***
— Надо же, посмотрите кто вернулся, — нервно усмехнулся Чуя, смотря на Дашу. — Что, с Фёдором ничего не вышло? — Я и забыла насколько ты порой любишь сарказм, рыжуля, — буркнула Донцова. — Если никак не доверяешь, даже несмотря на тот факт, что я стараюсь всё исправить, то так и скажи. — А как тебе можно верить? — рыжий вскинул бровь. — Ты бросила всех, пыталась нас убить, ты предательница. И знаешь, на что похоже, когда предатели возвращаются обратно и извиняются множество раз, стараясь загладить вину? Это похоже на отчаяние. Отчаяние от того, что тебе не сошло с рук, что ты не достигла своего по каким-то причинам. Не знаю с какого ляда Дазай тебе доверяет, но я бы не доверял и не повёл в собственный дом. Потому что давать ещё один шанс предателю — глупая и идиотская затея. Впрочем, я сам частично виноват, что доверился тебе несколько лет назад, просто услышав пару слов. — Считаешь это ошибкой? — Да, — Накахара кивнул. — Думаю, да. Это было ошибкой. И можешь не начинать мне читать целую речь о том, что если бы не ты, то я бы никогда не вернул Ацуши. Вернул бы, просто позже, чем планировалось. — Я не сделала ничего настолько непростительного. — возразила блондинка. — Верно, ты никого не убила. Как говорится, спасибо и на этом. Но поверь за то, что ты наделала всё равно придётся ответить. И хорошенько подумав, я всё-таки решил не приглашать тебя на нашу свадьбу, — признался Чуя. — Чёрт тебя знает. Вдруг опять ты подумаешь, что все тебя предали, и решишь всех нас разом убить. — Грубо, но справедливо, — согласилась Даша. — Зато можно теперь над речью не заморачиваться.***
— Так, что ты собираешься делать? — уточнил Дазай. — План простой — пробраться на базу Крыс, спасти Чехова, поймать компашку наших прекрасных поехавших девах и сдать их властям. — Ты не боишься, что просто дашь Достоевскому уйти? — Слушай, Федя, конечно, та ещё хитрая сволочь, но это его явно не остановит. Впрочем, как и меня. — Как ты собираешься всё это провернуть с вывихнутым плечом? — спросил шатен. — Две руки — это, конечно, удобно, но в случае чего, я смогу надрать пятые точки даже одной. — У тебя нет способности. Что ты будешь делать? — Ну, я подумала, — Дашка улыбнулась, после немного повозившись в шкафу, через несколько минут в её руках уже были пистолет и запасные пули. — Ты действительно думаешь, что это проблема? — Подожди — то есть, у нас всё время в шкафу было место, где ты хранила оружие, которое ты сама же и создала? У меня вопрос — где логика, Дарья? Вот куда она исчезла несколько месяцев назад? — Ну, это не совсем законно, но да. А насчёт логики — поверь, сама задаюсь таким вопросом. Донцова еле выбила из себя эти слова, нервно усмехнувшись. Конечно, естественно, что она понимала, что никто больше не будет ей верить. Даша знала — она слишком сильно ошиблась и провинилась, ей ещё повезло, что её хоть как-то приняли обратно. Да чего греха таить? Дашка сама бы не простила такого человека. Донцовой хотелось до ужаса, чтобы всё было как прежде, чтобы она, той ночью, в тот самый момент, в те три часа ночи, просто подумала и приняла другое, правильное решение. Только сейчас Донцова поняла одну вещь — не все решения верны. Что ж, ей определённо стоило бы внести это в её список правил. Немного порывшись в том же шкафу, она нашла небольшую книжку, на которой красовалась надпись: «Правила Даши». Блондинка уже точно не помнила, когда именно начала вести такие записи. Невольно читая их, Дашку накатывали воспоминания. Самым первым было: «Сначала слушай, а потом только действуй». Пожалуй, именно это правило не раз выручало Донцову. Ведь Даша практически всегда сначала выслушивала, а потом принимала решение. И