определённо совершит ошибку. Быть может, в Донцовой проснулось чувство вины, сожаления, а заодно и совесть. По её лицу потекли слёзы, своим взглядом она как будто говорила: «Простите, мне очень, очень жаль», может там был и крик души, крик о помощи, и глаза постепенно приобретали зеленоватый оттенок. Как вдруг Донцова услышала шёпот Дазая, увидела его взгляд, который явно мог что-то изменить: — Даша, прошу. Я люблю тебя. Кажется, что-то определённо сможет измениться. По крайней мере, глаза Дашки вновь приобрели привычный цвет. Донцова стала учащённо дышать, как будто пытаясь прийти в себя и суметь принять правильное решение. Вновь пришло время для правильных решений. Пришло время для королевы винтовки.