Сто историй

«Реинкарнация. Правда или Ложь?». Сакура со вздохом отложила прочитанную до середины книгу. Было полтретьего ночи, на работу нужно было вставать в пять, и чем она занимается вместо сна? Правильно, читает странные и глупые книжонки. Будучи врачом Сакура раньше не верила ни в загробную жизнь, ни в реинкарнацию. Она считала, когда мозг умирает — ты просто попадаешь в небытие. И тебя уже не существует. Не существовало и не будет существовать. Но на борту самолета все становятся верующими. Три месяца назад её жизнь разделилась на «до» и «после». Её жених погиб в автокатастрофе, какой-то пьяный мудак выехал на встречку на внедорожнике, и прихватил с собой на тот свет ещё четверых: семейную пару с ребенком и Хатаке Какаши. Следующие две недели Сакура помнила плохо: она лежала в темноте на своей кровати и плакала. Это было невыносимо. Вопрос «Почему именно он?» повторялся по кругу и не выходил из головы. Были ночные кошмары, был психотерапевт, появилась зависимость от сигарет. Вещи Какаши оставались лежать там, где они были, когда он уехал в тот роковой день. Через месяц Сакура появилась на работе. Сидеть в четырех стенах, где воспоминания накатывали штормовыми волнами, и девушка в них захлебывалась, было невыносимо. В больнице было отвратительно — все смотрели на неё этими убивающими взглядами полными жалости, разговоры замолкали, стоило ей только появиться в дверях, но там, по крайней мере, девушка могла спрятаться сама от себя. Она просила вторую смену, она выходила на дежурства, она принимала без записи. Всё, лишь бы не быть в одиночестве. Спустя ещё месяц Сакура превратилась в ходячий скелет. Главврач насильно вытолкала её в отпуск по собственному, заявив, что лично будет стоять у входной двери, чтобы не дать Харуно гробить свой организм. Сакура на это пожала плечами, и, наверное, не до конца осознав, что её выгнали с работы, два следующих дня приходила к началу рабочего дня к дверям больницы. Главврач обещание свое сдержала и не пустила Сакуру, ещё раз втолковав той, что в подобном состоянии ей на работе появляться не следует. Наступила опять неделя затворничества, Сакуре казалось, что вся эта жизнь для неё бессмысленна. У неё была работа — но ей не дают работать, работа также была её хобби, у неё были подруги — но в подобном состоянии Сакура чувствовала себя так, словно их у неё никогда не было. Она ощущала себя отделенной ото всех невидимой стеной, которую невозможно разрушить. Проблемы казались ей неподъемными, а её жизнь — несправедливой. На очередном сеансе психотерапевт порекомендовал ей пересмотреть своё отношение к смерти. Очень осторожно и медленно они касались одной религии за другой, разбирали — почему вера в то, что близкие люди ушли не навсегда, даёт людям столько надежды, и хорошо ли это. В начале привыкшая к своему мировоззрению Сакура воспринимала всё в штыки, но, не заметив этого, постепенно всё чаще задумывалась о жизни после смерти. Теперь Сакура стала более задумчивой и отстраненной, но у неё появились силы жить. Она вернулась на работу, возобновила контакты с подругами и существенно продвинулась в своей воле к жизни. Следующим этапом стала покупка книги, из-за которой она на данный момент не спала. Мысли там были спорные, но интересные. Им хотелось верить, но Сакура боялась. Боялась обрести ложную надежду. Зима в этом году выдалась снежная, это было редкостью в той местности, где жила Сакура, и обычно девушка всегда радовалась белым хлопьям на дороге, одежде и в волосах, но не в этот раз. Она вообще не особо следила за дорогой, будучи погруженной в свои мысли, но её отвлек жалобный скулеж. Сакура оглянулась по сторонам и, не увидев источника шума, хотела было тронуться дальше, но тут скулеж повторился. Теперь она была уверена, что ей это не показалось. Сакура близоруко наклонилась поближе к земле и начала разглядывать улицу. Опять никого не увидев, девушка опустилась на корточки и достала из сумки купленную по дороге палку колбасы. Послышалось шебуршание, и затем из-за мусорки выглянула забавная мордашка. Одно ухо у щенка стояло торчком, а другое свободно болталось, он был помесью немецкой овчарки с какой-то дворнягой, от чего морда его получилась несимметричная и более круглая, а цвет шерсти был темно-серый. Нисколько не заботясь о безопасности щенок подбежал к девушке и начал жадно обгладывать угощение, отхватывая кусочки, пытаясь проглотить их не пережевывая, давясь, роняя, подбирая и заново пытаясь проглотить. Сакура