тут до неё дошло — она нарушила его. Сама же, когда приняла решение вообще никого не слушать, сразу пустив в дело оружие. Пролистав несколько страниц, Донцову наткнулась на следующую запись: «Решения, которые ты принимаешь после двух часов ночи, — плохие решения». Чёрт возьми, как же это было верно. Ведь действительно, Дашка не могла вспомнить ни одного хорошего решения после тех самых двух часов ночи. Ничего не изменилось — что много лет назад, что сейчас она принимала ужаснейшие решения ночью. Но даже при этом Донцова с теплом вспоминала откуда пошло такое правило. Ещё будучи маленькой девочкой Даша услышала слова от своего дедушки: «Ничего хорошего не происходит после двух часов ночи. Поэтому, Дарья, когда стукнет два часа, просто иди спать и не думай ни о чём». Как же верно сказано, всё-таки. Даша любила своего дедушку. Пожалуй из всех родных, всей семьи, отношения были хорошими только с ним. Быть может, поэтому, Донцова иногда могла невероятно часто проверять почтовый ящик на наличие писем. Она любила читать письма дедуленьки, невольно каждый раз улыбаясь, когда он, как и раньше, в детстве, звал её пирожочком, ибо Даша, по его словам, такая сладенькая, что её хотелось скушать. В этих письмах была и тайна для блондинки — почему бумага всегда пахла карамелью и вином? Ещё Дашка отлично помнила, как когда ей было восемь или девять, дедушка вручил ей коробочку, в которой лежал кулон. Помнила, как с непониманием смотрела на цепочку, не совсем понимая зачем ей это нужно, ведь девочка не особо любила носить что-то из бижутерии, а дедушка лишь улыбнулся сказав, что это ожерелье его жены, к тому времени покойной бабушки Дашки, что он подарил этот кулон, когда делал предложение руки и сердца любимой. Быть может, именно из-за этого, когда блондинка впервые попала в Йокогаму, закопала эту коробочку, дав самой себе клятву, что найдёт его только тогда, когда сама будет выходить замуж. «Я так и не раскопала его. Быть может, это даже к лучшему — мне стоит подождать, когда я найду того самого.» — Дашка вздохнула, вернувшись к своему делу обратно, листая страницы дальше, как вдруг попалось не совсем правило, от которого блондинка даже улыбнулась: «Если крыса и таракан нашли в городе любовь, то, чёрт возьми, почему я не могу?». У этого недоправила была даже немного забавная предыстория — когда-то Дашка жила вместе со своими друзьями, которые к тому времени собирались жениться. Как-то раз они увидели некое существо — то ли таракана, то ли крысу. Никто из пары не мог понять этого пока не последовала «шикарнейшая» теория, которая Донцовой почему-то не зашла, — крысокан, потомство любви таракана и крысы. По крайней мере, какое-то время, пока вся эта весёлая компашка сама лично не увидела того самого «крысокана», в особенности Даша, которая в то время решила начать поиски того самого человека, в какой-то момент даже обратившись к агентству по поиску второй половинки. Вспоминая сейчас эту историю, Донцовой даже стало немного смешно. Чуть не рассмеявшись, Даша вновь стала серьёзной, листая дальше. На этот раз попалось правило: «Следует оставаться верной своим принципам». От этой строчки на душе становилось больно. Донцова невольно осознала — она та ещё лицемерка. Ведь продолжала делать вид, что ей плевать на то, что кто-то может сказать о ней хоть что-то не то, но при этом хотела нравиться всем. Принципы. Да какие у Донцовой, собственно, принципы? Какими они вообще могли быть, могли бы существовать, если сама же блондинка им не следовала? Были они верными или правильными? Даша быстро перелистнула страницу, стараясь не думать о прочитанном, продолжая поиски того, ради чего она вообще открыла эту книжку. И