Чужая кровь

Джим лежал на измятой и сбившейся простыне и разглядывал узор на обоях. Точно таких же, чёрно-белых, с рисунком, напоминающем огромные тюльпаны, как в комнате Шерлока. Что было дома у Майкрофта криминальный гений не знал. Совершенно обнажённый, помятый после бурного и действительно довольно жёсткого секса, со следами укусов, немного в слезах, он прислушивался к возне любовника на кухне. Они с Себастьяном действительно довольно хорошо погоняли по городу и у Джима было достаточно времени решить, как он будет себя вести и какую роль играть. Ему нужна была эта встряска, это приключение, чтобы перезагрузить мозг, отдохнуть и с новыми силами жить дальше. Уже не мечтая вот также лежать после ночи (или любого другого времени суток) с Майкрофтом. Некоторым мечтам суждено остаться мечтами. Даже для такого всесильного человека, как Джим Мориарти. Когда они закончили гонять, и Джим слез с мотоцикла, у него кружилась голова и подгибались колени. Он плюхнулся на задницу, хохоча от восторга и ожидая, пока сможет подняться. Хорошо Себастьян притормозил в парке, и падать пришлось в траву, а не на асфальт. Потом они дошли до магазина, где Моран выбрал продукты, но платить заставил Джима. — Пригласил ты, так что — угощаешь. Для меня лучшая еда — приличный кусок мяса. А уж после секса — обязательно. Джим привёз Себастьяна в самую крохотную из своих «рабочих квартир», где была всего одна комната и кухня даже без стола. Там помещался только холодильник едва выше колена, плита и пара полок. Есть предполагалось или в комнате на чайном столике или на кухне, но на подоконнике. Когда они с Мораном вошли, тот осмотрелся и первым делом отправился на кухню. — Я положу что нужно в холодильник, а что нужно — в духовку. С тебя — сменить постельное бельё. Встречаемся в спальне. Презики, надеюсь, есть? Презики были. Как и лубрикант. Отыскались даже подзабытые Джимом игрушки. Парочка не особо крупных дилдо, один с вибрацией, мягкие кожаные наручники и специальный крем для римминга с клубничным вкусом. Моран всё это заценил, когда вошёл в комнату и застал живописную кучу в центре постели. Но ещё больше он заценил огромный портрет маслом, висящий так, чтобы любоваться им лежа в постели. Портрет изображал Майкрофта в полный рост, в натуральную величину. Стоящего с упором на любимую трость, обычным холодно-нейтральным выражением лица и полностью обнажённого. — Нехило, — Себастьян некоторое время изучал сие произведение искусства. Что Май будет узнан, Джим не боялся. Политик нигде лицом не светил. — Это и есть твой Мистер Недосягаемый? И тоже бета. Ну конечно. Член хоть с натуры рисовался или из воображения? — Воображения, — вздохнул Джим. — Я его голым никогда не видел. Описал художнику как представляю себе, и дал полную свободу в остальном. — Ясно. Стоящий мужик. Если ему не польстили, конечно. Нет, не слащавый красавчик, но чувствуется что-то и в глазах, и том, как сжаты губы, и как он держит эту свою трость… Мориарти больше всего любил именно эти места. Художник просто великолепно передал детали. — Но почему он недосягаемый-то? — спросил Моран, продолжая изучать портрет и одновременно раздеваясь. — Ты настойчиво ухаживал? — Я… — Джим нарочно чуть дрожащими руками начал расстёгиваться, — настойчиво. Но… весьма своеобразно. Скорее это было похоже на то, что я его дразню и издеваюсь. Как школьный хулиган над отличником. — Угу. Наверняка ни разу не сказал ему что-нибудь приятное, я уже молчу — что любишь? — Себастьян стянул штаны. Ему осталось разобраться только с трусами и носками. — Нет. Мне было страшно обнаружить такую слабость… — на Джиме уже не осталось ничего, кроме белья. Любимых салатовых трусиков. Он держался обеими руками за резинку и не решался продолжить. Уже вжился в образ. — Мда… — Тигр подошёл к нему, взял за подбородок и чуть погладил. — Дурашка ты. — И опрокинул на кровать. А дальше… Джим позволил бете делать всё, что тот хотел. Это тоже было способом узнать о любовнике побольше, и весьма неплохой способ. Чувствует ли тот партнёра, прислушивается ли, пытается доставить удовольствие или думает только о себе. Когда всё закончилось, взмокший Себастьян присел на постели, Джим остался лежать, вот как и продолжал до сих пор. — Я тебя не потряс, — заключил здоровяк. — Да нет, всё было хорошо. — Угу. Ты даже не кончил вон ещё. И ты не любишь по жёсткому, я понял. Но зачем согласился тогда? Я же предупредил