***
— Чёрт, чёрт, чёрт! — кричала Барто, раскидав бумаги по столу. — Да она просто издевается! — Что за крики на этот раз? — спокойно спросил Иосиф. — Кто кого замучил раньше, чем это сделала ты? — Барби, — прошипела русоволосая. — Да, мы все знаем, что ваши отношения длятся не один год, но всё же. Что именно произошло? — Дело в документах. Они все поддельные — это же даже не шифр! Просто случайный набор букв и цифр. Она сделала копии, а оригиналы спрятаны. Наверняка, и Осаму сжёг подделку. Да они оба просто смеются над нами! — Барто стукнула кулаком. — Ну, ничего. Барби явно не в своём уме, и это точно надолго, — вдруг она начала смеяться. — Я ей отомстила... Она больше ни за что не вернётся. Да... — Агния притихла, после крикнув: — Я отомстила Дарье Донцовой! — Ура-а? — Бродский не особо её понимал. — Можно открывать шампанское? — Ох, мой дорогой, ты не понимаешь всего, — она покачала головой. — Я провела в тюрьме несколько лет, а она проведёт в сплошной ловушке всю жизнь. — А ты не боишься за ту парочку? — Ты про этих недоделанных мафиози? Ими займётся Фёдор, а не я. Поэтому, они меня не слишком волнуют. А вот документы, — Барто прикусила губы. — Пришло время воспользоваться нашим козырем. Подумать только — эти идиоты даже не поняли нашу аферу с предателем.***
— Что это? — спросил Есенин, когда пепельноволосый вертел в руках папку. — И зачем мы вообще пришли на какой-то склад? — О, это просто кое-какие документы. Слава богу, что Даша отдала Барто лишь копии, а оригинал остался у Осаму, — ответил Чехов с некоторым облегчением. — Тем более, нам нужно разобраться с этими сволочами, так что.. — Антон уклонился от удара русоволосого, после издав смешок: — Так я и думал. — Как ты догадался? — не понимал Серёжа. — Поправка — как мы догадались. Ни я, ни Осаму — не идиоты, которые не могут сложить два плюс два. Ты действительно подумал, что все вокруг тупые? — К тому же, нас немного напрягло твоё поведение в последнее время. Да и как-то слишком подозрительно выглядело, что именно после той миссии с тобой Даша стала странно себя вести. — продолжил Маяковский. — Ты по-хорошему будешь говорить или нужна дополнительная помощь? — Да, я предатель, — Еся лишь нервно смеялся. — И что с того? Убьёте меня? Вы действительно много лет верили в то, что мы друзья? Не бывает бывших членов «Хризалиды». Хотя знаете, это была весьма милая игра. Не только с вами, но и с Донцовой. А ещё более интересно было с Александрой. Вот кто действительно был настоящей дурой. Чехов и Маяковский находились в некотором трансе и, быть может, шоке. Всё, что было, просто ложь? Неудачная шутка? Неужели они настолько дураки? Антон не понимал за кого ему было больше больно. За себя, из-за того, что он сделал для русоволосого, что он вкладывал в него, растил и и воспитывал, а всё это оказалось лишь пустотой. За их общих товарищей, за Саньку, которая пожертвовала собой не только ради общей цели, но и ради близких, в том числе и человека, которого любила. За Донцову, которая всю себя отдавала ради товарищей, дорожила и любила их, себя не могла простить за их смерть, и которую в итоге сделали главным козлом отпущения. Всё это было просто зря? — Ты уничтожил людям жизни, — это было единственное, что смог прошипеть пепельноволосый. — Ты убил девушку, которая тебя действительно любила. Да ты человека сломал! — Ох, я и забыл, какой ты у нас влюблённый в Донцову. А какой смысл? Что вообще можно найти в такой шалаве, как она?! — прикрикнул Есенин. — Она нас бросила! Донцова бросила нас прямо в огонь смерти! Ты должен меня понимать! Она виновата! — Она не хотела ничьей смерти! Зачем тебе вообще это нужно? В чём смысл? — «Хризалида» смогла мне дать то, что не дал бы никто из вас. Я лишь отдаю свой долг. Долг за силу и за то, кем я смог стать благодаря тем людям. Уж извините, но я не могу оставить вас вот так, с полной информацией. Антон уже приготовился к бою, как вдруг раздался выстрел. Чехов даже не сразу понял кто в кого стрелял, пока не взглянул на Володю, дрожащего. быть может, немного испуганного и держащего в руке пистолет. После взгляд пепельноволосого упал на русоволосого, чья голова была прострелена. Антон не ожидал, что всё так случится. Так быстро и без капли сожалений. — Это за Донцову и Саньку. — прорычал черноволосый. Чехов впервые видел его таким. Видел этот взгляд, полный ненависти и желания мстить за близких. На этот раз в голубых глазах не было ни капли сожаления или жалости, только сплошное хладнокровие с некоторыми нотками тревоги. Антон тоже дрожал, раз за разом прокручивая события, не понимая, как подобное, в принципе, могло случиться. — Можешь не проверять пульс, — холодно сказал Маяковский, когда пепельноволосый подбежал к телу Есенина. — Он мёртв. — Что за херню ты устроил?! — выкрикнул на эмоциях Антон. — Предателей нельзя прощать, — с таким же холодом продолжал говорить Володя. — Особенно тех, кто никогда не менялся. Либо убивать их, либо убьют уже нас. Это был единственный выбор. Пошли. Мы сделали то, что было нужно.***