всё-таки, под самый конец, нужное правило было найдено: «Все решения верны». Как оказалось, далеко не все и не всегда. Глупо было много лет полагать, что если бы всё пошло иначе, то верного пути не произошло бы. А, может, верные решения как раз те, от которых Донцова сама же отказалась? Дашка несколько минут смотрела на запись, находясь в неком трансе, после вспомнив, что ей следовало сделать. Она взяла ручку, после несколько раз зачеркнув написанное, потом своим аккуратным и красивым почерком написала то, что считала действительно верным, своё, можно даже сказать, открытие. Теперь после зачёркнутого правила красовалась надпись: «Не все решения верны». — Нам нужно минимум людей. — тихо сказала Донцова. — Ты серьёзно? Нас могут просто перебить. Только не говори мне, что хочешь вообще сама пойти, без никого. — Да, хочу, — призналась блондинка. — Я заварила эту кашу, мне её и расхлёбывать. — Знаешь, люди обычно учатся на своих ошибках, а ты не особо. — Осаму вздохнул. — Просто научись принимать чужую помощь. — Ты давил на меня, когда мы встречались, со своей помощью. — вдруг осознала Дашка. — Тебе было плохо — я просто хотел помочь. — Я чувствовала себя чудесно, пока ты не заразил меня чувствами. Мне не было плохо, ясно? — она немного выходила из себя. — Я бы сама тебе всё рассказала, если бы не давление и твоё прекрасное «Я не буду на тебя давить, пока ты сама не захочешь поделиться». Ты мне врал, Ому. Я не хотела делиться и до сих пор не хочу. И в отличие от некоторых я никогда не вынуждала тебя, не вытягивала из тебя то, что ты чувствуешь, клещами. — Именно поэтому твои крики во сне были слышны даже за закрытой дверью. Если тебе так не хотелось заразиться чувствами, то могла бы просто остаться с Фёдором и никогда не переходить на другую сторону, — Дазай не сразу осознал только что сказанное, лишь через несколько секунд, когда взглянул на блондинку, в чьи глазах явно читались боль и обида. — Даша, по… — Не смей меня звать так! — крикнула Донцова. — Мы не товарищи друг для друга. И я не буду твоим другом! Я не спорю, что совершила ошибку и меня нельзя так легко простить. Я этого и не требую. И я считала, что значу хоть что-то для тебя, нам так или иначе суждено было встретиться, но видимо это не так. Похоже, мне действительно стоило остаться в России, никуда не переезжая. Хотя, это можно исправить. Можешь радоваться — как только всё закончится, я уеду обратно в Россию. — Дашка пыталась не заплакать, стойко держась. — Потому что, видимо, там мне и место. Можешь не идти за мной. Не надо.***
— Мило, что ты решила вернуться. — улыбнулась Цветаева, увидев блондинку. Вдруг Донцова пропала из её поля зрения, что заметно напрягло шатенку, но спустя несколько секунд появилась вспышка, а после и раздался выстрел. Марина не сразу поняла что произошло, лишь после взглянув на своё израненное тело — Даша определённо знала куда стрелять. Как же больно… — Что такое? — с холодом в голосе спросила блондинка. — Неужели умирать больно? Да, я это знаю. Правда, думаю, пули будут явно побольнее ножа. Но не беспокойся, это просто будет сон. Сон на всю вечность. Сама Даша выглядела не лучше. У неё наконец получилось использовать способность, но какой ценой — всё тело чуть не подкосило, так и хотелось начать харкать кровью, находиться в сознании было всё тяжелее. Но Донцова продолжала держаться, лишь мысленно твердя себе — она боец. — Ты не представляешь, что наделала и что Фёдор сделает с тобой за это. — нервно усмехнулась Марина, понимая, что она не сможет выйти живой. — Вы заставили меня это сделать. — Дашка прикрывала рот белым рукавом рубашки. — У вас был шанс отступить, но вы отказались. Посмотри, до