***
— И куда это мы такие красивые направляемся, а-а? — ехидно спросил Володя, стоя за спиной у друга. — Отвянь, а, — буркнул Чехов, попутно поправляя галстук. — Та-ак, кто она? Как познакомились? — черноволосый продолжал допрос. — Давно уже знако.. — Тебя это не ка-са-ет-ся-я, — пропел Антон. — Может, я просто радуюсь за тебя, что ты наконец двигаешься дальше? От таких слов внутри пепельноволосого всё будто сжималось со скоростью света. Он ненавидел признавать, что до ужаса ненавидел перемены, и если хоть что-то менялось, то решиться даже на маленький шаг вперёд было чертовски сложно. Да и что ещё за «наконец двигаешься дальше»? После чего он двигается дальше? После смерти девушки, которую любил, но которой так и не смог признаться? Неужели спустя столько лет в коем-то веке у Чехова получилось. Получилось отпустить Дашу и продолжать двигаться самому вперёд. Жаль только, что обстоятельства у этого весьма печальные. — Я её отпустил, — слабо улыбнулся Антон. — Однако злость никуда не ушла. Раньше он, то и дело, периодически злился то на саму Донцову, что она постоянно выбирала тех людей, которые приносили ей сплошную боль, и после сама же от этого страдала, то на Осаму, который не смог сберечь её,***
— Проходи-проходи, — тараторила девушка, держа Антона за руку. — Можем пойти ко мне в комнату, а то соседка принимает душ, и, думаю, будет неловко с ней увидеться. Звали её Ёко Тавада. Вечно слишком быстро говорила, пытаясь то и дело контролировать себя, но в то же время была частенько робкой натурой, периодически смущённо смотря на людей своими серыми глазками и от волнения накручивая на палец длинную прядь каштановых волос. Однако, на удивление, то недолгое общение с пепельноволосым смогло даже преобразить и изменить её. Единственное, что, а вернее сказать кого, Ёко однозначно не слишком-то любила — свою соседку, из-за которой Тавада чувствовала будто вечно находиться в тени из-за неё. Зайдя в комнату, Антон невольно стал рассматривать вещи, попутно чувствуя нечто странное — он находился в том месте, где прежде не был никогда, но при этом ощущал, что это то самое место, где он должен быть. Будто всё было даже родным каким-то, что ли. Подойдя к одной из полок, невольно заметил маленький жёлтый автобус, который сразу же привлёк внимание Чехова. — Милая штуковина, — улыбнулся юноша, держа игрушку в руках, затем вернув её на место. — Вообще-то это моей соседки, — после этого повисла тишина на несколько мгновений. — Извини, мне не стоило трогать чужие вещи, — от такого ответа Ёко даже облегчённо вздохнула, как вдруг.. — Расскажи о ней. — Она этакий ловелас, — выдала девушка. — Сначала влюбляет в себя парней, а потом разбивает им сердца, — она вздохнула. — Извини, это всё неправда. У меня небольшой комплекс соседки. — Почему? — Парни всегда в неё влюбляются, — Тавада пожала плечами. — Так, посмотри на меня, — пепельноволосый чуть наклонился и положил свою ладонь ей на плечо. — Обещаю тебе, я не влюблюсь в твою соседку. От этих слов становилось невольно спокойнее, что ли. Ёко только улыбнулась, после достав бутылку шампанского и два бокала. Однако открывать алкоголь всё-таки побоялась, из-за чего протянула бутылку Чехову, который сам, если честно, не шибко-то любил открывать шампанское, каждый раз боясь ранить либо себя, либо окружающих. К великому удивлению, всё обошлось. Только Антон, кажется, чуть смутился от смеха шатенки, когда от неожиданного звука он резко закрыл глаза и потом медленно открывал их. Вечер проходил, пожалуй, замечательно. Если только не брать в счёт того, что Тавада то и дело постоянно шутила про комплекс соседки, будто нервничая и стараясь скрыть это, что не особо выходило. — И ещё один её бзик — она рисует странные картины, на которых роботы занимаются спортом. — продолжала девушка. — Да, это странновато, — Чехов издал странный смешок, за которым всё же скрывалась ложь. Пожалуй, всё больше слушая рассказы Ёко, он проникался к этой загадочной соседкой, с которой теперь даже захотелось познакомиться. Поначалу пепельноволосый старался гнать такие мысли куда подальше, но с каждой историей о незнакомке становилось всё сложнее не думать о ней. — А ещё у неё есть странная привычка напевать мелодии, как завтрак поёт мелодии из телешоу или песен. — Какая дичь, — фыркнул Чехов, в мыслях уже представляя, как это могло бы выглядеть, и это чертовски хотелось услышать, после взглянул на собеседницу и вернулся в реальность. — Ладно, хватит. Я