Чужая кровь

Майкрофт Холмс ушёл от Джима Мориарти около пяти часов утра. По улицам Лондона разливался рассвет. Машина всё ещё ждала, водитель был бодр и не высказал ни малейшего раздражения. Он только открыл перед политиком дверь и почтительно спросил: — Куда изволите, сэр? — А куда он велел? — Куда вы попросите. Холмс назвал адрес Лестрейда. Ехали в тишине. Политик думал. У места назначения он спросил только: — Сколько? — Всё оплачено, сэр. — Да… следовало догадаться. Возьмите на чай. Честно говоря, не представляю, сколько положено давать людям вашего уровня. Водитель позволил себе чуть улыбнуться. — Не обижайтесь на мой отказ. Сэр Мориарти не поймёт. И у меня есть инструкция проводить вас до дверей. Проверить, что вы доберётесь в целости и сохранности. — Даже так. Спасибо. Возможно, таким образом Джим хотел ещё и проследить, но смысл скрываться? Захочет, он всё равно найдёт. Да и адрес Грегори не такой уж секрет. Когда расставались в больнице, он дал Майкрофту дубликат ключа и попросил приехать к нему, как всё закончится. Холмс с водителем благополучно поднялись на нужный этаж, встретив только мужичка с собакой. Тот, полусонный, вышел из лифта на первом этаже, и побрел дальше, к дверям, даже не ответив на приветствие. Его пёс, старый, длинноухий, вроде золотистый ретривер, тоже не проявил интереса к двум незнакомцам. Поднимались тоже в молчании, но уже на лестничной клетке политик спросил: — Вы, должно быть, устали, ожидая всю ночь. Я пригласил бы вас на чай, но квартира не моя, и хозяин, боюсь, спит. — Хм… — водитель внимательнее всмотрелся в Холмса. — Что-то не так? — Нет. Люди вашего уровня редко думают о комфорте обслуги. А уж звать домой… Но мне следовало понять, что если сэр Мориарти зовёт вас другом, вы под стать ему. Не волнуйтесь, у меня есть в машине и чай в термосе, и бутерброды. — Джим считает меня другом? — И поверьте, этот титул заслужить непросто. — Полагаю, что так. Он удивительный человек. Жаль, что избрал для себя служение беззаконию, а не закону. Уж простите за пафос. — Это мы не обсуждаем. — Да. Конечно, — Холмс достал ключ, отпер дверь, стараясь не шуметь. — Ещё раз благодарю и вашего босса, и лично вас. Я не спросил ваше имя… — И не нужно. Но вы позволите осмотреть квар… Осматривать не пришлось. Не успела дверь открыться наполовину, за ней обнаружился Грегори. Заспанный, в пижаме, но с револьвером на изготовку. — Всё хорошо, Грег, это я! — Майкрофт поднял руки. — Угу, — сказал полицейский. — Я лишь провожаю мистера Холмса, — водитель тоже спрятал невесть когда вынутое оружие. — Вижу, он в безопасности. Вы присмотрите за ним дальше. — Приложу все усилия. Спасибо, — кивнул Грегори. Мужчины ещё с полминуты изучали друг друга, но вот Лестрейд отошёл с дороги, пропуская Холмса, тот обернулся, ещё раз благодарно кивнул водителю, дверь закрылась, и они остались, наконец, наедине. Грегори чуть отошёл и смотрел, как Майкрофт снимает верхнюю одежду, потом идёт в ванную, моет руки. Когда он вышел, полицейский шагнул к нему и обнял. — Я ждал. Пытался уснуть, но мне снилось, как он тебя… и как ты его… Он не сделал тебе больно? — Нет, Грег, всё хорошо. — У Джона тоже. Отдельная палата, за всех, кто будет иметь к нему доступ, Джим… то есть, Мориарти ручается головой. Будут готовить отдельно и всё такое прочее. Я хотел остаться там, но врачи убедили твоего злого гения, что мне нужен отдых. Май, ну что за жизнь настала, если служители закона нуждаются в помощи тех, кто этот закон в грош не ставит? — Она всегда была такой, Грег. И думаю, медики правы. Тебе лучше вернуться в постель. — Ладно. Значит… вот они, те шестерёнки судьбы, под которые ты должен лечь. Я не думал, что это будет кто-то вроде него. — Грег… — Май… можно… можно ты ляжешь со мной в одну постель? Понимаю, ты устал, и мы не должны пока ничего… но просто спать? Если я обниму тебя, ну, может просто поцелую пару раз… Я купил для тебя пижаму. — Грег… — политик провёл по его волосам, — мы не занимались сексом. Мы только разговаривали. Ну… почти. Я один раз поцеловал его. Но это была человеческая благодарность, а не страсть. — Тебе не нужно оправдываться передо мной. — Нужно. Но это не оправдания. Это чтобы ты не придумывал себе того, чего нет. — Хорошо. А что у нас есть, Май? — Не знаю, — Холмс вздохнул, наклонился и поцеловал Лестрейда. Уже не