***
— Вот и всё, — Дазай поправил наушники, вслушиваясь в голос Барто. — За этой дверью твоя ненаглядная блондиночка. Я отпущу Дарью. Но только в том случае, если я услышу согласие из её уст. На коврике лежит ключ — освободишь им Барби, как только она согласится. Удаченьки. Осаму забрал ключ, пару секунд поразглядывав его. Зайдя в комнату, шатен несколько мгновений пощурился от яркого света, после наконец привыкнув к нему. Всё было в пастельных тонах, однако от этих розовых оттенков всё равно было как-то тошно, будто этот розовый так и бил по глазам. В воздухе так и витал запах карамели, вина, трав и быть может, чего-то, напоминающего вкусный чай. Даша взглянула на Осаму, еле слышно хмыкнула, отставив чашку чая, но так и не встав с кровати. Дазай, стараясь не обращать внимание на эти жесты с её стороны, лишь подошёл поближе, присел к Донцовой, которая, будто, не видела его, словно стараясь не замечать присутствие шатена. — Здравствуй, — Осаму попытался начать разговор. — Даша… Пойдём домой, Даша. — Зачем? — она немного косо взглянула на шатена. — Я не хочу. — В смысле, «не хочу»? — спросил Дазай, пытаясь не выдавать волнения в голосе. — Почему? Что она с тобой сделала? — А вот это хороший вопрос. — раздался голос Агнии в наушниках. — Как же вы это любите говорить-то? Точно! Как выразилась бы Барби, я, возможно, чуток промыла ей мозги. У тебя есть три часа, чтобы переубедить её. В противном случае она останется там, где ей комфортно — то есть, со мной. И да, даже не пытайся дотрагиваться до неё — это запрещено правилами. Как ты мог заметить, на твоей руке появился браслет. Так вот, попытаешься коснуться её — браслет впрыснет яд, от чего ты потеряешь сознание, думаю, на полчаса точно. Не рекомендую множество раз испытывать судьбу и свою живучесть. До скорого. Время пошло. — Ты же несерьёзно, — от чуть не дотронулся до Донцовой, но вовремя одёрнул руку. — Даша, тебя буквально держат на цепи, а ты и рада этому? — Поначалу я была не в восторге, — будто без эмоций, с совершенным холодом, говорила она. — Но потом до меня дошло — здесь лучше. Тут нет слёз или обид. Понимаешь? Я даже забыла про нашу ссору. — Донцова притихла. — Пока ты не пришёл. — Нельзя сбегать от реальности только из-за того, что мы поругались. А как же твои друзья? Ты нужна им. Если хочешь, когда мы вернёмся, я могу с тобой даже не разговаривать. — Здесь тихо, спокойно и комфортно. Повторяю ещё раз — не нужно меня спасать. Я тебе не нужна. И ты мне тоже. Мне не нужен утешительный приз. — Хорошо, пойдём от обратного, — Дазай вздохнул. — Тебя держит здесь Барто. Она похитила тебя, накачала наркотиками, издевалась над тобой, делая те фотографии. И я не верю, что после такого ты не стала бы ещё больше её ненавидеть. — Она не святая, однако Барто подарила мне покой. Она не использует меня и не манипулирует тобой или кем-либо ещё. — Барто изолировала тебя от мира. Почто так же, как это сделал и Асадов несколько месяцев назад. Ты ведь не покидала пределы даже этой комнаты. Я прав? — Неправда, — возразила Даша. — Я могу уйти, когда захочу. — Так уйди, — Осаму усмехнулся. — Но я не хочу. По-моему, тут всё крайне логично, — она потёрла переносицу. — Хорошо, Ому. Скажи, ради чего мне уходить? — Ради солнца, — на эти слова Донцова встала с кровати, подошла к окну, отодвинув шторы в сторону. — Вино? — Даша достала из шкафа бутылку алкоголя. — Игра на гитаре? — Мне это не нужно. — Тебя на кого подменили-то? — Дазай косо посмотрел на неё. — В чём реальная проблема? — Ты сейчас серьёзно? — глаза Дашки тут же заблестели. — Ты так ничего и не понял? Ты никогда не сможешь представить ту боль, через которую мне пришлось из-за Феди. И не дай бог, кому-либо это испытать. Потому что ты, блять, не знаешь, каково быть вместе с любимым человеком, а потом понять, что всё это время тебя использовали, ты был всего лишь игрушкой, которую можно выбросить как надоест. И меня бросили. На четыре года. Пока я снова не оказалась нужна. Однако со временем я поняла, что я не вещь, которую можно подвинуть как захочется. Потом я встретила тебя, и постепенно меня снова посещали мыли, что меня могут полюбить не за силу или внешность, что я не просто красивая кукла. А после меня снова бросили, оставив совершенно одну, когда всё сломалось. Из-за ситуации с Асадовым я подумала, что, вероятно, смотрела на всё не совсем верно, поэтому решила дать тебе ещё один шанс. И ты вновь меня предал, заявив мне ту херь про утешительный приз. Мне было больно. Потому что ты никогда не являлся для меня заменой Феди. Даша поджала ноги к груди, после обхватывая себя руками, наконец позволив себе рыдать навзрыд. Слишком много и долго пришлось всё держать в себе. И никакой побег реальности не мог заставить это исчезнуть. Ни сжигание фотографий, ни алкоголь с сигаретами, ни стрельба из пистолета, ни злость или гнев — ничего из этого не исправит подобное. Никакое отрицание не изменит ничего, а проблема так и не исчезнет. — Ты меня сломал, Ому. Да, ты не замена Феди, но при этом, как бы мне не хотелось, не думаю, что я смогу перестать вас сравнивать — вы оба самовлюблённые придурки, которые, блять, не могут понять, что люди, окружающие вас, — это не ваши игрушки или пешки, которые вы можете выбросить, кинуть, забыть или ещё что-то тому подобное. — Я заботился о тебе. И ты это отлично знаешь. Это ты не позволяешь того, чтобы о тебе заботились, волновались и беспокоились. Ты отшучиваешься, резко меняешь тему, прогоняешь людей, которые пытаются помочь тебе. — Потому что, зачем тебе знать? — Чтобы ободрить тебя. — Ты не обязан этого делать. — Я обязан поднимать тебе настроение. — Тогда ты уволен. — Донцова хмыкнула. — Тогда я в профсоюзе, и от меня нельзя так просто избавиться. — Дазай усмехнулся. — Ты не обязан. — повторила Даша. — Да. — Нет. — Обязан. — Нет! — крикнула она. — Спасибо за то, что соизволил поволноваться за меня, но не стоило. — Даша, послушай. Ты и представить себе не можешь, как я сожалею о случившимся. Мне действительно очень, очень жаль. И я готов извиняться за это, даже если ты решишь никогда меня не прощать. Я не должен был говорить тебе те ужасные слова. И если быть откровенным, то я по-прежнему не понимаю, как нам общаться. — Всё резко оборвалось, и не знаешь, что дальше делать? — догадалась Донцова. — У нас ведь были проблемы, которые мы так и не обсудили. Я вечно твердила, что надо разговаривать, но при этом сама же предпочла молчать. — Мы делали не перерывы или паузы, а игнорировали проблемы. — осознал Дазай. — Не ты один «молодец». Я тоже хороша — вспылила из-за каких-то дурацких бумажек. Думаю, проблема даже не в том, что ты их сжёг. Дело в доверии. Почему ты мне сразу не рассказал? — Ты бы разозлилась. А в гневе, знаешь, Даша, ты становишься весьма страшной. — Осаму слабо улыбнулся. — Я боялся, что ты себя будешь накручивать из-за этого. — Тогда другой вопрос — почему ты настолько ревнивый? Когда мы встречались, ты ж ревновал меня ко всем. — Приведи хоть один пример, — блондинка хотела что-то сказать, но её перебили. — Кроме Фёдора. — Хорошо, я преувеличиваю. Но было же! Ты боялся, что я могу уйти к нему? Или что? — Это не ревность, — Дазай вздохнул. — Ты любила Фёдора достаточно долго, ты вышла за него замуж, в конце концов. Я не первый для тебя. И я отлично понимаю, что не смогу открыть или показать тебе что-то новое. Поцелуи, объятия, какие-то милые жесты — всё это уже было у тебя до меня. — Ты шутишь? — Донцова издала смешок, после улыбнувшись. — Ому, ты открыл для меня такую вещь, как здоровые отношения. Поддержку, которую я никогда не получала от Феди. Ты