чего вы меня довели. Я не очень люблю судить людей, но ты причинила слишком много бед людям, которые мне дороги. Твоя самая главная ошибка — ты решила сможешь превзойти и переиграть меня. Что ж, за ошибки всегда надо платить. Даже я плачу за них. Мне глубоко плевать на Достоевского. И уж тем более, я не боюсь смерти от его руку. Прощай, дорогуша. Конечности резко холодели, а регенерация не понимала, что нужно восстанавливать первым делом. Цветаева чувствовала смерть. Её собственные мечты и желания так и не исполнились. Но при этом и приходило осознание — она сделала всё, что могла. Шатенка мало что могла успеть сказать, поэтому перед тем, как наконец покинуть этот мир, успела произнести последние слова: — Ты уничтожила не мою жизнь, а множество других, в том числе и жизнь одного ребёнка… — после было молчание. Время истекло. Живого человека уже не было, лишь окровавленный труп.***
— Дарья, — шепнул Дазай, смотря на блондинку, чьи рукава рубашки все были в крови. — Что ты сделала? — Неважно, просто, мать твою, неважно. — шикнула она. — Зато, как выяснилось, я могу использовать свою способность, правда, при этом есть шанс отдать концы, но это другая история. И как я понимаю, ты следил за моим перемещением. Верно? — шатен кивнул. — Замечательно. Точно, если хочешь начать допрос или что-то сказать — будь добр, сделай это потом. Потому что сейчас я хочу найти своего друга, убедиться, что он ещё жив, и в случае чего, спасти ему жизни. — Не так легко и просто, — усмехнулся Маяковский, рядом с которым стояла и Санька. — Мы тоже идём. — Тц, меньше слов и больше дел. — это было последнее, что сказала Донцова.***
Дашка с ужасом смотрела на Чехова, лежащего без сознания. Всё тело было изуродовано, похоже, несколько ножевых ранений. Видимо, сам попытался сбежать. Она взяла пистолет в руки, попутно покрывая всевозможными ругательствами и себя, и Антона. Дазай же, поняв что Донцова собиралась сделать, сразу оттащил блондинку, от чего Дашка взбесилась. — Осаму! — шипела она, вновь пытаясь прорваться к пепельноволосому. — Не смей! — Если ты сейчас используешь регенерацию на нём, то умрёшь. — Да плевать мне! — крикнула Даша, после чего у неё потекли слёзы. — Я совершила слишком много плохого и прощения не заслужила. Это будет равноценный обмен. Я сожалею о том, что натворила. Ничего не ответив, шатен отпустил её. Донцова кивнула, после достав пистолет и прострелив себе ладони, затем направив их на тело Чехова. Даша плакала и молилась, чтобы всё получилось, даже если это закончилось бы её собственной кончиной. Она уже угробила его жизнь однажды. Нельзя позволить случиться этому вновь. — Прошу, держись, — шепнула блондинка, заметив, что, кажется, у неё получалось. — Всё ради них. Ради них вновь подняться в бой. В какой-то момент, когда силы, кажется, уже начали покидать саму Дашку, всё получилось. Следов от ранений больше не было, Чехов медленно открыл глаза, после поднявшись на ноги, в то время как у Донцовой подкашивались колени. Не до конца придя в себя Антон смотрел с неким шоком на блондинку. После был шум, а затем и выстрел. Никто даже сначала не понял что случилось. Как вдруг, Даша упала на землю, потеряв сознание. А Чехов с ужасом взглянул на свою руку. Чёртова защитная реакция... — Что ты сделал?! — крикнул Володя, переводя взгляд то на пепельноволосого, то на Донцову. — Это были обычные пули, — осознал Антон, после с ужасом схватившись за голову. — Не-ет... После крики и разговоры всех остальных отдавались лишь гулом в голове пепельноволосого. Он лишь мог смотреть на Дашу, лишь молясь на то, чтобы она не умерла. Чёртова защитная реакция, чёртов пистолет, чёртовы все... — Я не хотел... Прости...