Лабиринт

      Выяснив, в какой палате находилась Ингрид, Тилль и Деро направились сразу туда. От Линдеманна несло табаком настолько, что проходившие мимо непроизвольно морщились, но никто не смел сказать и слова. И без того всегда грозный вид Тилля сейчас дополнился желанием убить кого-нибудь, лишь бы исправить ситуацию.       — Я тебе говорил не трогать моего сотрудника, — не выдержал наконец Деро.       — Да не трогал я ее, — пробормотал Линдеманн. Он даже не сразу понял, что именно сказал Гои. Тилль погрузился в собственные мысли. Главной из которых была: «Что придется сделать, чтобы замять всю эту историю?»       — Тогда разворачиваемся и уходим отсюда. — Деро остановился посреди коридора. — Давай, мы же не к ней идём. Ты ведь ничего не сделал. — Его голос дрогнул. Гои сдерживался, чтобы не высказать Тиллю все, что накипело. А накипело на приличный такой выговор, подкрепленный фактами.       — Я просто не успокоил ее. — Линдеманн выдохнул, прорычав что-то невнятное себе под нос. И осторожно направил друга дальше, но Деро выдернул руку.       — Да мне плевать: просто или сложно ты ее успокоил. Или же не успокоил. Я сказал ее не трогать. Это не сложно! — Деро прошипел, словно готовясь к броску.       — Гои, прекращай включать истеричку, — буркнул Тилль. Он и без нравоучений и замечаний Деро достаточно накрутил себя. Но все же так и не признал своей ошибки. Линдеманн искренне считал, что не мог поступить иначе. Ингрид ни при каких раскладах не имела права даже заикаться о том, что чем-то недовольна. Он, вообще-то, сделал ей одолжение, сдержавшись и не решив все проблемы одним выстрелом, — возникло бы слишком много ненужных проволочек.       — Заткнись, — процедил Гои сквозь зубы. — На данный момент просто молчи. Мы заходим — и ты извиняешься.       — Что?! — Линдеманна будто окунули в ледяную воду. Он даже нервно провел ладонью по лбу. Тилль прекрасно знал, что затронул слишком важное для Деро — его подчиненную. Пусть Ингрид и принадлежала Тиллю, как он считал, но она все еще работала на Гои. А за своих сотрудников Деро вступался без колебаний. И запросто мог «включить» нездорового заботливого начальника.       — Я сказал, что ты извинишься перед ней! — Деро стоял на своем. — Это необходимо. — Он четко выделил последнее слово. — Иди. Я пораспрашиваю доктора о ее состоянии.       В палату свободно поступал свет из открытого окна. Первое, на что Линдеманн обратил внимание, — Ингрид, бледнее смерти, лежала под тонким одеялом. Даже ее всегда яркие волосы, казалось, потускнели. Сгиб руки был аккуратно и бережно перемотан, и Тилль непроизвольно сглотнул.       — Она потеряла сознание, и я вызвал скорую. — От внезапно раздавшегося голоса за спиной Тилль замер. Никто не смел подходить так к нему. Линдеманн уже было хотел ответить, но, повернувшись, его лицо разгладилось.       — Круспе, ты здесь что делаешь? — Линдеманн сдержанно улыбнулся, пожав руку Рихарду.       — Я говорю, что видел, как ей стало плохо, поэтому привез её сюда. — Он пожал плечами. — При ней нашли карту с места работы и, как я понял, сообщили туда.       — Спасибо тебе. — Тилль крепче сжал руку. — Ты не представляешь, насколько сильно я тебе благодарен!       — Бутылки виски из твоих запасов будет достаточно, — рассмеялся Рихард.       — Да хоть две! — Тилль присел на стул рядом с Ингрид и накрыл ее ладонь своей. Он должен был отыграть роль до последнего. Особенно при Круспе.       — Она давно спит после наркоза, так что…       Рихард не успел договорить, как веки Ингрид задергались; она медленно пошевелила рукой, ощущая столь родное тепло. Линдеманн пододвинул стул к кровати до предела и подался вперед, всматриваясь в осунувшееся лицо Ингрид.       — Тилль, — не открывая глаз, прохрипела Швейриг. Он сильнее сжал ее руку и небрежно, немного растерянно, убрал волосы с ее лица. Уголки его губ дрогнули и медленно поползли вверх. Краем глаза Тилль видел, что Круспе все еще рядом.       — Я здесь. Здесь, родная. — Он прижал ее холодную ладонь к губам, содрогнувшись при этом. Растерянная улыбка не покидала его.       Давящая, тупая боль во всем теле заставила Ингрид поморщиться. Ее накрыл жуткий озноб, и она поежилась.       — У меня… Меня увезли в больницу? — От холода, пронизывающего все тело, зубы стучали друг о друга чуть ли не на всю палату.       — Да, Ингрид. Все позади. Врачи тебя наблюдают. — Тилль провел большим грубым пальцем по ее щеке, выхватывая слезу и не давая ей скатиться дальше. Линдеманн осмотрелся и, не найдя больше одеял, стянул с себя мундир и накрыл им Ингрид. Она тут же ощутила столь любимый запах мяты, а затем, глубоко вздохнув, слабо улыбнулась.       — А что с… — Швейриг осеклась и замолчала. Страх перед ответом на вопрос был сильнее. Ингрид непроизвольно опустила руку на живот. На секунду ей показалось, что внутри нее — черная пустота. Швейриг сглотнула, а глаза стали влажными. Тилль тут же накрыл ее нахмуренный лоб ладонью, разгладив морщинки.       — Все будет хорошо. Поверь. Деро узнаёт у доктора. Но я обещаю тебе, что все правда будет хорошо. — Линдеманн улыбнулся и вздохнул.       — Послушай, — Ингрид говорила с трудом, хотя и не чувствовала особой боли. Вероятнее всего, ей вкололи дозу обезболивающего, — наверное, я слишком много от тебя просила, Тилль. И я понимаю, что…       — Нет-нет, — Тилль закачал головой и, выдохнув, опустил глаза. — Это ты… Я перегнул палку. И не должен был быть таким грубым с тобой. Ингрид. Ты… — Линдеманн сжал губы и сильнее вцепился в ладонь Швейриг, отчего та даже поморщилась. — Прости. Прости меня, Ингрид.       Лицо Швейриг вытянулось в изумлении. Слышать такое от Линдеманна казалось чем-то сверхъестественным. Она ни разу не видела его таким. Ингрид перевела взгляд на Рихарда. Судя по его округленным глазам, он тоже не до конца осознавал происходящее.       — Тилль, дорогой, скажи, — Ингрид быстро заморгала и приложила ладонь ко лбу, —я точно не умерла?       — Что? О чем ты? — Тилль отстранился, понимая, что, возможно, перестарался.       — Ты никогда не был таким… — Ее плечи поднялись, а уголок губ дернулся. Все вдруг показалось ненастоящим. — Таким…       Ждать продолжения фразы Тилль не стал. Он не смог бы вынести ни одного милого слова в свой адрес. Поэтому он наклонился к Ингрид и приник к ее чересчур горячим сухим губам. Его язык скользнул внутрь. Лишь когда Круспе тихо кашлянул, Ингрид прервала поцелуй. Рихард не мог пошевелиться. С одной стороны, он желал поскорее удалиться и исчезнуть, чтобы не видеть это. А с другой — слишком было любопытно видеть неустрашимого герра Линдеманна, еще утром застрелившего собственного сотрудника за отказ проводить допрос девчонки из отряда партизан, в столь одомашненном виде. Но следующее, что Круспе увидел, полностью выбило почву из-под ног. Линдеманн, закрыв глаза, устроил свою ладонь на животе Ингрид. Приложив пальцы второй руки к ее лицу, смахнул выступившую испарину и едва слышно начал:       — Родная моя, я правда очень испугался, когда узнал, где ты… И сразу прилетел к тебе. — Его голос непривычно дрожал. Сердце Ингрид сжалось от неопределенного ощущения чего-то невероятного. Она смотрела на Тилля, широко распахнув глаза. Сейчас он не походил на сурового и неприступного, а, скорее, на уязвимого и мягкого. — Ингрид, я… — Он глубоко вобрал воздух и на выдохе произнес: — Я люблю тебя.       Замешкавшись на пару секунд, Швейриг залилась слезами, и, забыв обо всем, обвила руками шею Линдеманна. Ее горячие слезы стекали по его коже, она шептала ему на ухо что-то невнятное. Тилль даже не вслушивался. Он лишь крепко зажмурился, придерживая Ингрид за спину.       — Какие у вас страсти, — произнес Деро, почесав затылок от увиденного, и кивнул Круспе, тут же вытянувшемуся по струнке и вскинувшему вперед руку в знак приветствия старшего по званию.       — Гои, тебя сколько ждать можно? Мы тут… помирились вроде как. — Тилль натянул самую странную улыбку. Деро сразу заметил, как Линдеманн сдерживал дрожь. И чуть не залился смехом. — Это штандартенфюрер Круспе. — Рихард вежливо кивнул.       — Прошу простить, но я, пожалуй… Пойду. Здоровья вам.       — Тилль, можно тебя? — дождавшись, когда Рихард покинет помещение, произнес Деро. Он заметил напряжение Ингрид и подмигнул ей, делая шаг в коридор.       — Какого хрена так долго? Воевать легче, чем все это. — Линдеманн скривился и вздрогнул, вспомнив то, что был вынужден говорить еще недавно. Вся картина разыгрывалась лишь с одной целью: исправить образ несдержанного тирана в быту. Тилль знал, что Рихард обязательно расскажет кому-либо в гестапо о том, что видел в больнице.       — Какие мы нежные, прям не могу. — Заметив раздражение на лице Тилля, Деро продолжил, сменив тему: — У меня две новости.       — По классике? — Тилль навалился плечом на стену, поигрывая в зубах сигаретой. Он не впускал в себя никотин уже больше часа. И это прибавляло раздражительности.       — Именно.       — Давай хорошую. — Линдеманн махнул рукой, озвучив потребность в поднятии настроения.       — Папашей ты не будешь. Можешь выдыхать. — Деро хмыкнул, когда Тилль заметно расслабился и коротко улыбнулся.       — Слава Богу! — выдал Линдеманн.       — Ты даже в Бога поверил? Какая прелесть. — Деро изогнул бровь и усмехнулся. Он уже несколько раз пожалел, что не смог присутствовать при этом спектакле.       — И не в такое поверишь, — нервно буркнул Тилль. — Все эти слова… Прям блевать хочется.       — Так говоришь, будто в любви признался, — рассмеялся Деро, но, заметив, как Линдеманн скривился и отвернулся, вздохнув, Гои выпучил глаза. — Да ну нет. Нет. Нет. Мой Тилль не мог! — Новость чуть не вызвала приступ истеричного смеха. В горле кололо от сдерживаемого желания дать волю эмоциям.       — Давай не будем об этом, — раздраженно бросил Линдеманн. Даже вспоминать он не хотел это. — Что там с плохой новостью?       — Говорить о выкидыше будешь ты. — Гои хотел было расспросить про подробности примирения, но решил оставить этот разговор на лучшие времена.       — Почему я? Ты лучше успокаиваешь. Ты ведь знаешь, что я не могу. Меня от этого сладкого безумства трясет, — взвился Тилль, не желая вновь погружаться в «розовые слюни».       — Ты ее муж — не я. И вообще: я велел заткнуться и слушать меня. Ты сам состряпал все это. — Гои вскинул руки.       — Не наглей, Деро. — Представление о том, что придется все же вернуться к тому, с чего и начали, повергло Тилля в ужас.       — Ты хочешь увидеть меня в гневе? — Деро равнодушно поправил очки, уставившись на Тилля.       — Все, молчу-молчу, — Линдеманн обреченно вздохнул, — слушать твое нытье себе дороже.       Деро хотел было ответить, но вдруг соседняя дверь распахнулась и оттуда выплыла невысокая стройная девушка. Вьющийся пшеничный локон небрежно выбивался из-под аккуратно повязанного платочка. Ее губы, растянувшиеся в счастливой улыбке, пылали яркой краской, впрочем, как и щеки. Но больше Тилля разозлило появление Анлауффа из той же самой двери, насвистывающего себе под нос непонятную мелодию. Линдеманн резким и четким движением схватил Рене за локоть и притянул к себе.       — Что ты там делал с Марией? — прорычал Тилль, буравя взглядом Рене.       — Тилль, странный вопрос. — Рука Рене непроизвольно дернулась. — Девушка предложила, я согласился. Я не дурак от такого отказываться. Как-никак ухожу на фронт скоро. — Довольный придуманной историей, оказавшейся действенной, Анлауфф широко улыбнулся. Притвориться офицером, которого завтра отправляют в самое пекло военных действий, — всегда являлось лучшим вариантом завладеть разумом прекрасной и жалостливой одинокой девушки. Да и не только разумом…       — Я полгода уже хожу за ней, — огрызнулся Линдеманн. — А ты вскочил на нее в первый день знакомства? — Этот факт начинал сводить с ума. Мария не давала за все это время ни капли намека на возможную близость: отказывалась принимать подарки и игнорировала любые приглашения на совместное времяпрепровождения. Тилль голову сломал над вопросом, как затащить неприступную снежную королеву в свою постель. И сейчас, увидев, как легко недосягаемая мечта с таким счастливым и довольным видом выходила из кабинета после секса с Анлауффом, Тилль был готов сломать ему еще что-нибудь, если не закопать заживо.       — Кто еще на кого вскочил, — проговорил Рене, а в глазах мелькнул безумный огонь. Но, заметив, как Тилль сжал кулаки и подался вперед, был остановлен рукой Деро, а затем поспешил добавить: — Послушай, у тебя жена есть, а ты все еще думаешь о других женщинах?       — Не твое дело, — буркнул Тилль. Нижняя челюсть подалась вперед, делая выражение лица еще более суровым и агрессивным вдобавок к сведенным бровям.       — Посмотри на Деро, — продолжил Рене. — Женат и не жалуется. — Гои закатил глаза. — Ну, выгул только в вольере. И что? — Тилль уже приготовился ответить, но Деро ощутимо толкнул его в плечо.       — Линдеманн, тебе еще надо сообщить Ингрид новость. Времени мало. Давай. — Гои кивнул в направлении палаты. Тилль, кинув на Рене взгляд, обещающий продолжение разговора, скрылся за дверью.       Ингрид все также лежала в кровати, вытянув руки по швам. Ее усталый взгляд был прикован к виду за окном, где солнце играло на листьях и изредка попадало яркими лучами в палату. Тилль набрал в легкие, страдавшие от нехватки никотина, воздух и подошел к Швейриг.       — Ингрид, послушай. — Как ни странно, но озвучивать такую информацию оказалось куда сложнее, чем Тилль думал. — Ты спрашивала про… — Язык так и не смог повернуться, когда Ингрид обратилась к нему.       Глаза Швейриг с плохо скрываемым ужасом смотрели на него. Она не проронила ни звука, поняв без слов, что именно хотел сказать Линдеманн. Все эмоции стерлись с ее посеревшего и вытянувшегося лица. Ингрид медленно моргнула, пытаясь осознать произошедшее. Слезы медленно потекли по щекам. Хотелось раствориться в свете, начавшем немало раздражать. Ингрид поморщилась, когда очередной луч упал ей на лицо.       — Дурное солнце, — выдавив усмешку, произнесла она с хрипотцой в голосе. — Надоело, что сил нет. Постоянно лезет в глаза, слепит.       — Ингрид, — тихо позвал ее Линдеманн и пересел на койку поближе.       — Ненавижу солнце. Оно даже поспать не дает. — Тилль сжал руку Ингрид, сорвав тем самым сооруженный хлипкий барьер.       Не дожидаясь одобрения, Ингрид приподнялась и прильнула к груди Тилля. Она уткнулась в него, зарывшись лицом в одежду. Его ровное сердцебиение, периодически срывавшееся, заменили ей все слова, которые он мог только сказать. Когда же большая ладонь легла на макушку, а его пальцы принялись хозяйничать в ее волосах, Ингрид не смогла больше сдерживаться. Она дала волю эмоциям, зарыдав в голос.       — Ну, чего ты? — Линдеманн крепче прижал к себе Швейриг.       — Мне страшно, — произнесла в разлад Ингрид, прижавшись лбом. Швейриг понимала, что, будь сейчас Тилль далеко, она не смогла бы пережить эту новость.       — Не бойся, дорогая моя, я же рядом. У нас все хорошо будет. Вот увидишь. — Тилль осторожно провел ладонью по спине Ингрид. Он не понимал, как себя вести в такой ситуации, поэтому лишь крепче прижал к себе.       — Тилль, ты ведь все равно меня любить будешь? — Швейриг всхлипнула и вцепилась в руку Линдеманна. Он чуть не закашлялся от неожиданности.       — Эм, да-да, конечно. — Тилль стиснул зубы, подыскивая оправдание, чтобы поскорее избавить себя от таких вопросов. — Знаешь, мне действительно нужно идти. Я заеду завтра.       — Обещаешь? — Ингрид не хотела отпускать его, продолжая крепко держать за руку.       — Да. — Линдеманн поцеловал ее в лоб. — Обещаю.       Выйдя из палаты, Тилль убийственно посмотрел на стоявшего рядом с Рене Деро.       — Идем. Я не выдержу здесь больше и минуты.       — Боишься, что семейная жизнь тебя меняет? — ухмыльнулся Гои.       — Нет. Боюсь, что сорвусь на ком-нибудь из вас. — Тилль достал сигарету, предвкушая ее горький вкус.