Даже сейчас я всё ещё не могу понять всей картины в целом. когда всё это началось? Как это закончилось?
Люди не становятся умнее с возрастом, они просто приспосабливаются. Их мозг и тело учится, как реагировать в тех или иных ситуациях. Что-то вроде рефлексов. И даже гении не могут сопротивляться своим рефлексам и не обладают полным контролем над своими поступками. Я знала одного гения. Думала, что знаю. Думала, что у него нет чёткой цели, что он просто действует импульсивно, плывёт по течению. Я ошибалась. Но это не то, что способно изменить мои чувства к нему. Кажется, я навсегда останусь той маленькой девочкой, что влюбилась в своего спасителя.[ошибка][ошибка] [ошибка][ошибка] 10_6_18_16_22_1_15_20
Мне посчастливилось родиться в семье аристократов. Конечно, моим родителям было далеко до короля или высших чинов церкви, но их деньги и влияние могли дать и давали мне всё, что может пожелать маленькая девочка. Я была избалованным ребёнком, меня никогда не волновали другие люди. Но вскоре я поняла, как бесполезны могут быть и деньги и влияние. Тогда пришла болезнь. Казавшаяся безобидной хандрой по началу, со временем она прогрессировала. Я начала терять вес. С каждым днём боль в груди всё сильнее давала о себе знать. К моему обычному кашлю добавилась кровь. Родители собрали всех врачей и священников со всего города — ни один из них не мог ничего сделать. Но кто-то сказал, что есть города с более развитой наукой и медициной. Ложная и горькая надежда. «Другие города» — даже через многие годы это остаётся крайне трудно, а тогда это было как приговор. Поверхность ледника. Для большинства — лишь заснеженная пустыня наверху, ненужная и неинтересная. Но всегда были те, кто знал чуть больше. Те, кто отправлялся в экспедиции за редкими, необходимыми для человечества ресурсами. Не многие уходили на поверхность, но возвращалось оттуда ещё меньше. И, на тот момент, за всю историю было известно не более трёх успешных экспедиций, что добрались до других городов по неисследованной поверхности. И все, кто участвовал в этом говорили о поверхности лишь одно — ад, где нет света, где буря разрывает сначала твою одежду, а потом плоть, и где можно встретить существ, которых кто-то называл богами, а кто-то завирью (завИрь — местный аналог слов «зверь» и «чудовище» с наиболее ужасающим оттенком, впервые его произнёс один из двух выживших, добравшихся до другого города. Второй выживший, хоть и был здоров физически, полностью лишился рассудка и не мог связать буквы в слово. Его жизнь закончилась, когда он пытался нарисовать увиденное существо на стене здания, но ему не хватило краски и он использовал свою кровь). Тогда пришёл он. Говорили, что он посещает этот город не в первый раз. Говорили, что у него нет имени. Живая легенда — скиталец, что побывал во всех городах на Леднике. Действительно ли это было так? Кто знает… Но то, что он проводил, а поверхности больше, чем любой другой человек — факт. Мои родители нашли его, когда он выпивал в баре. Ему было нечем платить за выпивку, но если хозяин отказывался ему наливать, то он ломал ему палец. Родители предложили ему остановить у нас в доме на ночь, пригласили за свой стол. За это он отвечал на все их вопросы. Меня тогда с ними не было. Я уже несколько дней была прикована к постели. «Развитые города есть», «В них лечат многие болезни», «Да, я был в них и лично в этом уверен». Таковы были его ответы. Родители обещали ему любую плату за то, чтобы он доставил меня туда. Он сказал, что сначала он осмотрит меня. Это не звучало ни как просьба, ни как условие. Он просто изложил этот факт и, перебирая в голове названные ему симптомы, отправился к моей комнате, будто бы точно знал, где она находится. Он стоял у моей кровати несколько минут, просто смотря на меня. — Я знаю эту болезнь. Ни один врач не способен