***
— Группенфюрер, разрешите? — После положенного стука в приоткрытой двери показался слегка растерянный солдат. Линдеманн устало кивнул, стоя возле шкафа с дымящейся сигаретой в зубах, изучая какой-то документ. — К Вам пришли. — Тилль вопросительно взглянул на солдата, что тот готов был сжаться в размерах, лишь бы не озвучивать имеющуюся у него информацию. Но строгое и громкое «быстрее» вернуло голос: — Говорит, что Ваша жена. — Жена?! — Лицо Тилля исказили злость и непонимание. — Чего ей надо? — Не могу знать, группенфюрер. — Солдат поспешил объясниться, заметив нарастающий гнев Линдеманна: — Она плачет. Просила пустить к Вам… — Черт знает что! — рявкнул Тилль и, швырнув бумаги на стол, толкнул солдата вон из кабинета и повернул ключ в замке. Линдеманн, сжав кулаки, направился к проходной, прокручивая слова, которыми он встретит «любимую женушку». Одного ее появления здесь хватило бы, чтобы все в гестапо знали о его помолвке. А это он ещё не был готов никому озвучивать. Ингрид, заламывая руки, послушно ждала на улице. Ей не к кому было идти, кроме как к Тиллю со своим горем. Раздавленная и выпотрошенная морально она из последних сил улыбнулась вышедшему «мужу». — Тебе каким языком объяснять, что приходить сюда запрещено? — Тилль был жесток и сдержан. Ни одна слеза не подействовала на него должным образом. Линдеманн привык к полнейшему послушанию и такая своевольность вводила его в самый настоящий гнев. — Я… — Ингрид сперва опустила голову, сжавшись, но скопившаяся обида ударила точно по нервам. Её дыхание участилось, но, пока еще фройляйн Швейриг, гордо выпрямилась, сжав кулаки до ледяных костяшек, и выдала: — Почему я не имею права прийти на работу к любимому мужу? Запрещено законом? Или ты не считаешь себя таковым? — Бледные пятна под глазами стали гораздо выразительнее от притока крови к щекам. — Ты мог бы спросить про мое состояние, но нет. Ты лишь орешь на меня. — Ингрид ощущала мелкую дрожь по всему телу. Ее колотило, как от озноба, но отнюдь не от страха, а от наслаждения, что наконец смогла высказать Тиллю все накопленное. — У меня умерла сестра, могу потерять ребенка, нашего ребенка! А ты… Ты не можешь мне даже словом помочь! — Звонкий хлопок и щека Ингрид вспыхнула от горькой боли. Она инстинктивно прижала ладонь к быстро краснеющему пятну. — Ещё раз устроишь мне истерику, тебя найдут там же, где и сестру. — Огрызнувшись, Линдеманн процедил Швейриг в лицо, крепко сжимая ее тонкое запястье. — Не у одной тебя есть такие проблемы. Ты даже своим скудным умом не представляешь о тех, с которыми я сталкиваюсь каждый гребаный день. — Ингрид видела, как вздувались вены на его шее, как наливались кровью глаза. Он походил на разъяренного огромного быка, готового смести ее со своего пути, как никчемную веточку. — Я ору на тебя? — Он отстранился и рассмеялся. — Деточка, я не повышал на тебя голос ни разу. — Ты вечно всем недоволен, нет поддержки, нет… — Ингрид убрала руку с щеки, на которой четко вырисовывался след от огромной пятерни. — Так для чего ты сюда приперлась? — Зычного и везде проникающего голоса боялись даже сотрудники гестапо. Они прекрасно знали, что в этом случае даже побег из страны их не спасет. Но Швейриг, бледнея все больше с каждым словом, гордо стояла и не думала сдвигаться с места. Тилль прекрасно понял причину, по которой она оказалась здесь. И вскипел от желания уничтожить того, кто рассказал Ингрид про Анну. — Мне мозг выносить? — Так я тебе ещё и мозг выношу? — Голос Ингрид начал дрожать. Она пыталась убрать с лица волосы, но холодные пальцы ничего уже не чувствовали. — Только не начинай. — Тилль закатил глаза. — Я люблю тебя, а ты не можешь даже помочь мне. — Предательские слезы выдавали жгучую обиду, опустившуюся из груди в живот и ниже… — Ты меня не воспринимаешь, как взрослую женщину, да даже просто как человека. — Да какая ты взрослая?! — Линдеманн оголил резцы, усмехнувшись. — Ты начинаешь скандалить из-за полной ерунды. — Наши отношения и ребенок для тебя ерунда?! — Последнее, что хотела знать Ингрид, — Тилль даже не хочет совместных детей. — Закрой свой рот. — Он сжал ее челюсть почти до хруста. — Я не собираюсь это обсуждать именно здесь. — Просто помоги мне, поддержи! — Последняя попытка. От слез кожа стала влажной, и пальцы Тилля скользили. Он отпустил Ингрид и брезгливо дернул ладонью, стряхивая