столько раз выручал меня и спасал. — Что-то не так? — Проблема в том, что это делаешь всегда ты, а не я. Ты помог мне вернуть воспоминания, прерывал все стычки с Федей, отрубил способность Цветаевой, дважды спас меня после того, как я умирала. Да даже сейчас ты связался с Барто, чтобы вытащить и вернуть меня. А что сделала я? Абсолютное ничего. — Это не соревнование, Даша. Мы не соревнуемся, кто кого больше спасёт. И ты долгое время справлялась без меня, потому что ты — не дама в беде, которую надо всегда спасать. — Скажи, когда мы встречались, ты чувствовал себя нужным? — Ну, по большей части нет, — Осаму задумался. — Однако не думаю, что это так плохо. Ты сильная девушка, которая может постоять не только за себя, но и за других. И тебя нельзя зацепить каким-нибудь глупым флиртом или подкатом. Как говорится, Даша Донцова сама себе и мамочка, и папочка, — вдруг он заметил, как Дашка сжалась. — Ты в порядке? — Вот я тогда сказала тебе, что никогда не вела эгоистично, — заметила она. — Ты столько раз поддерживал и спрашивал меня насчёт моих переживаний и чувств, но при этом я ни разу не задумалась, каково было тебе. Ты несколько раз переживал мою смерть, всю ту ситуацию с копией и так далее. Это тебе нужна была поддержка, а не мне. — После того, как ты вернулась из того подвала, мы почти перестали разговаривать. Вернее, обсуждать проблемы. — Думаю, сейчас мы достаточно неплохо справились с этой задачей. — Слушай, — шатен взглянул на часы. — Я, конечно, не хочу никого торопить, но у нас не так много времени, так что, скажи, что хочешь уйти, чтобы я мог тебя освободить. — У меня, вроде, был ключ, — вспомнила Донцова. — Барто говорила, что я могу воспользоваться им, когда захочу. — Даша пыталась освободить себя от цепей, что никак не поддавались. — Вот чёрт… Конечно, она всё продумала, и ключ был не тем, — ругалась Донцова, после задрав голову к потолку. — Я такая дура. — Просто скажи всего несколько слов. — напомнил Дазай. — Я хочу уйти! — прикрикнула Даша, спустя несколько минут наконец сумев ощутить, как тяжесть пропала с ног. Донцова встала с кровати, после пробежавшись по комнате. Остановившись, она лишь постукивала пальцами о стенку, будто чувствуя некую вновь обретённую свободу. Оглядевшись, Даша несколько раз мотнула головой, чувствуя, как её всё больше раздражало то, что ещё несколько часов назад нравилось. От этого розового цвета действительно начинало тошнить, так же, как и все эти кружева с рюшками уже раздражали. Донцова подошла к зеркалу, рассматривая себя, — это до ужаса приторное платье пастельно-розового цвета уже не выглядело таким привлекательным, как раньше. — Как я могла променять свои любимые рубашки с футболками и брюки вот на это? — не понимала Дашка, жестикулируя руками, — И ещё эти распущенные волосы... Брр, — она помотала головой в стороны. — Тут даже резинок нет, чтобы хвостики сделать. Без последних так некомфортно. — Донцова притихла. — Божечки... Это ж как я головой поехала.. — С возвращением, — Даша чуть не вздрогнула, когда Осаму дотронулся до её плеча, но после успокоилась, выдохнув. — Признаюсь, я успел соскучиться. — Взаимно, — кивнула Донцова, после начав качать головой из стороны в сторону. — Клянусь, как только вернусь домой, я сожгу это платье к чертям собачьим. — И что с ним не так? — Во-первых, это платье, — девушка начала загибать пальцы, — Во-вторых, оно длинное. В-третьих, оно розовое, ещё и с этими дурацкими кружевами. В четвёртых, я в нём выгляжу как кукла.***
— Ты проиграла, — заметил Тютчев. — Надо же, твоя ненаглядная Барби вновь тебя уделала. Ну кто бы сомневался, а? — Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, — буркнула Барто. — Ничего, у меня ещё есть кое-что. Эта игра так просто не закончится. Пришло время для зажигательного шоу.