излечить её на этой стадии. Если в самом начале вашу дочь можно было спасти, то сейчас поражена большая часть её внутренних органов, — с минуту после этого он слушал, как рыдает моя мать, и как отец проклинает всех и каждого, после чего добавил, — Но я не врач. А значит — я мог бы попробовать. Он выгнал родителей из комнаты, закрыл дверь на замок и придвинул её платяным шкафом из кованного железа. Теперь никто бы не смог войти в комнату. Мы остались наедине. Он уселся на стул возле моей кровати. Было видно, что он нервничает. Он просил смотреть ему в глаза и не отводить взгляд. Вынул нож. Глубоко разрезал свою левую ладонь. Потом приставил нож к моей груди. Ударил кулаком на ручке. Пройдя через мои рёбра, нож вошёл в сердце. Больно. Но я смотрела в его глаза. Выдернув нож, он накрыл рану своей разрезанной ладонью. Я не чувствовала, что бы моя кровь выливалась. Напротив, это его кровь текла внутрь. Текла прямо в моё сердце. Текла по всему моему телу. Вдруг, он завладел моим телом. Я почувствовала, что боль, даже та, что болезнь причиняла мне всё это время, вдруг исчезла. Потом, он позволил мне использовать его тело. И я глубоко вдохнула через его лёгкие. Увидела себя его глазами. Но мы смотрели не на меня, а внутрь меня. И там я увидела болезнь. Она завладела многими моими органами, но её основной очаг был в моих лёгких. И он начал бороться. Он приказывал моим заражённым клеткам отмирать, и они отмирали. Он приказывал им растворяться и покидать моё тело. Он вычистил все следы болезни, но от моих органов осталось так мало… Тогда он стал учить. Он учил мои клетки размножаться быстрее и жить дольше. Как лучше распределять и брать ресурсы для этого. научил их, чем и когда можно пожертвовать. Когда ресурсов не хватило, он позволил использовать свои. Мои клетки пожирали его клетки. Они размножались. Мои органы регенерировали. Когда я проснулась, я чувствовала себя странно. Мне было хорошо. Я глубоко вдохнула, наполнив свою грудь. Потом я открыла глаза. Мой спаситель спал. Он был в той же позе, но его голова опустилась на край моей кровати. Его кожа побледнела. Рука всё ещё лежала на моей груди. И хотя на мне не осталось и следа, его рана по прежнему кровоточила. Этой кровью уже пропиталась добрая половина кровати и моя одежда. Тогда я взяла его руку своей. Я чувствовала себя виноватой перед ним и хотела заплакать. Но вдруг почувствовала покалывание в пальцах. Я с удивлением наблюдала за тем, как его рана затягивалась прямо на глазах.***
Родители долго обнимали меня и плакали — их дочь жива и здорова. Я не плакала и не смеялась. Я была рада, но я смотрела на моего спасителя, и становилось грустно. Он стоял вдали и не сводил с меня грустного взгляда. Почему он грустит? Ему меня жалко? Он же спас меня. Потом он долго извинялся, но я не могла понять, за что? Он отказался брать награду от моих родителей. Сказал им, что болезнь он излечил, но допустил ошибку. Обещал, что будет навещать меня, а после смерти родителей позаботится обо мне, пока я не повзрослею. Родители не понимали его, но были так счастливы, что вскоре забыли об этом. Что бы мне понять его слова ушло немало лет. Мои родители состарились и умерли. В день их смерти моё тело выглядело на 12 лет. В ту ночь, много лет назад, мне было чуть больше десяти. В день, когда я это поняла — в день смерти родителей, он снова был рядом. Как и обещал родителям, он остался со мной на многие-многие годы. Тогда я не замечала, но даже на моём фоне, за много лет выросшей лишь на год, мой спаситель совершенно не изменился Всё это было лишь началом моей истории. Пока что он лишь вырвал меня из лап смерти. Но я всё ещё не знала, какую роль в моей болезни сыграла подвеска с чёрным камнем. Ещё не поняла, насколько прекрасен может быть алый цвет крови. И ещё не осознала, как сильно я его люблю.