***
— И как я должна это сделать-то? — то и дело вздыхала Даша, зачёркивая весь написанный текст ручкой, после начиная мять бумагу, затем кидая её куда подальше. Донцова уже не первый день пыталась написать тост на свадьбу. Но чуть ли не каждый раз результат ей до ужаса не нравился, от чего хотелось лишь сжечь всю бумагу к чертям и поломать все ручки. Даша всё больше раздражалась и бесилась, от чего и менялся её аккуратный почерк, медленно, но верно превращаясь в кривые закорючки, что тоже дополнительно выводило её из себя. Кажется, она сама уже готова была сорваться, ударить кулаком о стол, раскидать оставшиеся листки бумаги, послав всю эту затею куда подальше, если бы кто-то не коснулся её плеча. — Что делаешь? — спросил Чехов, от чего Даша сначала испугалась, но через пару секунд успокоилась. — А, это ты, — она выдохнула. — Пытаюсь написать эту дурацкую речь, которая, как видишь, не выходит. У меня же был идеальный тост, — вдруг Даша сжала несколько листков бумаги. — Пока этот идиот всё не испортил! Да что бы эта сволочь жила и процветала! — крикнула Донцова, после осознав, что только что произошло. — Похоже, я немного перегнула, прошу прощения. — Ты же на него по-прежнему злишься, — Антон покачал головой. — А как же «Я простила Осаму, не держу на него никаких обид»? — Я его не прощала, — ответила блондинка. — И полностью прощать, тем более, не собираюсь. Если ему плевать, то я не буду плясать под его дудку. — И как вы только до сих пор друг другу глотки не перегрызли-то? — раздался обречённый вздох. — О, мы делаем перерывы, — Донцова стала чуть спокойнее. Перерыв — пожалуй, это было то, чем и Даша, и Дазай по-своему гордились. Каждый раз, когда возникал хоть какой-то провокационный вопрос, который мог касаться вообще чего угодно, кто-нибудь из них говорил это волшебное слово, откладывая разговор на потом, после чего оба как будто забывали о проблеме, не поднимая тему прямо сейчас. Однако до прекращения этого самого «перерыва» дело практически никогда не доходило. — То есть, вы игнорируете проблемы? — сообразил Чехов. — Нет, мы просто предпочитаем не ссориться, поэтому, переносим разговоры на другой раз. — пыталась объяснить Даша. — То есть, игнорируете проблемы, — он вздохнул. — Ох, не дойдёт это до добра. — Тебе не понять, — буркнула Донцова. — Когда ты расходишься с человеком, которого любил, которому доверял, то через какое-то время всплывает всё то, что вы не успели обсудить, пока были вместе. — Так возьмите и обсудите, чёрт возьми! — Но это уже не наши проблемы, поскольку мы не встречаемся, понимаешь? — рассуждала она. — Это не так работает, Даш. Вообще не работает, если говорить честно. Вам нужно поговорить. Или, вас, что, в камере запереть надо и угрожать смертной казнью, чтобы вы соизволили поговорить? — Да ну тебя, — Донцова прикусила губу. — И вообще, я засиделась здесь у тебя, идти уже надо. Даша тихо вышла из подъезда, после остановившись, задрала голову к небу, подмечая, что уже начало темнеть. Какое-то время она спокойно шла, лишь иногда быстро перешагивая трещины на асфальте. Вдруг Донцова почувствовала, что за ней как будто кто-то следил или наблюдал, от чего Даша не остановилась, лишь ускорила шаг, в то же время в мыслях переделывая изначальный путь домой, в какой-то момент начав идти через переулки и подворотни. Чьи-то шаги начали звучать всё громче и громче, будто кто-то приближался к блондинке. — Можешь не стараться, — раздался голос Барто, от чего Даша обернулась. — Давно не виделись, Барби. — Вот мне бы надо удивиться по идее, но чего-то не выходит. Какого чёрта на этот раз надо? — Ты стала такой злюкой. Неужели ты злишься, что Асадов немного поиграл с тобой? — У вас есть страница книги, да? — задала в ответ вопрос Донцова, на что Агния лишь улыбнулась. — Верно, ты угадала. Скажем так, у меня был один маленький помощник, чтобы её достать. Какая жалость, что после способности нашего влюбчивого дружка ты всё равно смогла всё вспомнить. Со мной так не выйдет, — русоволосая пожала плечами. — Как например, вспомнить, что твоя забинтованная подружка пожертвовала документами. Пускай те и были