так невинно, как в первый раз, но это тоже было скорее выражением благодарности, участия, любви, чем страстью или похотью. — Вино и сыр, — улыбнулся Грегори, когда поцелуй закончился. — Сыр и вино. Всего одна бутылка. И я из неё выпил хорошо если полтора бокала. Ещё виноград. — Ясно. Идём спать? — Никогда ещё не хотел спать, как сегодня. — Я тоже. Оба собирались именно спать. Чинно лечь в кровать, обнять друг друга, и всё. Но как-то так вышло, что через несколько минут обнаружили себя на постели жарко целующимися. Рубашка, галстук и пиджак Майкрофта отмечали их путь к постели. Верхняя часть пижамы Лестрейда подевалась неизвестно куда, а нижняя оказалась спущена ровно так, чтобы обнажить его член. Белья на инспекторе не было. Холмс застонал от удовольствия и долго сдерживаемого желания, наклонился и взял набухшую головку в рот. — Ах… Май… — Да, мой хороший? Что-то не так? — Нет… просто… ох… как насчет шестьдесят девять? Я бы хотел поласкать тебя тоже… ммм… — Хорошо, но позже. У меня сейчас нет сил воевать со штанами, — признался Майкрофт и попытался выдать хоть малую часть из того, чему научился у Итана. Адлер мог бы гордиться учеником. Лестрейд сначала пытался вести себя тихо, затыкая рот то кулаком, то углом одеяла, но постепенно утратил способность рассуждать и думать о чём-то. Его просто унесло на волнах удовольствия, которого он и представить себе не мог. Когда первая волна схлынула, он сел и напал на штаны Холмса как на врага, которого следовало как можно скорее истребить, и блестяще справился с задачей. Тяжеленный плетёный ремень с массивной пряжкой полетел через всю комнату и сбил с тумбочки лампу, Грег только усмехнулся, услышав звон стекла, но дорогие отглаженные брюки Майкрофта он стянул осторожно и как мог бережно уложил на стул. Замер, чуть поглаживая Холмса сквозь бельё. — Май… я не умею так, как ты, но очень постараюсь. — Конечно, Грегори… не волнуйся об этом. Одна мысль, что это ты, делает меня счастливым до неприличия. — Оно и видно, по тому, как ты старался, — Лесрейд наклонился и провёл языком по коже живота. — Сладкий. Ты такой сладкий, Май… тебе не нужно есть мёд, ты сам как… — он избавил партнёра от белья, уложив трусы поверх брюк и взялся как за член, так и за яички. Впервые кто-то делал для Майкрофта подобное. Да не просто кто-то, а Грегори. Его Грегори. Его руки, его губы. Его поцелуи и горячий шёпот. Политик позволил себе расслабиться и не думать, как советовал Джим. Холмсу очень понравилось, когда шершавые ладони Лестрейда втиснулись под его ягодицы, и разместились так, будто созданы для них были. Гладящие движения там, плюс его рот то на члене, то на яичках, то на коже бедер или живота. Холмс всхлипывал, смущаясь, что его пробивает на слёзы, хотя всё же хорошо. Он оценил, что партнёр пытался повторить, что сам получил недавно и весьма старательно. — Плачь, если тебе так хочется, — сказал Грегори, во время короткой передышки, лежа с упором на руки и тяжело дыша. — Ты же не от горя и боли, я надеюсь? Я ничем не обидел и не расстроил тебя? — Нет… просто… видимо, я так долго сдерживал все свои эмоции, что сейчас они выплёскиваются через край… ох… все одновременно. — Вот и хорошо. Там в изголовье около тебя бумажные полотенца. Бери сколько нужно и не сдерживай больше ничего. Май, я никому не расскажу и сам шутить не буду. Я лишь хочу, чтобы тебе было хорошо. Чтобы нам было хорошо. — У тебя получается. Ох… — Майкрофт вытер лицо. — Давай, — улыбнулся Грегори, — не смущайся. — Он перевернул любовника на бок и поцеловал в ягодицу. — Май… я люблю тебя. — Грег… — отсморкавшись, политик поискал куда деть кусок полотенца. — На прикроватный столик, я потом уберу, — полицейский уложил голову на бедро любовника и принялся гладить его живот. — Ты такой милый. — Милый? Ох… Я всегда немного завидовал Шерлоку. Вся красота досталась ему, всё обаяние. — Да неужели. Не замечал. Тот ещё засранец. Хотя о сидящих или хорошо, или ничего. Майкрофт рассмеялся. Но опять став серьёзным, повторил признание Грегори: — Я тебя тоже. До позы шестьдесят девять они всё же добрались, правда не для секса, а для сна. Ни у одного не осталось сил даже чтобы просто перевернуться. Грег уложил голову Майкрофту на бедро, тот разместился похожим образом, они кое-как умудрились укрыться одеялами и практически одновременно заснули.