сразу. — Ты сказал «немного». — Это и было немного! Но у тебя кожа как у принцессы! Чуть прикусишь — уже следы. Я старался не сжимать сильно, и в рот пихать не стал. — Я оценил, Себастьян, правда. Ох… прости. Моран. — Именно. А ревёшь чего? Так больно? Или обидно, что я не он? — кивок в сторону портрета. — Так его тебе никто не заменит. Ничем не заглушишь. — А тебе было хорошо? — До идеала далеко, но я кончил хоть… Так, иди сюда и перевернись на спину. Попробую быть нежным, Белоснежка ты чёртова… И Себастьян склонился над Джимом, разводя его ноги в стороны. Потом Моран принялся осторожно целовать и слегка облизывать мошонку Мориарти, а потом набухший узел и член. — Альфа… — шепнул бета, — правда, что узлы у вас чувствительнее головки? — За других не скажу, но… ой… ммм… у меня, вполне возможно… — Ладно, попробуем вот так… Он ласкал, выцеловывал и облизывал там всё довольно долго, бережно и нежно, помогая себе руками, а под конец насадился ртом на член Джима, сжимая узел губами каждый раз, как тот проходил между ними, и получилось что скорее Мориарти выебал его в рот, а не наоборот. — Да, малыш, давай, вот так… глубже засаживай… — горячо шептал Моран в редкие паузы, которые брал, чтобы отдышаться. — Это же кайф, правда? Кончи, альфа… я хочу чтобы ты кончил от меня… ммм… — Вааа-х… — выдохнул Джим и зажмурился. Давненько он не получал таких вот оральных ласк. — Ну вот. Отлично. — Спасибо, Моран… — Да не вопрос. Теперь приведи себя в порядок, а я пойду гляну как там наша еда поживает. Когда Себастьян ушёл, Джим избавился от презерватива, вытерся углом простыни и улёгся обратно. Даже накрываться не стал. Он не решил ещё, что об этом всём думать, но их общение определённо хотел продолжить. Моран вернулся довольно скоро, в полотенце вокруг бёдер, что он использовал вместо фартука, чтобы не обжечь нежные места об духовку. — Мясо запеклось, — доложил бета. — Предлагаю пойти поесть. Если ты ешь после секса. — Нет, но могу составить тебе компанию. Джим натянул ту же одежду. Себастьян сделал то же самое, не спрашивая про душ, и они пошли на кухню. Там уже вовсю благоухало мясом и специями. — Уверен, что не хочешь? — спросил Тигр, благополучно расправившись с половиной еды. — Нет, — Джим улыбнулся. — Пахнет божественно, но нет. А ты доедай. Я же угощаю. Второй раз Себастьян предлагать не стал и смёл всё подчистую. — Отличное свидание, — заключил он. — Ты хорош в плане траха, но для меня — слишком нежный. Я боялся, что пополам переломишься и не мог понять, стонешь ты от боли или нет. — Серединка на половинку… Вот такой я странный альфа. Люблю бет. Люблю быть снизу. Но чтобы нежнее. — Сложно с такой спецификой, — Моран собрал посуду в одну кучку. — Машины посудомоечной у тебя нет? «В этой квартире, разумеется». Мориарти поднялся и забрал тарелку, вилку и нож. — Я помою. А ты отдохни. Сил много ушло. Когда с этим было покончено, Себастьян глянул на вновь присевшего около подоконника Джима и сказал: — Надо бы мне попрощаться с тобой. Ничего у нас в кровати не выйдет, а всякие свидашки без секса — не мой профиль, но… Но чем-то ты зацепил меня, Джим. И я хочу увидеть тебя снова. И… не только увидеть. Чёрт, мне понравилось тебя драть. Но я люблю это делать, только зная, что второму тоже хорошо. Так что же делать? — Ну… я бы тоже хотел продолжить. Едва ли всё идеально получается сразу. Давай посмотрим как пойдёт. Расстаться всегда успеем. — Е-ей, притормози! Мы ещё не встречаемся даже. Но, да я помню, что ты хотел не на ночь, а надолго… Ладно. Просто… обычно мои партнёры — брутальные мужики, а не такие эльфы изящные, как ты. Чаще омеги. Иногда — тоже беты. Альфы редкость и я всегда сверху! Хоть и бета, но не под кого не ложусь! — Да понимаю. Самоутверждаешься так. Себ… ам, Моран, в этом нет ничего такого. Это всего лишь поза. Если тебе нравится и партнёр понимающий… — Для альфы может и ничего! — Тигр чуть вспылил. Чувствовалось, что тема задела его за живое. — Ты можешь хоть под омегу лечь, альфой от этого быть не перестанешь! А бета… это так, хрен поймёшь что. Нам вообще сексом заниматься не положено. Если я хоть раз зад подставлю, на меня как на омегу смотреть будут! А я хочу быть ближе к альфам. — Понимаю, — Джим кивнул. — Но не все одинаковые. Я бы не стал относиться к тебе хуже, будь ты снизу. Просто я сам так не особо люблю. Ну так что, возьмёшь мой номер? Моран взял. И свой оставил. И даже позвонил