всего лишь твоими фальшивками. Даша опешила, чувствуя, как в горле встал ком. Она не осознавала, что сильнее её смогло задеть, какое чувство испытывала больше — злость на тот факт, что Дазай выбрал её, а не сохранность документов, или же непонимание, почему шатен просто промолчал, ничего не рассказав. Почему Осаму поступил именно так? Даша, что, не заслужила доверия, знать правду? — Что? — это единственное, что Донцова смогла из себя выдавить. — Так Осаму ничего тебе не рассказывал? Этот... Как ты его зовёшь? Кажется, долбозвончик? Этот долбозвончик решил проследить и полез совершенно в не своё дело, — кажется, в голосе Барто прозвучало несколько ноток некоторой злости. — И что мне оставалось делать, когда он схватил документы? Возможно, что я немного поугрожала ему, пообещав проткнуть его драгоценную принцессу ножиком. Даша невольно вспомнила, как много раз твердила, читала лекции и, быть может, даже пару раз умоляла Дазая, чтобы тот ни за что даже не смел думать, чтобы выбрать блондинку, а не документы, которые просто необходимо при любых обстоятельствах сохранить. Неужели все её слова и просьбы были лишь пустой, буквально ничем? — Довольно, — кажется, терпение Донцовой было на исходе. — Я вызываю тебя на дуэль. Но не сейчас, ещё не пришло время. Ровно через три месяца. На этом же месте. В полночь. — А ты по-прежнему такая интересная, — Агния усмехнулась, — Хорошо. Однако что-то мне подсказывает, что мы встретимся раньше. Впрочем, забудь. До скорой встречи, Барби.***
— Слу-ушай, Ому, а ты знал, что у шатенов с карими глазами есть огромная склонность к вранью? — попыталась зайти издалека Донцова. — Например к вранью своим подругам блондинкам о некоторых деталях, которые последние не помнят. — Перерыв? — спросил Дазай. — Нет! Никаких больше перерывов! — прикрикнула Даша, после выдохнув: — Нам надо поговорить. — Ты права, нам нужно поговорить. — Какого, мать твою, чёрта ты пожертвовал документами?! — не могла сдерживаться она. — А если бы мы не сделали фальшивки? Что бы мы тогда делали?! — Я боялся потерять тебя. И ты это прекрасно осознаёшь. В той ситуации не было иного выбора. — Был! Ты обязан был выбрать документы, а не меня! Неужели ты настолько тупой?! — Ты бы умерла, — продолжал возражать Осаму, кажется, пытаясь сохранять некое спокойствие. — Ты нужна живой своим друзьям. Мне нужна живой. — Я тебе вещь, что ли?! Да я была бы рада умереть за верное дело! Ты эгоист! — крикнула Даша. — Я никогда так себя не вела. — Ты бросила меня, обманув, и ушла к Фёдору, — от такого заявления шатена Донцова почувствовала, как что-то начало неприятно колоться. — Серьёзно? Почему ты вспомнил про тот случай? — на глазах начали наворачиваться слёзы. — Ому, больше полтора года прошло. Я перед тобой уже тысячу раз извинилась за это. Ты до сих пор не можешь меня простить? Ты же знаешь, что для меня нет ничего важнее близких людей, в том числе и тебя. — Тогда вопрос: встретились ли мы, если бы много лет назад у тебя всё прекрасно вышло с Достоевским? — Остановись, — прошептала Донцова, чуть ли не умоляя, немного покачивая головой, чувствуя, как всё больше и больше становилось больнее говорить. — Или я, Ацуши, Чуя и остальные — твой утешительный приз? Будто раздался звук разбитого стекла. Даша замерла, чувствуя, как в горле вновь появился ком. Слова Дазая раз за разом прокручивались, отдаваясь неким звоном в её светловолосой головушке, от чего становилось ещё хуже. Молчать было больно, чертовски больно. Но при этом и на крик сил тоже не было, хоть и очень хотелось это сделать. Губы были поджаты, глаза ещё больше заблестели от слёз, а тело чуть дрожало. Донцова не могла сдвинуться с места, ощущая, что дышать стало труднее. Она лишь ещё раз взглянула на Осаму, схватила куртку, после отойдя от шатена и направившись в сторону двери — сил у Даши больше не было. Перерывов более быть не могло. — Даша, подож... — Дазай попытался схватить её за руку, которую Донцова тут же вырвала. — Хватит, я больше не могу здесь находиться, — чуть ли не плача выпалила Дашка, отбежав от Осаму в сторону, после захлопнув дверь. Все паузы окончательно закончились.