Тьма, окрашенная Светом

      Звонок. Дурацкий звонок в дверь. Раз за разом, причём, только на увеличение. Даша отлично знала эту манеру и то, кто это мог делать. А уж после того, как её имя начали проговаривать, быть может, даже слегка повышая голос, три раза подряд, попутно делая лёгких стука по двери, Донцовой теперь всё стало предельно ясно — это точно Дазай. По-другому и быть не могло. — Прекращай этот спектакль, — Даша тяжело вздохнула. — Я говорить с тобой не собираюсь. — Ты просто не имеешь понятия, что у меня есть. — возразил Осаму.       Она тихонько прорычала, после взглянув в дверной глазок, — у шатена в руках была плюшевая обезьянка. Вот же искуситель — отлично знал же, что можно использовать и на что давить. Донцова ведь обожает эти игрушки — чуть ли не всех забрала при переезде в Японию. Пусть несколько лет они и валялись в каких-то коробках.       Но слегка удивительным для Дашки было кое-что совершенно иное — она крайне редко доставала обезьянок, и вероятность того, что их увидел бы Дазай, была невероятно мала. Неужели запомнил? Даже такую мелочь, которую от силы раза два, если не один, увидел? Или, быть может, это просто часть какого-то очередного замудрённого плана? — Подкупать нечестно. — буркнула Донцова.       Она прикрыла глаза, погрузившись в мысли и заодно невольно вспомнив о словах, сказанных Ахматовой. Даша же дала слово, пообещала, что поговорит с Осаму, а обещания ведь необходимо держать — нельзя же просто бросать слова на ветер. Если что-то сказал, то выполняй — таков вечный принцип Донцовой. Из-за чего девушка лишь вздохнула, после наконец открыв дверь. — Тебе очень и очень повезло, что я пообещала одному человеку поговорить с тобой. — хмыкнула Даша. — Проходи уже. Выглядишь же жалко, ей богу. — Ты как всегда мила. — За обезьянку, кстати, спасибо, — она прижала игрушку к себе, — А теперь, я так понимаю, разговор, значит, — Донцова выдохнула. — Ты какого ляда тогда удумал, объясни мне?! — Потому что я люблю тебя. Мы по-прежнему любим друг друга. Это очевидно для нас обоих. — Ому, послушай, — Даша вздохнула, взяв его за руку. — После всего, что случилось, я по-прежнему не могу, просто не могу тебе верить. Каждый раз я жду подвоха от чуть ли не каждого твоего слова. И я тебя прошу, пожалуйста, не причиняй мне боль. Мне с головой хватило Феди и тебя тоже. Снова быть вместе? Зачем, спрашивается? Чтобы ты, как и тогда, опять сбежал при первой же трудности? Несмотря на все мои просьбы, мольбы и слова, не бросать меня? Я такого не хочу, Ому. Я устала от отношений, в которых по итогу я оказываюсь наивной и до ужаса преданной дурой. — Ты по-прежнему сравниваешь меня с Достоевским? — в голосе Дазая определённо чувствовалась некая обида. — Серьёзно? После всего, что произошло? — Вот именно в такие моменты ты им и становишься, — взгляд Донцовой потемнел. — Давай, до полного комплекта не хватает только, чтобы ты начал перечислять мне всё, что сделал для меня, под конец дополнительно заявив, что я тебе должна, — она болезненно усмехнулась. — Хотя, возможно, это проблема не только вас двоих, но и всех гениев, в принципе. Считаете, что вы выше остальных, все вам должны. — Ты отлично знаешь, что это не так. Скажи честно, до появления Барто я хоть раз в отношениях или без них причинил тебе боль? И ты определённо промолчишь, потому что сказать тебе нечего. — Не хватайся за прошлое — не выйдет, — она остановила его. — Ому, послушай, я не думаю, что смогу тебя когда-нибудь окончательно простить. Однако, пожалуй, между тобой и Федей есть просто огромная разница. И за что я тебя так или иначе уважаю — сожаление. Знаешь, когда-то я пообещала себе, что если когда-нибудь найдётся человек, который будет меня любить, то не разобью ему сердце, не прошу и не оставлю его одного. Просто потому, что знаю, насколько же это чудовищная боль, — Дашка сглотнула, готовясь сказать нечто важное, — Но сейчас я чувствую кое-что ещё — я тебя не люблю.       Эти несколько слов раз за разом прокручивались в голове Осаму. Верить в них не хотелось. Вернее, не хотелось верить, что это слова, сказанные Дашей. Это же ведь шутка такая, да? Хотя в этот раз в её голосе не было ни капли шутки, лжи или притворства. Всё было сказано так тихо и серьёзно. Больно. Чертовски и ужасно больно. Не было злости, сожаления или печали. В груди чувствовалась только пустота. — Ты в порядке? — спросила Донцова, будто точно издеваясь над Дазаем. — Да, — ответил шатен, скрывая ком в горле, который никак не хотел уходить. — Думаю, мне пора. Пожалуй, единственное, что я хочу тебе ещё сказать, — Даша, просто помни, что «Хризалида» по правилам играть не будет, поэтому, будь чуточку осторожнее.

***

— Любите виски, сигареты и карты, — раздался чей-то голос со спины, когда Донцова сидела в баре.       Дашка невольно обернулась, разглядывая источник голоса: ещё совсем девчонка, по меркам самой Донцовой, темно-синие волосы средней длины, несколько прядей убраны за ухо, небольшая косичка слева, глаза слегка пугающего розового цвета, на шее— галстук боло, серая рубашка, рукава которой чуть ниже локтя, чёрные брюки, чёрные перчатки без пальцев. От этой дамы определённо чувствовался какой-то подвох, пусть и едва уловимый. — Наверняка пережили немало боли за последние годы. Хотите любви, но при этом даже намёков не понимаете, — от таких слов Даша ещё более косо взглянула на незнакомку. — Ну-ну, не надо так. Так грубо. Хотя от человека с подобной судьбой грубость, увы, неизбежна. Карты о многом могут сказать, знаете ли. — Ты, что, гадалка, рёпанный йод? — Я бы так не сказала, но что-то всё-таки есть. Правда, я специализируюсь в немного другом спектре, если так можно сказать. Мне нет смысла угадывать чьё-то будущее. Я, скорее, предпочитаю исполнять желания людей. Ведь всем нам хочется быть лучше в чём-то. Вот вы, например, желаете понимать эмоции других и вновь чётко стрелять, как раньше, а ещё, вероятно, как мне кажется, узнать правду о себе. Последний пункт я вряд ли смог обеспечить, а вот первые два — вполне. — Я чую полную пятую точку. В чём подвох? — Подвоха нет. Я даже толком не беру деньги за свою работу. Я люблю помогать людям, — синеволосая улыбнулась. — Поверьте, мне нечего не стоит сделать этого, правда. И представьте, скольким людям вы сможете помочь, если начнёте понимать их чувства. Ко всему прочему, без хорошего прицела вы вряд ли сможете хорошо сражаться, не так ли? — Допустим, что я соглашусь. Что дальше? — Просто пожмём руки, — незнакомка протянула руку. — Ну так что?       Взгляд Даши бегал из стороны в сторону, не решаясь принять окончательный выбор. Её чутье опять рвало и метало, твердя, что на такие авантюры соглашаться нельзя. Но ведь всё это действительно важно, верно же? Донцова, правда, ослабла, а Барто в любой момент может тронуть кого угодно, и тогда боя уж точно не избежать, однако гарантии, что блондинка точно и наверняка сможет защитить близких, определённо нет. А эмоции? Что плохого в том, чтобы совсем не надолго наконец почувствовать себя хоть чуточку человечнее, чем раньше? — Ладно, — согласилась Дашка, после чего образовалось рукопожатие. Вдруг форма зрачков у синеволосой, кажется, поменялась, чем-то напоминая зрачки змеи, а затем и у Донцовой, правда, на несколько секунд, после чего глаза вновь стали похожи на человеческие. — Удачи вам, — вновь хитрая улыбка. «Надо же, всё определённо пошло по плану. Как же я люблю свою работу. Барто будет определённо гордится мной». — проносились мысли в голове девушки. Сделка действительно удалась.