Чужая кровь

Полицейского, который все же согласился поговорить с Джоном, звали Лестрейд. Грегори Лестрейд. Он был бетой, и возможно поэтому проявил к омеге сочувствие и симпатию. Но он был рядовым сотрудником, низшим звеном, и едва ли что решал здесь. А те кто решали — напыщенные альфы, только и сыпали казёнными фразами, суть которых сводилась к «пошёл вон» и «заполни кучу бумаг, которые всё равно никто изучать не будет». — Присаживайтесь, — Грег указал на старенький, но ещё крепкий на вид стул за противоположном от себя концом стола в своём узком и душном кабинете. Чтобы добраться до стула, Джону пришлось протискиваться между столом и стеной. — Спасибо, я лучше постою. Не могу сидеть, — сначала Ватсон хотел ограничиться казённым ответом, но потом передумал. Ему нужна помощь не сотрудника, по протоколу и правилам, а человека. Значит, и вести себя нужно по человечески. — Я… там довольно сильно травмирован. — Ясно. Но я с вашего позволения сяду, — Лестрейд с явным наслаждением устроился в своём кресле. — Чем могу помочь? Джон как мог коротко изложил суть своего дела и просьбу. Всего одну. Увидеть Шерлока. Грег к концу его монолога прикрыл глаза. Он не останавливал омегу, не задавал вопросов, ничего не записывал. Просто позволил бедолаге выговориться. Вздохнул. — Мистер Ватсон… — Просто Джон, прошу вас. — Джон… По человечески я вполне понимаю вас, но по букве закона… Да, омега не может без своего альфы, будь тот хоть под следствием, хоть уже в тюрьме, никто не имеет права препятствовать встречам. Это прописано во всех законах и документах, но в вашем случае… Вы не его омега, и он не ваш альфа. — Но… — То, что вы жили вместе и, простите, делили одну постель, не имеет значения. Мистер Холмс поставил на вас свою метку? Джон опустил голову. Помолчал. — Нет. — Вы беременны от него? — Нет. — Значит… — Грег хлопнул ладонями по столешнице, — вы для него такой же чужак, как и я. — Поймите, мистер Лестрейд… с меткой… это… мы… я… Он решил подождать пока я наберусь сил и смелости сказать «я люблю тебя». Шерлок очень сильный и смелый во многих аспектах, но в отношениях он напуганный, неуверенный ребёнок, не верящий, что его можно любить. Он не хотел привязывать меня к себе меткой… не верил, что я захочу провести с ним всю жизнь… боялся, что я вот вот разочаруюсь в нём и уйду. — Вы понимаете, что это ваше признание ничуть не помогает в этой ситуации? — Говорю как есть. Не как полицейскому, как человеку. Я… мы… мы оба были сильно поломаны попытками отношений или их отсутствием. Оба боялись. Всё же метка — это навсегда. Но теперь… теперь я готов получить её! Пойти за ним куда угодно. Лишь бы рядом. Полицейский вздохнул. — Понимаю и сочувствую. Но нет такого правила, такой лазейки, чтобы пустить вас как омегу к своему альфе. — А просто как посетителя? Лестрейд взял карандаш и принялся чуть покачивать его на среднем пальце на манер детских качелей. — Джон, обвинения вашего… друга — давайте пока остановимся на этом термине — довольно серьёзны. Он покалечил двух альф. Непоправимо покалечил. Лишив их, собственно, того, что составляет саму их суть. — Они хотели меня изувечить! — Хотели-не хотели, это недоказуемо. Не изувечили же. — У них палки были, бутылки… и они угрожали! — Это слова омеги против слов альф. Они скажут — случайный мусор. — А изнасилование? — Не мне вас учить, что подобное поведение альф с течным омегой — не имеющим метки альфы — вполне допустимо. — У меня было ещё два дня до течки! — Судя по вашей беременности, вы уже пахли. И должны были сидеть