***

Джим дождался пока водитель отзвонится ему, отчитается по Майкрофту, доложит, что довёз в лучшем виде, приставленную охрану проверил. Мориарти поблагодарил и отпустил отдыхать, а сам отправился одеваться. Изначально он собирался в этом же номере и выспаться, но передумал. На губах ещё горел поцелуй. И он настолько отличался от всего прежнего опыта, что криминальный гений невольно задумался и осознал, что это было впервые, когда человек сам захотел поцеловать его. Да, прежде он всегда сам выбирал себе партнёров и они делали всё, что он хотел, но… за страх, а не за совесть. Кто мог отказать Джиму, не боясь потом об этом пожалеть? Мориарти всегда умел найти болевые точки любого человека и пользовался этим, считая такое поведение признаками силы. Подминай других, чтобы они не подмяли тебя. Но любовь нельзя получить так. Если её добиваешься принуждением, это уже не любовь. Никто и никогда не был с великим Джимом Мориарти по собственному выбору. Потому что Джим понравился кому-то. И сознавать это было паршиво. Возможно, не плескайся в крови почти целая бутылка вина, альфа не пошёл бы искать приключений на внезапно захваченную этими мыслями голову, да и не та это была доза, чтобы лишить его ясности мысли, просто всё как-то разом накатилось. Душевные посиделки с Маем, которого Джим безумно любил и желал уже столько лет, вкус его губ, искренние эмоции, давно забытые детские воспоминания, всё вместе вылилось в какой-то кипучий коктейль, в какое-то шампанское, что вышибло пробку здравого смысла в невидимые дали и толкнуло Мориарти выйти из отеля и пойти куда глаза глядят. А глядели они в сторону то ли клуба, то ли паба, то ли бара. Внутрь пропустили без проблем. Дойти до стойки и заказать что-то, что Мориарти пить не собирался, тоже было делом несложным. Гений осмотрелся. Преимущественно тут были брутальные альфы и ищущие лёгких связей омеги. Но и беты нашлись. Джим решил проверить — найдётся ли кто-то, кто захочет провести с ним ночь по собственной воле. Не обратить на него внимания было невозможно, и местные обратили. Сначала подошёл омежка. Милый, но такие не в его вкусе. Потом подкатила пара альф, приняв сначала за омегу-неформала (такое случалось), потом, разобравшись, что перед ними всё же правда альфа, предложили тройничок. Но это Джима тоже не устроило. Он то и дело возвращался взглядом к одному из бет, что сидел в дальнем углу, уткнувшись в кружку, но явно замечая всё происходящее. Отказавшись от секса втроём, Джим через всё помещение отправился к выбранному бете. Высокому и мощному, что неуловимо напоминало друга детства. — Привет. Можно? — спросил Джим, кивнув на стул за тем же столом. — Нельзя. Мест полно. Без обид, предпочитаю уединение. Глаза у беты оказались ярко-голубые и сверкнули, когда он поднял голову, и Джима как ударило. Да что он делает здесь? Разве так ищут нужного человека? Да этим всем плевать с кем спать, симпатии тут не при чём. — Извини, — сказал Джим. — Просто ты мне понравился, хотел познакомиться. Не на ночь, надолго. — Он обернулся, собираясь убраться отсюда, и понял, что между ним и дверями стоят почти все альфы, что собрались в данном заведении, и даже парочка омег, покрепче. — Борзый, да? — сказал один из тех, что предлагал тройничок. — Мы тут не любим борзых, малыш. По всему выходило, что прорываться придётся с боем, но Джима это совершенно не испугало. Наоборот. Клокотавшая в душе энергия требовала выхода. Все эти люди, напомнили ему детей, что всегда нападали стаей на одного. Мориарти усмехнулся и чуть сгруппировался, готовясь к драке, как вдруг ему на плечо легла тяжёлая рука, и давешний бета спросил: — Проблемы? Джим не оборачиваясь понял, что вопрос адресован не ему. Их было не меньше двух десятков, бета был один. Но напряжённые плечи как-то сами собой стали опускаться, а сжатые кулаки расправляться. Кое-кто сразу сел за столики и взялся за кружки и стаканы. Альфа, назвавший Джима борзым, обернулся, оценил насколько проредилась его армия, потянулся, будто только за этим вставал, и совсем другим тоном сказал: — Да никаких, Тигр. Только объясни своему приятелю правила поведения, чтобы недоразумение не повторилось. — Обязательно. Сейчас и займусь. Идём… приятель. Они шли как по минному полю. Джим ни на секунду не расслаблялся, то и дело ожидая удара, но по счастью, до дверей добрались без приключений. Уже на улице, вдохнув прохладный и влажный утренний воздух, Мориарти обернулся. — Спасибо. Тигр. Я Джим. Джим Мо… впрочем, к чему тебе моя фамилия. — Я Себастьян. Себастьян, тоже Мо. Моран. А право звать меня Тигром нужно заслужить. Что за нелёгкая занесла тебя сюда, Джим? — Долго объяснять. — А ты попробуй коротко. — Коротко… человек, которого я люблю много лет… словом, окончательно потерян для меня. Хотя никогда моим и не был. — Понятно. И ты пришёл сюда, вымещать зло на людях, никак к этому не причастных? Понимаешь, что это подло? — Так ты их от меня спасать собирался, а не наоборот? — Тебя бы положили, факт. Но сперва ты натворил бы дел. От тебя веяло желанием убивать. А я не хотел этим людям смерти. — Ясно. В любом случае, спасибо, Себастьян. — Моран. Пока я для тебя Моран. — Пока? — А ты хочешь свалить из моей жизни? Я же тебе понравился. И не на одну ночь. За разговором Джим не заметил как они дошли до мотоцикла. Себастьян достал шлем и сунул его в руки Мориарти. Достал второй. — Ездил когда-нибудь верхом? — Случалось. Но давно. И в деревне. И на старом, разбитом… — Хоть не в люльке? — Разреши не отвечать. — Ладно. Главное держись крепко. И не смей наблевать мне на куртку. Дорога как память, — Себастьян устроился на сидении. — Куда подбросить, Джим? — Мммм… а можем просто по городу покататься? А уже потом скажу, куда. — Оки. И сразу, чтобы всё прояснить. Это свидание. Я не люблю долгих прелюдий и хочу чтобы сегодня же мы закончили в постели. У тебя. Я бета, как видишь, но люблю быть сверху. Люблю немного по жёсткому. Люблю трахать в рот. Именно трахать, а не когда мне сосут. Что ещё… ах, да, вот посмотри, — он чуть повернулся и расстегнул ширинку. — В возбуждённом состоянии будет вот такой, — он показал с помощью пальцев. — Это чтобы ты представлял, что тебя ждёт и мог принять решение с большим количеством данных. Джим переводил взгляд с члена беты на его лицо. — А что я люблю, не хочешь спросить? — Очевидно же. Когда тебя дерёт бета, — Моран застегнул ширинку. — Иначе ты бы ко мне не подошёл. — Верно. Но ещё я люблю поцелуи. — Надеюсь, ты не приверженец идеи, что секс это всего лишь физиология, а столкновение языками — уже сакрально и только по любви? — Я не… Тигр обхватил Джима за затылок, притянул к себе и поцеловал. У Мориарти чуть повело голову. Уже второй раз за сутки его целовали по собственной воле. — Вау… — выдохнул он, когда Моран его отпустил. — Пойдёт? — Вполне. — Тогда запрыгивай, Джим.