влагу. — Какая сука тебе сказала о ней? — спокойно, но требовательно, не намекая даже на возможный отказ, поинтересовался Тилль. — Почему ты не такой, как Рене? Он действительно любил ее! Или мне нужно тоже сдохнуть, чтобы ты уделил наконец мне время? — Сердце словно забывало биться. Ингрид лишь ощущала жгучую ноющую боль в грудине. Она сама не понимала, откуда в ней родилось столько неприязни. Она всего лишь защищала себя и, кажется, ребенка… — А давай, почему нет? — Линдеманн с улыбкой развел руками. Он успокоился, лишь представив, что сделает с Анлауффом — любителем влезать в чужие дела. — Похоже, ты действительно только этого и ждешь. Уж прости, что забираю твое ценное время. — Стянув с пальца кольцо, она всучила его в руку Линдеманна. — Уж лучше реально сдохнуть, чем с таким отношением жить. — Слегка пошатываясь, цепляясь за стену, Ингрид скрылась за серой стеной. Линдеманн сплюнул и, махнув рукой, направился к автомобилю. Закурив, он втянул в себя белесый дым и рванул с места. Ингрид же не смогла уйти далеко. В голове зашумел океан, а перед глазами все начало медленно расплываться. Горечь подступила к горлу, но даже судорожные попытки сглотнуть не помогали. Швейриг опустилась на асфальт и, подтянув колени к подбородку, обхватила их руками. В данный момент ей было абсолютно плевать на то, как она выглядела со стороны. — Пусть хоть все увидят, — всхлипнула Ингрид. Сердце болезненно ударялось о грудину, напоминая всякий раз о том, что она еще жива. Нервный смех вырвался откуда-то из глубины. Сейчас она походила на вышвырнутую по осени ненужную кошку, от которой было слишком много проблем. Швейриг не просила, не ждала никогда от Тилля серьезных отношений. Ей хватало всего лишь находиться рядом. Он сам подарил ей страшную и никому ненужную надежду, а теперь растоптал все, что посчитал никчемным. Этим всем и была Ингрид. Низ живота тянуло все сильнее, но она продолжала сидеть. Тело медленно наполнила слабость. Вся боль переместилась в одну точку, пульсируя, будто ее пронзили острой раскаленной спицей. — Фрау, что с Вами? — Ингрид подняла глаза: перед ней оказалось правильное мужское лицо. Настолько идеальное, что больше походило на лик персонажа с пропагандистского плаката. Лишь тонкий шрам на левой щеке от чего-то острого, чудом не затронувшего глаз, помогал понять, что это все же живой человек. — Я слышал, как… — Глубокий голос помогал сознанию Ингрид держаться. — Хотите воды? — Он дотронулся до ее ледяной руки, обжигая, как горячие угли. Швейриг вздрогнула, и мужчина, извиняясь, улыбнулся. — Простите. Я… — Он поднялся и протянул было руку, чтобы помочь Ингрид подняться, но замер, с ужасом взглянув под ноги. — У Вас… Только не волнуйтесь. Не двигайтесь, прошу. — Мужчина исчез также быстро, как и появился. Тьма тут же поспешила забрать ей причитающееся, и Ингрид утонула в собственных мыслях, не понимая, был ли этот мужчина игрой ее разума или же реальным живым офицером.***
— Вызови его, — рычал Линдеманн, опершись на стол кулаками. Верхняя губа Деро дернулась, и он оскалился. Нервы уже были на пределе; Гои держался лишь на мысли, что конфликт с Тиллем в стенах лагеря ни к чему хорошему не приведет. И еще больше распалит в нем желание отыграться на ком-нибудь. — Объясни, что произошло, — предпринял очередную попытку Деро. Он достал из ящика небольшой портсигар с выгравированными инициалами и предложил Тиллю, но тот лишь отмахнулся и принялся расхаживать по кабинету, как голодный тигр по клетке. — Ты же его убьешь. — Гои мастерски оставался спокойным, пытаясь передать это спокойствие и другу. — Плакать не буду, — нервно усмехнулся Линдеманн, разминая кулаки. — Зови, иначе я сам пойду его искать. Ты меня знаешь. Деро был вынужден сдаться. Позволить Тиллю разгуливать в таком состоянии по территории — сродни впустить лиса в курятник. — Ну что на этот… раз… — Рене заметил прислонившегося к стене плечом Тилля и внутреннее чутье подсказало о нависшей опасности, отозвавшись легким покалыванием в пальцах. — Здра-а-авствуй, Рене, — нараспев протянул Линдеманн, широко улыбаясь. Даже поднявшийся с места Деро посмотрел на него с удивлением. — Говорят, ты любишь первым информацию предоставлять. — Тилль сделал пару шагов навстречу. — Наверное, ты не так… Тебе не так сказали. — Рене понимал, что злить сейчас Линдеманна было бы похоже на самоубийство. И