недели через две. — Знаешь, Джим, мои друзья хотят глянуть на тебя. Ты не знаешь, может, но у мотоциклистов есть своё особое братство. Автомобилист может мимо попавшего в аварию водителя проехать, мотоциклист мимо своего — никогда. Моя тусовка, мы давно дружим, вместе гоняем. Обычно все мои связи или среди своих, или на один раз, ты туда не вписываешься. Народ заинтригован. Мориарти подумал и согласился. Вселенная в редких случаях ленива — вспомнил он слова Майкрофта. Для чего-то это всё произошло. На встречу Себастьян привёз Джима за город. Мотоциклистов, или наверное, всё же стоило говорить, байкеров, там оказалось человек пятнадцать. Пара альф, три беты, остальные омеги. Но брутальные, как и говорил Моран. Джим внимательно разглядывал их, они разглядывали его. Наконец, один из бет вышел вперёд. — Добро пожаловать. Так вот ты какой… Джим. Я думал-думал, не мог поверить в такую удачу. Это просто провидение, не иначе. — Мы знакомы? — Заочно, наверняка. Меня зовут Мэрри. — Мэрри Кто-то-там… родом из Агры? — рука Судьбы проявилась во всей своей очевидности. Джим даже не особо удивился. Так и должно было быть. — Хм… так меня называют в вашей компании? Неплохо. — Вы о чём? — спросил Моран. — Не важно, Тигр. Важно, что этот тип сейчас здесь. Один и без охраны. И мы воспользуемся этим по полной. — Погоди, Мэрри. Соизволь объяснить, что за наезды? — Себастьян попытался заслонить Джима, но не получилось. Тигра оттеснили, а Мориарти оказался в окружении мощных байкеров. На их фоне он напоминал девятиклассника, затесавшегося в тусовку к взрослым. — Я-то тут при чём? — спросил Джим. — Если у тебя претензии к Джону… — То что? Скажешь «с ним и разбирайся»? Так я пытался, но ты его спрятал. Расскажешь куда? — Нет. — Тогда претензии к тебе. — Чем тебе не угодил этот бедолага? — Знаешь, Джимми, я не буду тем злодеем, кто объясняет всё герою. Тем более, что ты не герой, а я — не злодей, — пара омег, которым Джим едва доставал до плеча, подтолкнули его ближе к Мэрри, подальше оттесняя от Морана. — Ты любишь быть снизу? Так радуйся. Сейчас все здесь присутствующие тебя отдерут со всем старанием и усердием. Пока не захочешь рассказать, где Джон и не велишь своим людям привезти его куда скажу. Тогда уйдёшь отсюда живым. Если же нет… тебя будут иметь в обе дырки, пока не подохнешь. Честно говоря, такой расклад даже предпочтительнее. Моран решительно ничего не понимал. Но видел, что он один против них всех. И знал, что не выстоит. Попытайся он отбить Джима, самому несдобровать. И не победить. Он ляжет здесь. Даже если убивать не будут — друзья же вроде — он видел переломанных байкеров. Жить, лёжа в постели с перебитым позвоночником и ходить под себя, тоже не особо хотелось. Себастьян не собирался так подставлять Джима, но и становиться инвалидом тоже. Да и кто ему Джим? Случайный знакомый, что сам подошёл и сам имеет какие-то тёрки с Мэрри. Омеги тем временем толкнули Мориарти в спину, и тот упал на колени. В своих отглаженных брюках и пиджаке он смотрелся как принц среди черни. Вот кто-то стянул с него пиджак, рванул рубашку. Крохотная, блестящая перламутром пуговица подкатилась прямо к ногам Морана. Будто глядя ей вслед, Джим обернулся к нему. — Я тут ни при чём, клянусь тебе! — выдал Тигр. Смысла в этом не было, но промолчать он не мог. — Надеюсь, ты любишь двойное проникновение? — спросил Мэрри. — И в зад два и в рот столько же. Если нет, придётся полюбить. Давайте его сюда, ребята… Джима, ещё пока в брюках, но уже обнажённого выше пояса и без обуви, подняли и поволокли. По его идеальной, волосок к волоску, причёске прошлась чья-то пятерня, растрепав пряди, кто-то вцепился в плечо, тут же оставив на нём красный отпечаток. — Хоть ты не насилуй, Моран, — попросил Джим тем тоном, каким наверное Цезарь произнёс знаменитое «И ты, Брут». — Я же и так отдался тебе… Возможно, если бы не эти слова, Себастьян бы просто сел на свой мотоцикл и уехал. Тем более, что его никто не удерживал. На него даже не смотрели. Моран понимал, все знают, где его найти и никакая полиция не сможет защитить, если пойти против братства. Проклиная Джима, ту их встречу в баре, а пуще всего, себя самого, Моран рванул вперёд, пробиваясь внутрь круга, врезал одному, что удерживал Мориарти, увернулся от хука второго, и увидел, что тот падает, страшно пуча глаза, получив в живот от Джима. — Двое побеждают толпу только в кино, — шепнул Себастьян. — