Лабиринт

      — Тилль, мать твою! — В кабинет вломился Рихард. — Да как ты посмел так поступить?! — Его глаза горели, будто он только вернулся из пекла.       — Что произошло, штандартенфюрер? — Тилль, едва успев вернуться к обычному состоянию, поборов тревогу, вальяжно откинулся на спинку кресла.       Круспе подошел к столу и навис над ним, всматриваясь в лицо Тилля, будто выискивая маленькую деталь. То, что ускользало от него и никак не хотело находить объяснение. Но Линдеманн даже не моргнул, выдержав буравящий взгляд.       — Ведь ты знал, что никого мне не назначили. — Типичная ухмылка Рихарда, не сулившая ничего хорошего. Все эмоции он идеально замаскировал.       — Конечно, — спокойно сознался Тилль, едва заметно улыбаясь и с интересом наблюдая за Круспе. — Или думал, что после твоего розыгрыша я в долгу останусь?       Прорычав что-то невнятное, Рихард слабо стукнул кулаком по столу. Линдеманн выиграл столь необходимые ему минуты для важного звонка. Он предупредил друга. А большего и не требовалось. В Деро Тилль не сомневался, а с остальным он сам справится. Рычагов давления не осталось: Гои и Анлауфф заберут с собой Ингрид. Из близких у Линдеманна давно уже никого не осталось. Война сожрала всех. Разве что собака… Но ее, вероятно, застрелят: она отказывалась слушать любого, кроме хозяина. Линдеманн сжался внутри, но продолжал держать лицо.       — Дурные у тебя шутки, Линдеманн. — Круспе уселся на стул и, достав сигарету, принялся вертеть ее, иногда постукивая о подлокотник.       — Конечно, твой розыгрыш куда разумнее. — Тилль вскинул руки. — Направил на меня ствол. Все в порядке вещей. А я, когда заставил тебя побегать чутка, так сразу неправ. — Линдеманн сощурился, внимательно изучая реакцию Рихарда, но у того не дрогнула ни единая мышца. Он словно превратился в восковую копию себя же. Эта способность Рихарда всегда нравилась Тиллю. И ведь в свое время Линдеманн лично обучал его различным навыкам. Но в данный момент все играло против.       Лишь спустя пару секунд, показавшихся Тиллю вечностью, Круспе рассмеялся, скинув с плеч напряжение.       — Вот ты, старый друг, не меняешься! — Круспе вобрал наконец в себя дым. — Я уж было подумал…       — Что? — посмеиваясь, уточнил Линдеманн. Эта фраза явно была произнесена неспроста. У Рихарда никогда ничего не слетало с языка без умысла.       — Да так. Ерунда. — Круспе отмахнулся и, пододвинув к себе пепельницу, постучал по ней сигаретой. — Слушай, — помолчав немного, продолжил Рихард, — мне вчера дело одно подкинули. Помощь нужна.       — Какая? Неужели именитый штандартенфюрер Рихард Цвен фон Круспе теряет хватку? — Тилль усмехнулся, надеясь отбить желание обращаться с такими просьбами. Ведь каждая лишняя секунда, проведенная в гестапо, приближала Линдеманна к провалу. И, вероятнее всего, к смерти.       — Уж поверь, хватка у меня все та же. — Круспе сощурился, выдыхая дым. — И информации получил много. Но не клеится что-то. Никак не могу разобрать причину действий, что побудило заключенного к его поступку.       — Ты же сказал, что получил информацию. — Линдеманн нахмурился. — Зачем тебе еще и это?       — Просто. Для себя. Считай, что я сборщик информации. — Круспе подался к Тиллю. — Ну, так что? Поможешь по старой дружбе? Я не настаиваю…       — Ну, хорошо, — выдохнул Тилль, покосившись на циферблат. — Завтра устроит?       — О, нет. — Рихард закачал головой. — Лучше сегодня. Да и вообще: давно мы с тобой не сидели за бокалом-другим. Как раньше, помнишь?       — Конечно, — улыбнулся Тилль.        Он очень ценил дружбу с Круспе. И всегда был рад совместным посиделкам. Но не сейчас. Да и по всей видимости Рихард предложил это лишь с целью проследить и убедиться в собственных догадках. Конечно, Круспе всегда был готов прикрыть Тиллю спину. Но при поставленном выборе — между идеей, крепко поселившейся в его сознании, и другом, — Круспе явно не поступился бы привычными принципами и правилами. Поэтому Линдеманн пытался прокрутить в голове все возможные варианты исхода, но все сводилось лишь к одному: он встрял. И встрял конкретно, зарывшись по самую шею.