дома, а не нарываться. — Но… — Любой альфа имеет право на течного омегу, это закон. Вы не первый день живёте. Не хотите секса — сидите дома в этот период. Будь у вас метка, их действия рассматривались бы как преступление против собственности, а действия мистера Холмса — как её защита, но сейчас его действия выглядят преступлением. Два альфы удовлетворяли свои природные инстинкты с омегой, а третий вмешался и его отбил, ладно, нормальные разборки, сплошь и рядом, но он изувечил их. — Он защищал меня! — А вы ему кто? По протоколу — вы им так же близки, как и мистеру Холмсу. — Мы жили вместе… Мы соседи, коллеги, друзья… — Сосед, коллега, друг не подставляет так. Джон опустил голову и сжал зубы. Он и сам думал также. Но он не мог изменить прошлое, сколько не занимайся самобичеванием! Надо как-то разруливать настоящее. — Мистер Лестрейд… вы же всё понимаете. — Я бета. И потому — понимаю. И сочувствую. Но Джон… Омеги и альфы не равноправны. Нельзя ставить интересы омеги выше интересов альфы, это не только против законов, это против природы. Вы, омеги, созданы чтобы вас, простите, имели. Альфы созданы чтобы иметь. Это объективная реальность и нам с этим жить. Вы сами нарывались, согласно букве закона, и их действия не могут рассматриваться как насилие. Ваш друг помешал им в законном развлечении и удовлетворении базовой потребности — как если бы еду отнял — они, ладно, напали двое на одного, но опять же — пытаясь отстоять своё, мистеру Холсму пришлось защищаться… и он превысил допустимый лимит. Как ни крути — виноват он. Он отбирал чужое, он… — Я понял, — Джон даже руками замахал. — Всё понял. Так и думал, спасибо, что разъяснили мне. Я кругом виноват, Шерлок ещё виноватее, а они белые и пушистые. Но… я не уйду. Мистер Лестрейд, я буду стоять под дверями пока меня не пустят к Шерлоку. Да, у меня нет метки, но он мой альфа, а я его омега. Я беременен и мне нужно ему об этом сказать. Получить совет. Я не знаю, что делать. Я не могу вернуться домой и быть там один. Я на стенку лезу. Я… плачу. — Джон… это так не работает. — Хорошо. Тогда я продолжу обивать пороги. Спасибо, что выслушали и всё разъяснили. — Джон… Омега прополз между стеной и столом. Остановился на пороге. — Да? — Это безнадёжно. Идите домой. Вам нужно поесть, отдохнуть. Следствие будет недолгим, там всё ясно, затем суд и мистеру Холмсу определят место прохождения наказания. — И? — Сможете ему написать. Джон улыбнулся, ещё раз поблагодарил и вышел из кабинета. Он сдержал слово. Весь день, до самого закрытия полицейского участка, он обивал пороги. Пытался найти способ, лазейку, уговорить, умолить, упросить… Он не ел, не пил, не ходил в туалет. Он в конец измучился. И не добился ничего. Под вечер его просто вышвырнули на улицу. Участок заперли. Сотрудники разбрелись по домам, только в окошке дежурного остался свет. Джон прислонился спиной к кирпичной стене. Он омега. А омега в этом мире не может ничего, кроме как удовлетворять потребности альфы. — Джон? К нему подошёл Лестрейд. — Идите домой, Джон, пожалуйста. Ватсон помотал головой. — Не могу… там сейчас как в могиле. Без него. Повсюду его вещи, его запах… но его — нет. Я не могу. Бета засунул руки в карманы куртки. Покачался с мыска на пятку. — Тогда… идёмте ко мне, Джон. Тут недалеко. Поедите, согреетесь, отдохнёте. И будем думать, что делать. — Мистер Лестрейд… — Просто Грег, прошу. И идёмте быстрее. Я чертовки устал и жутко голоден. На расшаркивания нет ни сил, ни времени. Живу один, бета, приставать не буду. Идёмте. И они пошли.