он взглянул на Гои, приготовившегося при необходимости вмешаться в любую секунду. — Ах, не так понял… — Тилль покачал головой и хлопнул ладонями по ногам. — Конечно, куда уж мне! — Он надвигался на Анлауффа, не меняя выбранного размеренного темпа. Но Рене продолжал стоять на месте. — А кто сказал моей прекрасной Ингрид о ее не менее прекрасной, но такой мертвой сестре? Хм. Наверное, это я решил нарушить свои же планы по раскрытию этой информации. — Откуда ты… — Я знаю все, поверь. — Линдеманн находился уже в опасной близости от Рене. — Не допускаешь, что она наврала? — Ингрид была единственной, кто мог проговориться Тиллю. И Рене лишний раз убедился, что язык за зубами она держать не умела. Только вот он не продумал, что от бесконтрольной агрессии Линдеманна разделяла одна лишь капля. Именно эта фраза оказалась последним рубежом. Тилль зарычал и направился к Рене. — Тилль, — Рене усмехнулся и взглянул на Деро, неторопливо выходящего из-за стола. — Тилль, не стоит так… — Хруст раздался в ушах, а затем острая боль тут же разлилась по лицу, постепенно концентрируясь в области переносицы. Анлауфф машинально запрокинул голову и прикрыл место удара ладонью. Сквозь пальцы медленно просочилась кровь. — Ладно. Ладно. Заслужил. Очередной занесенный кулак — и Рене успел лишь зажмуриться, но между ним и Тиллем оказался Деро. Он не хотел вмешиваться сразу и принимать на себя всю агрессию Линдеманна. Но позволить устроить дебош в своем кабинете он уже не мог. — Довольно! — крикнул Гои. Тилль, тяжело дыша, смотрел на него исподлобья. На какой-то момент он замер, готовый выслушать. — Здесь вам не деревенские разборки. Хотите кулаками махать, езжайте вон отсюда и разбирайтесь. — Линдеманн попытался все же обойти Деро, но тот не дал ему это сделать. — Не успокоишься, я буду вынужден принять иные меры. Ты знаешь, Тилль. Плюнув под ноги Анлауффу, Линдеманн подошел к столу Деро и, достав что-то из кармана, со звоном хлопнул о дерево. — Смотри, что он наделал! Смотри! — Тилль вернулся к полюбившейся стене и, прижавшись к ней, закрыл глаза, пытаясь сдержать переполняющий его гнев. Деро распахнул шкафчик и кинул Анлауффу вату. Затем подошел к столу и присвистнул. — Так это… Тебя бросили? — Гои вытаращил глаза, отказываясь верить. — Нет… Тебя бросила Ингрид? — Деро вертел в руках кольцо, пристально рассматривая драгоценность, отметив про себя, что Тилль не поскупился на подарок. — Что вообще у вас произошло? — Он нахмурился. Тон вновь стал рассудительным и даже холодным. В план снова было необходимо вносить корректировки. В том числе по срокам. А это отдаляло Деро и всех остальных от спокойной жизни. — А ты его вон спроси. Он рассказал Ингрид об Анне, и та приперлась ко мне в гестапо. Еще и сцену устроила. Внимания ей мало, видите ли, поддержка нужна. А меня спросили? — Сука, ты мне нос сломал, — прохрипел Рене и, стиснув зубы, умелым движением вправил нос и попытался втянуть носом воздух, но тут же закашлялся, морщась и проговаривая про себя ругательства. В ответ на это Тилль подался вперед. — Линдеманн, что б тебя! — Деро не успел озвучить мысль, как его прервал телефонный звонок. Подняв трубку, Гои нахмурился. — Да. Именно так. Работает. Где? Хорошо, благодарю за звонок. — Он перевел взгляд на Тилля, вернув трубку на место. — Ну ты сучара! Я разве плохо и непонятно сказал вам не трогать мою сотрудницу?! — Ты о чем? — Линдеманн усмехнулся, даже не отвлекаясь от попытки закурить. — Из-за тебя Ингрид в больнице без сознания. Что ты с ней сделал?! — Деро округлил глаза и рвано задышал. Никому и никогда он не позволял причинять вред сотрудникам, находящимся у него в подчинении. После слов про больницу Линдеманн закашлялся и выронил с трудом найденную сигарету. Он прокрутил в голове их последний разговор, вспомнив слова Ингрид, брошенные, как он думал, на эмоциях. Он замотал головой, отбрасывая мысль, что все же перегнул палку и она действительно могла что-то с собой сделать. — Нет, я не мог подтолкнуть ее… — пробубнил Линдеманн. Он тут же представил последствия, ожидающие его в случае, если докажут его причастность. Тилль отругал себя за неосторожность в проявлении эмоций в столь людном месте. Ведь если Ингрид умрет, он может не отделаться одним лишь выговором. — Говори, где она? Я должен ее увидеть. — Э-э, нет, — отрезал Деро. — Тебя одного я к ней не подпущу.