***

      Деро, опершись на кузов небольшого тентового грузовичка, дымил очередной сигаретой. Его жена и дети уже наверняка подъезжали к Москве. По крайней мере, хотелось в это верить. Оставалось лишь дождаться Тилля. Из кузова высунулся Рене и толкнул Гои в плечо.       — Да, скоро едем. Только докурю…       — Деро, смирись. — Анлауфф закатил глаза, заметив, как сжались кулаки. — Он не успеет. И ты докуриваешь уже восьмую.       Нахмурившись, Деро выдохнул дым в противоположную от Рене сторону. Уезжать без Тилля было для Гои сродни предательству, но он ничего не мог сделать. Необходимость выполнения чертового приказа, ответственность перед Ингрид и даже перед Рене давила на Деро.       Времени на ожидание уже не оставалось. Гои запрыгнул в кузов и стукнул по небольшому окошку. Движок почти сразу взревел, грузовичок задрожал и тронулся с места, оставляя темные клубы. Ингрид, молчавшая все это время, начала осознавать реальность происходящего: ее поджатые губы задрожали, нос насупился, а холодные пальцы тут же коснулись висков. Тут ее обвила большая рука и прижала к чему-то теплому. Швейриг вздрогнула, понимая, что находилась в объятиях Рене. Он кашлянул пару раз, отвернувшись, но не выпустил Ингрид из объятий. Слез не было, лишь разрывающая внутренняя пустота.       «Тилль не умер. Просто не мог. Он ведь группенфюрер. Что-нибудь должен придумать. А если все же?» — На этой мысли Ингрид спрятала лицо в ладони и горько разрыдалась. Она подумала о том, что Линдеманн сказал бы в этот момент и что явно не одобрил бы такое ее поведение. Поспешив вытереть слезы, Ингрид продолжала всхлипывать. Грузовик неторопливо пробирался по сельской дороге. Добираться до него пришлось окольными путями через кустарники. Они сыграли вполне неплохую роль естественной маскировки. Продвижение замедляли многочисленные ямы и рытвины, от чего машина жалобно кряхтела и скрипела.       Едва выбравшись из очередного препятствия, снаружи донеслись хлюпающие тяжелые звуки, напоминавшие очень странный бег вперемешку с треском. Гои взвел курок. Его примеру последовал и Анлауфф, помогая Ингрид скрыться за своей спиной.       С жуткой руганью и хрипом в кузов ввалился кто-то внушительных размеров. Несуразный плащ, с которого капала мутная черная жидкость, делал незнакомца похожим на побродившего по болотам нерадивого туриста.       — Еще движение и я стреляю, — сдержанно отчеканил Деро, пытаясь при этом разглядеть лицо непрошенного гостя.       — Да я это. Я. — Грубый баритон, прерывающийся острым и частым дыханием донесся сквозь дребезжание мотора.       — Господи, как же я рад. — Деро опустил пистолет. Улыбка, граничившая со слезами, не сходила с лица Гои. — Рене, можешь убирать. Это Тилль.       — Я вижу, что это Тилль, — сквозь зубы произнес Анлауфф. Он уже мысленно принял роль «опекуна» для Ингрид и смирился с этим. Женщина под боком, тем более такая послушная и усмиренная никогда не была бы лишней.       — Так, может, уберешь от меня это? — Линдеманн кивнул на пистолет в руках Рене.       — Тебя застрелить надо. То думаешь не той головой, то теперь это. Что дальше? — Анлауфф нахмурился, всматриваясь в напряженную улыбку Линдеманна.       — Тилль! — Ингрид, открыв наконец глаза, выпрыгнула из-за спины Рене и кинулась на шею возлюбленного. Она судорожно растирала грязь на его лице, тут же покрывая поцелуями, не задумываясь, что сама могла запачкаться. Тилль морщился, но сдерживать улыбку было тяжело. Ощущать вновь тепло тела Швейриг было куда приятнее, чем получить петлю на шею.       — Тебе повезло. — Рене хмыкнул и убрал оружие. — В следующий раз я не буду столь милосерден. — Анлауфф тут же получил кулаком в плечо от Деро.       — Тилль, я так рада. — Ингрид даже не обратила внимание на слова Рене. Главное, о чем она думала, — ее Тилль жив. Она прижалась к нему, ощущая привычное ровное сердцебиение. — Я думала, что ты… — шепот с трудом вырвался из груди Швейриг. Ингрид отстранилась, будто проверяя, не показался ли ей Тилль. Она заключила его лицо в свои ладони, погружаясь в зелено-серые глаза с застывшей темной грустью.       — Ну, как видишь, живой. — Линдеманн усмехнулся и провел большим пальцем по щеке Ингрид, убирая следы грязи, оставшейся после безудержных поцелуев. Усевшись поудобнее, он не стал отстранять от себя всхлипывавшую Ингрид. Прижавшись спиной к борту, Тилль вытянул ноги, позволив Швейриг устроить голову на его коленях. Уже совсем скоро она мирно посапывала, подложив под щеку ладонь.       — Где тебя носило, Линдеманн? — наконец спросил Гои. Он не рискнул поднимать эту тему при Ингрид. Анлауфф на это лишь фыркнул, демонстративно накрываясь потрепанным мундиром.       Тилль отвернулся, сбросив легкую улыбку, и принялся перебирать волосы Швейриг.       — Главное, что сейчас здесь. — Линдеманн выдохнул, задумываясь о том, что пришлось обмануть друга. — А ведь я мог позвать его с собой…       — Что? — Деро насторожился. Хватало того, что у них уже была лишняя проблема, носящая статус официальной супруги теперь уже почти товарища Горшенёва. — Это ты о том…       — Рихард, — не дожидаясь заключений Гои, пояснил Линдеманн. — Я ведь и правда мог попытаться все растолковать ему.       — И схлопотать пулю в лоб. — Верхняя губа Гои непроизвольно дернулась, выражая его неприязнь. — Он до мозга костей предан Рейху.       — Деро, я ведь тоже… был. — Тилль поморщился. Пусть он и не совсем по своей воле выбрал этот путь, но располагая информацией о стремительном продвижении советской армии к Берлину, правильность выбора стороны стала очевидна. Только вот Круспе, давнишний друг, оставался здесь. И Линдеманн не мог не чувствовать некой вины по этому поводу. — Я предложил ему выпить и вырубил ударом по голове, — выпалил Тилль, сильнее необходимого потянув Ингрид за волосы, отчего она вздрогнула, но тут же вернулась в свои грезы. — Он заподозрил неладное, заметив беспорядок… — Линдеманн тогда сразу понял, что Швейриг уже в безопасности и явно была в курсе, раз настолько торопливо собирала вещи и что-то искала. Только вот кто бы знал, что именно такая деталь сыграет столь важную роль и заставит Тилля отключить Круспе прямо в своей квартире, обрезав все пути к возвращению.       — Ингрид с Рене ездили забирать вещи, — неохотно признался Деро, и Тилль понимающе кивнул. — И ты запер его в своей квартире? Мда. Кардинально сжег мосты. Ничего не скажешь.       — В любом случае меня бы вычислили. Мне нет резона возвращаться. — Тилль устало опустил взгляд на безмятежно сопящую Швейриг. — Я так понял, документы она все принесла. Не подвела.       — Будешь скучать по гестапо? — зачем-то спросил Гои. Он не до конца понимал все мотивы, движущие Тиллем, и хотел узнать хоть что-то. К тому же бессонная ночь давала прекрасный повод это сделать.       — Отчасти. Но, надеюсь, мне предложат что-нибудь интересное по прибытию. — Рене тихо усмехнулся, что не мог не заметить Деро, сидевший рядом. — Прости, что не рассказывал тебе, как ввязался во все это.       — Ерунда. Главное, ты выбрался, теперь-то уж успеется. — Деро улыбнулся и откинулся на бортик по примеру Тилля. — Я так понял, выбрал неправильную женщину?       — Скорее она выбрала меня. И это — не лучшая история.       Тилль нахмурился и заерзал на месте, подыскивая более удобную позицию. После наводящих вопросов Линдеманн сдался и рассказал о подосланной русской шпионке, соблазнившей его. Однако в самый ответственный момент она ловко выудила острейший охотничий нож и, наставив на самое дорогое в теле Тилля, выложила весь имеющийся компромат и плюсы в случае сотрудничества. Даже одна мысль о грубо и внезапно предложенной кастрации повлияла на решение Линдеманна. — Ты просто не представляешь, каково это, когда женская рука сжимает яйца и угрожает сделать евнухом. — Он поежился. — Да и о чем думать, если мы продержимся еще максимум месяцев пять или шесть. И что потом? Гнить в земле или в лагерях? Так себе перспектива.       Гои тут же подумал о своей семье. Они наверняка уже добрались до их новой квартиры в Москве. Его сердце сжалось от одной лишь мысли, что их могли казнить. Он и сам понимал, что вся эта дурацкая война медленно продвигалась к логическому финалу.       Проговорив обо всем и ни о чем еще некоторое время, Деро и Тилль задремали. Их долгий и непростой путь пролегал до перевалочного пункта. Там у них было всего часа полтора на отдых, переодевание и вхождение в образ советских граждан.