Бояться нельзя любить

Очнуться Солурда заставил холод. Он царапал рёбра и покусывал ноги, щекотал холодными пальцами позвоночник и онемевший нос. Солурд судорожно вздохнул и свернулся в клубочек, насколько позволило стянутое жёсткими верёвками тело. Хотелось пить и пожать горло тому, кто оставил его превращаться в замороженный рулет на полу заброшенного кабинета. Затылок тянуло, конечности затекли от неподвижности. Солурд огляделся. Пол покрывал тонкий слой пыли, у стен громоздились сломанные парты и стулья, дверь оказалась скрыта за одним из нагромождений, и лишь пятачок с Солурдом посередине был пуст. Он открыл рот, намереваясь заорать и позвать на помощь, но горло не могло выдавить и звука — не иначе, Силенцио угостили, демонстрируя гостеприимство. Шуметь с помощью подручных средств он не решился: одному Мордреду известно, насколько честное слово держит все эти горы рухляди. Умереть под лавиной трухлявых досок ему не улыбалось. Он терялся в догадках, кому и чем успел так насолить, что его решили уморить холодом. Или, по крайней мере, серьёзно подморозить. И запах… Этот кто-то знал, что у Солурда прекрасное обоняние, специально сбил естественные запахи «общими». Мылом с такой отдушкой Солурд сам пользовался, как и добрая половина Хаффлпаффа. Это не улика. Тогда, раз личность выяснить пока не удастся, стоит задуматься о мотиве? Вот за что сам Солурд мог бы так поиздеваться над другим человеком? За Драко — тут же пришёл ответ. Любой из Огилви за своим может пойти если не головам, то по загребущим лапам точно. Драко едва ли понравилось бы определение «своё», но его никто и не спрашивал. Но, возвращаясь к мотиву, их с Драко обвинить в чём-то было бы сложно. Так, повытирали друг другом стены и обменялись мнениями о Гарри, не более. А вот из-за самого отважного гриффиндорца Солурд мог и огрести. Зачем-то же они с профессором устроили весь этот цирк. Если поразмыслить, очевидная причина едва ли была главной, Снейп не настолько прост, хоть и мстителен до крайности, как оказалось. И как только Гарри его терпит… Так вот. Кто мог обозлиться на Солурда из-за его с Гарри фиктивных отношений? Ну… треть школы, если не половина. Прекрасно. Об этом ни Гарри, ни Солурд точно не подумали, когда один начал, а другой не возразил. Перебирать всех — в высшей степени бесполезное дело. Солурд прислонился гудящим лбом к холодному полу, но выдающемуся носу стало неудобно, и пришлось снова повернуть голову. Плечо и бедро онемели от холода, неприятно покалывая. Солурд судорожно облизал губы сухим языком, но стало только хуже — тонкая кожица лопнула и теперь неприятно саднила. Внутренние часы ненавязчиво ухали, намекая, что время приближается к отбою, если не уже. Желудок тоскливо подтвердил, что часы не ошибаются. Солурд завозился, стараясь растянуть верёвки, но только стесал кожу на запястьях и добился того, что всё тело заколотило от прилива крови. Он зашипел. Остро запахло мятой. — Вот ты и явил свою змеиную сущность, — злорадно заметил низкий мужской голос. — Фините. Солурду не нужно было оборачиваться, чтобы узнать его обладателя — он вспомнил. И постарался сохранить невозмутимость, хотя хотелось сказать многое… очень-очень многое о том, что так делать нельзя. — Зачем ты это сделал? — спокойно, как только мог, спросил он. — Это глупо. — Глупо, — легко согласился похититель, двигаясь абсолютно бесшумно — даже дверь не скрипнула, где бы она ни была. По крайней мере, теперь Солурд знал, что лежит к ней спиной. — Но ты меня слишком разозлил, Сол, и это тоже глупо. — Кто ж знал, — хмыкнул тот, небрежно дёрнув плечом, и снова зашипел от колких мурашек, — что ты у нас немного псих. — За языком следи, — похититель несильно, даже почти ласково, пнул его в бок, заставив снова зашипеть и вякнуть незлое тихое слово. Солурд почему-то совершенно не боялся: то ли вера в спасение играла, то ли не воспринимал ситуацию всерьёз. Он поёрзал, ещё больше растирая запястья и щиколотки, и уточнил: — Так какой у тебя план? — Было действительно интересно. Если с мотивом всё более-менее прояснилось (хотя вот от кого не ожидал!), то зачем ему открыли свою личность — загадка. По опыту любимых папой сериалов и дедовых баек Солурд знал, что свидетелей обычно в живых не оставляют. Однако магический мир вносил коррективы. — Ты принесёшь мне Непреложный Обет, — ласково сказал похититель, присел рядом на корточки и потрепал за плечо, как глупого щенка, — что навсегда отстанешь от Гарри и, разумеется, никому не расскажешь о нашем маленьком соглашении. Ничего сложного, правда? — Хочешь его для себя? — неприязненно выплюнул Солурд, чья честная душа не могла стерпеть такого вероломства. В волосы ему вцепились совсем не ласково, словно невзначай царапнув кожу головы, и потянули вверх. Он зашипел, кусая губы, силясь не заскулить от боли на радость этому садисту. — Я не извращенец, — почти зарычал похититель, обжигая ухо сбитым от злости мятным дыханием, — как ты. И Гарри не извращенец. Он поймёт это, как только ты его бросишь, как последняя тварь. Понял?! Куда уж яснее. Волосы отпустили, и переносицу прострелило болью от столкновения с камнем. Рот ошпарило солоноватым вкусом крови. — Я бы не был так уверен, — выдавил из себя Солурд, гадая, когда этот мудила успел стать таким мудилой. — А это уже не твоя печаль. — Похититель снова стал благодушен, даже помог перевернуться на бок, уложил и заботливо поинтересовался, удобно ли Солурду, не давят ли камушки, не чешется ли самооценка. Разбитый нос он подчёркнуто игнорировал. — А если я не соглашусь? — мрачно спросил Солурд. — Обливиэйт, Империо… Мало ли способов? — легкомысленно отмахнулся тот, словно речь шла о погоде. — Мне для Гарри ничего не жалко. А вечер перестал быть томным. Солурд судорожно вздохнул, облизывая губы и морщась от вкуса крови. Запахи он ещё неделю не сможет чувствовать, но это была наименьшая из проблем. Он мог принести такой Обет, тем более его условие уже выполнено — Гарри и Солурд не пара и никогда ею не были. Но подводить друга… Хорошо, идти на поводу у этого не хотелось. Значит, следовало искать альтернативу. Или молиться Мерлину, что Солурда хватятся быстрее, чем похититель перейдёт от слов к действиям. Он снова повозился, вздыхая и охая, и скосил глаза на залежи сломанной мебели. Может, действительно всё на себя свалить и покоиться с миром? Мысль выглядела почти симпатично. — Даже не думай об этом, — угрожающе заявил похититель, снова пиная в бок. — Принеси Обет — и свободен. — Ага, — с готовностью прогнусавил Солурд, заранее проклиная свой бестолковый язык, — а тапочки тебе не принести? Очередной пинок был сильнее, ненавязчиво намекая, что Солурд, кажется, договорился.