легонько погладила его по холке. Щенок этого даже не заметил, настолько он был голодным. Осмелев и погладив его ещё раз Сакура недовольно воскликнула: — Да ты же весь дрожишь! Оставив колбасу на съедение пёсику, Сакура подошла к урне, за ней была пара разорванных мусорных пакетов и больше ничего. Девушка оглянулась на щенка: — Ты тут один, да? Щенок тявкнул и подбежал к ней, размахивая хвостом. — Бедный, да как же ты тут очутился-то? — Сакуре было искренне жаль бедолагу: голодно, холодно, страшно и одиноко. Щенок ей не ответил, предпочтя гоняться за своим же хвостом. Взвесив все «за» и «против», Сакура подхватила его на руки и отправилась домой с ношей куда более ценной, чем палка съеденной им колбасы. Все прививки были сделаны, а щенок был назван Кама, он оказался здоровым бойким мальчиком — озорным, но очень любвеобильным, на удивление, понятливым и способным. Психотерапевт заверил её, что она всё сделала правильно и, действительно, результат был на лицо. Прошел почти год, воспоминания о Какаши были окрашены в светлую печаль, а не убивающее чувство вины, девушка научилась заново смеяться. Кама, не понимая, какую важную роль сыграл в её жизни, просто был собой повзрослев, но оставшись любвеобильным и понятливым. Приближалась дата годовщины смерти её жениха, и Сакура вновь погрустнела, всё больше уходя в себя, Кама чувствуя, что хозяйке плохо, всячески добивался её внимания, чтобы развеселить и защитить от всего. Однажды он проснулся от неясной тревоги — из комнаты хозяйки доносились приглушенные всхлипы. Кама не понимал, что происходит, и почему щеки хозяйки такие соленые, но он знал, он должен быть с ней, когда ей плохо. — О, Кама, — сильнее заплакала Сакура и сжала его в объятиях. Пёс просто хотел, чтобы она была счастлива также, как счастлив он. Он покрутился перед ней волчком, делая вид, что гоняется за своим хвостом, встал на задние лапы и потряс передними, будто что-то прося, что он делал — он не понимал. Но знал, что хозяйке это нравится. — Кама, ты самый лучший, ты такой хороший, просто Какаши… — Сакура не смогла заставить себя договорить. Кама вопросительно на неё посмотрел. «Какаши» — такое словосочетание звуков он ещё не слышал, но было в нем что-то знакомое. — Какаши, он… Пёс коротко гавкнул — ему определенно нравились эти звуки, они воспринимались также, как и когда хозяйка говорила «Кама». — О, вы бы точно подружились, знаешь, он ведь хотел завести собаку, — ком в горле саднил глотку. Что такое «дружить» Кама знал, вот он с хозяйкой «дружит», «дружить» — это хорошо, значит «какаши» — это определенно хорошо. Пёс, радостный от того, что разгадал эту загадку, кинулся облизывать лицо Сакуры. — Кама, ты веришь в реинкарнацию? — неуверенно спросила Сакура. Кама, принял игривую стойку «реинкарнацию» была похожа на «комбинацию», а «комбинацию» означало, что хозяйка будет разучивать с ним команды. А это всегда было весело и вкусно. Сакура улыбнулась: — Мне бы очень хотелось верить. Приближался Новый Год. Дома у Сакуры красовалась ёлка и Кама очень хотел её свалить, но хозяйка всегда была начеку. В очередной раз гуляя с псом, Сакура вышла к тому месту, где нашла его щенком, Кама деловито обнюхал стену дома и, решив, что на его территории всё в порядке, был готов отправиться дальше. Кама действительно помог смириться с утратой, да грусть осталась, но верный друг не давал ей развиться и всегда был на страже его хорошего настроения. Новогоднюю ночь Сакура решила встретить дома. загадав желание на следующий год, она отпила немного шампанского. Новогодняя передача, ёлка, праздничный стол на одного человека (и одного пса) — вот и всё празднование, но девушка не жалела. Она была домоседом, и обычно это Какаши вытаскивал её погулять, а сейчас вместо него это делал Кама. На экране отобразилась красивая женщина в вечернем платье, она запела глубоким голосом убаюкивающий приятный мотив. Кама начал крутиться вокруг Сакуры. — Нравится эта песня? — с удивлением спросила Сакура, она встала и подошла к телевизору, сделать звук погромче. Кама гавкал и вертелся рядом с ней и затем поднялся на задние лапы, сделав любимый жест Сакуры, девушка протянула ему лакомство за это. — Хочешь потанцевать? — весело предложила Сакура и, взяв за лапы пса, дурачась начала пародировать медленный танец, пёс лизнул ей в лицо. В окне отражались силуэты девушки и пса танцующих на фоне новогодней ели. Белыми хлопьями падал снег. Начинался новый год. Начиналась новая глава в книге жизни Сакуры.