— Так значит, вы просто его убили, — говорил Осаму. — Возможно, это и не совсем хорошо, но по крайней мере, среди нас теперь будет спокойнее. — Просто кто-то поддаётся собственным эмоциям, а потом думает башкой. — прошипел Чехов, недовольно посмотрев на черноволосого. — До сих пор злишься на меня? Из-за него пострадали невинные люди. Если он не виновен, то в чём тогда вина Саньки? Или Даши? Разве они виноваты? Одна мертва физически, а другая морально и психически — это, по-твоему, справедливо? — серьёзно спросил Маяковский. — Я не говорил о справедливости. Ты прекрасно понял, что я сказал.***
Антон лишь вздохнул, выйдя на балкон. Сил особо на что-то не было. Хотелось лишь забыть про всё то, что происходит. Реальность вновь оказалась жестоким засранцем. Только вот в этот раз было слишком трудно это пережить. Захотелось просто бросить всё, уйти от происходящего как можно дальше. Немного порывшись в плаще, он достал фото, которое как-то Дашка ему отдала. Чехов с улыбкой вспоминал, как Донцова потащила его и Саньку делать эту фотографию, как он отнекивался, а блондинка лишь читала лекции как же это важно для командного духа, и что фото обязательно будет легендарным. — Простите меня, милые, — прошептал Антон, — Я не смог защитить вас обеих. Даже при учёте того, что одна из вас до сих пор жива, — он вздохнул. — Не беда, что людей в её жизни было явно не мало рядом с ней. И они ей были не так уж и важны, по крайней мере, в романтическом плане, до того, как появился ты, Осаму. Иногда кажется, что всё наше общение — просто битвы, которые были глупою игрой. И всё же, через столько лет я смог проиграть. Всё в прошлом, разве не так? Она так любила только тебя, но в одну секунду ушла, — Чехов начал ходить из одной стороны в другую. — Ну и кто я теперь в этом бесконечном мире?! Кто?! Просто глупый парень, что вечно сомневается, да?! А что дальше? Что дальше?! — Можно, к примеру, перестать орать на улицу, — вдруг раздался голос Маяковского. — А то, глядишь, Дазай и впрямь тебя услышит. — Как много ты слышал? — Абсолютно всё. Признайся, ты же его ненавидишь, ведь так? — Не ненавижу. Просто не совсем его одобряю. Осаму — идиот! — прорычал Антон. — Она умерла дважды, а он.. А что сделал он?! Ничего. Да если бы я был её парнем, то я бы с Даши пылинки сдувал после того, как узнал, что она больше полгода просидела в подвале. Ему плевать на неё. Он ничем не отличается от Фёдора. Всё повторяется! Такой же лицемер, манипулятор и эгоист. — И тем не менее, они каждый раз сходятся, какое бы дерьмо с ними не случалось. Почему ты это не принимаешь во внимание? Не ты ли говорил, что не будешь мешать счастью Даши? — В один момент Донцова поймёт, что между Дазаем и Достоевским нет вообще никакой разницы. Просто один из них уже разбил сердце, а другой может сделать это в любую секунду. С каждым своим потенциальным парнем она страдает. У неё наверняка и до этого были проблемы с психикой. И что на этот повод сделал Осаму? Чай ей заварил и обнял? Да Даша — упрямая дура, которую надо было гнать по врачам с самого начала. Конечно, я Даша Донцова, и у меня есть мой идиотский принцип «Я ж не сумасшедшая, не псих какой-нибудь», зачем мне обращаться к психологу или, не дай бог, к психиатру? — Ты злишься в первую очередь на Донцову, но никак не на Дазая. И знаешь что? Ты Дашу не любишь. Вернее, любишь-то, но никак девушку, с которой хотел бы встречаться. Ты её любишь как сестру, просто не в состоянии принять эти чувства. Подумай над этим. — Возможно, но это не означает, что как только она придёт в себя, я не прочитаю ей столько лекций, сколько она нам всем вместе взятым никогда не читала. Быть может, хотя бы в этот раз она что-то поймёт. — У-у, старший братик зол, — усмехнулся Володя. — Слушай, я в курсе — ты на меня ещё злишься, но просто знай, что я рядом, чтобы всё обсудить там, не знаю. В общем, заходи, милости прошу. Ладно, спокойной ночи. — он улыбнулся, после уйдя. — Спокойной ночи, младший братик. — в ответ усмехнулся пепельноволосый.