уже терпеть её не могу, — очередная ложь. — Ну, извини. Она не такая уж и плохая. Просто я слегка завидую, — призналась Тавада. — Даже не знаю почему, ты восхитительна, — Антон успокаивал её. — Ты мне нравишься. Ты милая, весёлая. И это прозвучит безумно, но мне кажется, что наши пути должны пересечься. Я не хочу упустить шанс узнать тебя поближе. — Я тоже не хочу этого. — Слушай, из того, что я вижу в твоей комнате, можно сказать, что у нас очень много общего. — Правда? — Вот, например, — он с восторгом схватил какой-то диск с тумбочки. — Никогда не видел у кого-либо этот альбом. — Это моей соседки, взяла у неё, — неловко хмыкнула шатенка. — А как насчёт этого? — в руках пепельноволосого была книга. — «Конец света» Бойла. — Подарок на день рождения от соседки, — объяснила Тавада. — Ещё даже не открывала. — Прочитай, она, правда, хорошая, — посоветовал Антон. — А это? Это просто смешно. Ты играешь на басу? Спроси у моего друга — я постоянно твержу, что моя девушка.. — он хотел продолжить, однако взглянув на слегка мрачноватый взгляд Ёко, положил гитару на место и попытался резко придумать что сказать. — Не играет на бас-гитаре, потому что инструмент, очевидно, твоей соседки. — Она играет в группе. — Круто, чёрт возьми, — с восторгом шепнул Чехов. — Невероятно, — она болезненно усмехнулась. — Все три вещи, которые ты выбрал, принадлежат моей соседке. — А её группа выступает? — чуть неловко спросил парень. — Проваливай. Пепельноволосый быстро зашагал в сторону выхода, остановившись только перед порогом. Вдруг дверь ванной распахнулась, и кто-то вышел, однако Антон среагировал в самую последнюю секунду, из-за чего были замечены только пятки той незнакомки. Чехов настолько был погружен в свои мысли, что даже сумел забыть жёлтый зонт, который принёс до этого. Но всё-таки, быть может, это был лишь ещё один маленький шажок для встречи с кем-то важным.***
— Слушай, чертовщина какая-то. Могу поклясться, этот зонтик.. — в руках черноволосой был тот самый потерянный жёлтый зонт, как вдруг её взгляд упал на заплаканную соседку. — Что случилось? — спросила Аня. — Разве к тебе не должен был прийти парень? — Мы расстались, — прошептала Ёко. — Он мне никогда не нравился, — Ахматова недовольно мотала головой. — И он тебя не заслуживает. Почему вы разошлись? — Он запал на тебя, — проронила сквозь слёзы Тавада. — Что? — Аня рассмеялась. — Это как? Как он умудрился, если мы даже незнакомы? — Ну и что? Ему понравились все твои вещи. — Ты бы ему ещё мою комнату показала. Он бы сбежал оттуда в ужасе, увидев набор каллиграфа и коллекцию монет. Хотя, возможно, это классные вещи, — задумалась Ахматова. — Перестань. Как можно в тебя не влюбиться? В то, как ты очаровательно засыпаешь, пока решаешь кроссворды, — такие высказывания стали напрягать черноволосую. — В аромат твоих волос. В блеск твоих глаз, — вдруг почувствовалось прикосновение чужих губ, после чего Анька с шоком смотрела на Ёко — Кажется, мне стоит разобраться в себе. — Пожалуй. — Прости меня! — Нет-нет, всё в порядке. Было даже приятно, — Ахматова пыталась её успокоить. Черноволосая похлопала соседку по плечу, после выйдя из комнаты. На несколько секунд прижала к себе жёлтый зонтик, попутно радуясь, что наконец-то любимая вещица смогла к ней вернуться, затем поставила его на место. Тихими шажками прошлась по коридору, в конечном счёте свалилась на диван, прикрыв глаза рукой. Аня соскучилась. Соскучилась по старой квартире, где стала бывать всё реже и реже, по игре на любимой гитаре, по такому уютному дивану, который теперь навеивал лишь грусть с тоской. Каждый раз она не нарочно вспоминала, как в ту ночь они сидели здесь и пили с Донцовой вино. Это был последний раз, когда они виделись. Пожалуй, хотя бы тем утром её стоило ещё раз обнять. Вдруг начали раздаваться гудки, кто-то уж очень настырный звонил. Аня лишь неохотно подняла телефон, но увидев входящий вызов от Саньки сразу же взбодрилась, правда, поначалу перенервничав и не сразу сумев взять трубку. — Да? — голос Ахматовой был сонливый и даже чуть замученный, — Что-то случило.. — Приходи на базу. Срочно, — быстро, холодно и серьёзно говорила Достоевская. — Мы должны встретиться. Без вопросов. Я тебя жду. Сказать, что черноволосая не поняла ничегошеньки, — не сказать ничего. Странно всё это. Однако теперь в сердце поселилось чувство тревоги и в то же время ужасного интереса узнать, что же именно произошло. Что-то определённо уже успело произойти.