Нас учили быть птицами

1826, Август

Отдавать дочерей замуж по расчету или искать подходящую невесту для сына ― самое частое явление, с которым Жданна Николаевна Беркут сталкивалась в своей жизни. Многие ее подруги и знакомые балерины были отданы замуж лет в семнадцать, и судьба каждой из них складывалась по-разному ― кто-то действительно становился счастливой, а кто-то так и не смог побороть свою нелюбовь к вынужденному браку. Была еще одна категория, которая смирилась со своим положением и проживали жизнь вполне мирно, строя отношения на доверии, симпатии и взаимном уважении. Единственное, что никак не могла понять Жданна ― отречение от балета после замужества. Уж Беркут не знало, происходило это добровольно или из-за давления семьи, однако после свадьбы все танцовщицы уходили из этой стези, и Жданна этому не находило объяснение. Она сама жила балетом, находила в нем утешение, радость, свое призвания. Она и помыслить не могла о том, чтобы отречься от искусства ради замужества. Если человек тебя любит, то он примет любое твое увлечение, поддержит тебя, а не запретит приближаться к сцене, заперев в комнате и обвесив драгоценностями в знак утешения. Жданна Николаевна происходила из одной старой почтенной семьи с выразительной фамилией Беркут. Помимо нее в семье было еще трое детей ― старший брат Анатолий, она сама, и две младшие сестры Алина и Алиса. Брат уже второй год служил на Кавказе по собственному желанию, в то время как его младшую сестру Жданну пытались выдать замуж. Вопреки распространённому мнению, большая очередь женихов строилась за Алиной и Алисой: две молодые прелестницы были красивы, образованы и легко располагали к себе веселым характером. Жданна же была полной противоположностью: занимаясь балетом, она отдавала ему каждое свободное мгновение, предпочитая светским балам долгие изнурительные тренировки. Изредка появляясь на них, она вовсе не страдала от одиночества, сразу становясь объектом внимания и нешуточных интересов. Но ее сдержанный, сильно отличающийся от нравов сестер, характер служил некой стеной между нею и потенциальными женихами. Если ею и интересовались, то это были люди за тридцать, и хотя самой Жданне было уже двадцать два, на все увещания отца она отвечала резким отказом. Не сложно догадаться, что именно Жданна была причиной тревоги родителей. Ее мама ― Юлия Сергеевна ― всегда чересчур опекала старшую дочь, в детстве сильно болезненную, хрупкую и сильно страстную в своих стремлениях. Жданна нашла свою отдушину, это было ясно всем — как бы мама не волновалась, отрицать то, что балетные танцы ее дочери были великолепными, она не могла. Но с каждым годом, взгляд матери становился все тревожнее, и Жданна не могла понять эту тревожность. Отец же ― Николай Александрович ― был занят другой проблемой. Дочери минул уже двадцать второй год, а она все еще была незамужней. Как отец, он видел труды Жданны, ее талант в балете, всегда присутствовал на ее выступлениях; но также отцом он волновался за ее будущее. Жданна должна была выйти замуж и жить счастливо в браке. ― Но папа, ― смеялась девушка, когда речь вновь заходила о браке. ― Как можно быть счастливой с нелюбимым мужем? Тогда уж лучше всю жизнь балету посвятить. Алина и Алиса были недовольны таким положением дел: родители не могли выдать их замуж вперед старшей. Жданна, понимая недовольство сестер, пыталась смягчить родительскую позицию, но у нее ничего не получалось. Отец и мать были настроены серьезны. Анатолий, как и любой другой старший брат, был на стороне Жданны и сестер ― пусть младшие выходят замуж, а Жданна продолжает свое творчество в балете. Но после его отъезда на Кавказ покровительственное отношение утратило свою актуальность. Николай Александрович был полон решимости выдать Беркут замуж как можно скорее. Тут вряд ли появилась бы большая проблема: стройная, высокая, темноволосая красавица со жгучими темно-карими глазами, при том еще балерина, образованная — найти Жданне супруга не составило бы труда. И в этом главу семейства Беркут могли неплохо помочь связи в правительстве, а в частности ― дружба с графом Бенкендорф. *** ― И г’аз-два-тг’и, г’аз-два-тг’и, ― приговаривал учитель, пока одиннадцать девушек в белых платьях кружились по залу. ― Молодцы, девочки, пг’одолжаем! Учитель балета был из Франции, совершенно не выговаривал букву «Р», да и не очень к этому стремился, стараясь подчеркнуть свое происхождение. Ему было около сорока, он был низким, но худым, с несуразно длинными руками, ходил, будто танцевал, а когда говорил, иногда пританцовывал на месте. Звали этого милейшего мужчину Мартин Феликсович. Поначалу он вызвал у своих учениц-балерин лишь смех, но вскоре быстро зарекомендовал себя, и теперь девушки могли лишь иногда подшучивать над ним, но шепотом и не в его присутствии. Жданна, стараясь спокойно дышать, кружилась вместе со всеми, стараясь не думать о чем-то лишнем. Она вела свой мысленный счет, и просто выполняла данные им в начале урока фигуры для выполнения. Со дня на день решится важный вопрос: кто же станет выступать перед императором, его семьей и приближенными. И чтобы не происходили в личной жизни Беркут, она не могла сдаться и проиграть. — Раз, — шепотом начала считать она фуэте, переходя от одного трюка к другому. — Два… Три… Некоторые девушки, не сдерживаясь, оступались и выходили в сторону, пока Жданна, вместе с оставшимися продолжали. Тридцать два фуэте подряд — трюк, которым до этого русскую публику удивляли только иностранки. Это была маленькая мечта Жданны: никто еще из русских не выполнял подобное, и если бы она смогла, то пропуски на многие сцены Российской Империи был бы ей обеспечен. Тогда даже родителям придется отступить и пойти на уступки. — Двадцать… — прошептала девушка, но тут же ноги ее уже не удержали, и она завалилась на бок, но одна из девушек успела ее поймать, и Жданна опустилась на пол без стремительного падения. Беркут, впрочем, быстро выпрямилась, расправив плечи и, благодарно улыбнувшись, поправила тугой пучок на голове. Мартин Феликсович тяжело вздохнул, и незаметно потер переносицу. ― Сделаем небольшой пег’ег’ыв, ― объявил он. Девушки, в одежде похожие больше на белых лебедей, поспешили упорхнуть из зала. Жданна было направились за ними, но Мартин пошел ей навстречу и придержал за руку. ― Дог’огая моя, подождите. Жданна кивнула. Они с учителем подождали, пока все выйдут, потом мужчина приветливо махнул в сторону небольшого стеклянного столика, где дымился небольшой чайничек. Рядом было большое окно, почти во всю стену высотой. Жданне нравилось помещение, в котором они танцевали ― большой светлый зал со множеством окон. В царствование Александра I русский балет продолжил своё развитие, достигнув новых высот, но сейчас, когда царь почил, все выступления были отменены, и танцовщицы оттачивали свое мастерство, ожидая новых выступлений. Ни для кого не было секретом то, что Николай I любил балетные представления и почти не пропускал ни одного. Ходили слухи, что после официальной коронации, которая была назначена на третье сентября, будет устроен праздник в высшем свете, и одним из развлечений будет балет. Жданне невероятно сильно хотелось получить главную роль, и она тренировалась денно и нощно, вызывая неудовольствие своих родителей. Мартин Феликсович заварил им чай. ― Вы пить с лимоном? ― спросил он. ― Да, благодарю, ― ответила Жданна, взяв тонкую белую чашку с тонкой и искусной росписью в виде розовых роз. ― О чем вы хотели со мной поговорить? ― Все знать, что вы моя лучшая ученица, ― сказал Мартин Феликсович, и замахал руками, когда Беркут попыталась возразить. ― Не спог’ьте, это так. Вы одна из самых талантливых балег’ин, котог’ые только встг’ечались за всю мою жизнь. Поэтому, без сомнений, на пг’азднике у нашего цаг’я-батюшки должны танцевать вы, мадам Бег’кут. Мартин улыбнулся ей, и Жданна не могла не улыбнуться в ответ. Учитель обожал Жданну, не только за ее талант, но и за все внутренние качества. Необыкновенная, наделённая природой и блестящим умом, и чуткой душой ― именно такой была Жданна Николаевна Беркут, которой исполнилось двадцать два года. Она обладала таким живым умом и так легко всё схватывала, что её выдающиеся способности было сложно не заметить, и спустя два занятия, Мартин Феликсович пообещал себе, что он сделает из Жданны лучшую балерину всей Российский Империи. Беркут ожидала продолжения. Ее отец научил, что стоит слушать только то, что будет сказано после слова «но», потому что оно по большей степени перечеркивает все, что было сказано до него. Но Мартин Феликсович, неожиданно для девушки, протянул руку, и сжал ее вечно холодную ладонь в своей теплой. ― У тебя что-то стг’яслось? ― с искренней заботой спросил он. ― Ты стать взволнованной, г’астег’янной. Что пг’оизойти? ― Моя бабушка плохо себя чувствует, ― решила честно признаться Беркут, тут же спрятав губы за изящной чашечкой. Это было правдой ― ее бабушка Агафья Прокопьевна со стороны отца слегла от старой болезни, туберкулеза, и лекаря уже в один голос твердили, что долго она не продержится. В последние недели болезнь будто оставила ее, но окрыленную этим Жданну быстро вернули с небес на землю: организм просто устал бороться с болезнью, поэтому просто… сдался. Это было больным ударом. Агафья Прокопьевна была любимым родным человеком Жданны Беркут, хотя у нее была странная история. Агафья происходила из старого, древнего рода, который был запечатлён досконально на большом полотне во всю стену, в то время как род ее мужа, дедушки Жданны, был покрыт мраком, о нем мало кто знал. Но ему всегда сопутствовал успех и деньги, и пусть он не был излишне знатен, горы золота покрывали все эти проблемы. У Агафьи были сложные отношения с матерью Жданны, но внуков ― особенно старшую ― она любила бесконечно сильно, все время рассказывала сказки, читала и шутила с ней. Отец Жданны много трудился, работал, чтобы из просто богатой семьи стать знатной, и ему это удалось ― Беркуты стали одной из немногих семей, который входили в круг императора. К сожалению, родители матери скончались еще до свадьбы дочери, муж Агафьи умер три года назад, а теперь и сама Агафья была «одной ногой в могиле». Неприятно, скорбно, но вместо апатии, которая медленно подбиралась к девушке, Жданна решила броситься вся в любимое дело. В балет. Там она забывала обо всех невзгодах и не вспоминала, пока вновь и вновь, каждое четное число месяца не переступала дом бабушки ― это была небольшая традиция. ― Я хочу навестить ее сегодня, ― доверительно сообщила девушка, надеясь, что это поможет ей быстрее избавиться от внимания Мартина Феликсовича. ― Ох, конечно, конечно, ― произнес он, но в следующий момент глаза его сверкнули. ― Мне сообщили, что совсем скоро импег’аг’атог’ захочет устг’ить выступление. Я хочу, чтобы главная паг’тия была твоей, но для этого тебе надо стаг’аться. Личные пг’облемы не должны… ― Мешать мне, ― оборвала его Беркут. ― Да, я знаю. И я все понимаю. Жданна посмотрела в окно. Она все знала и все понимала, но что делать ― понятия не имела. Конец августа обещал быть холодным.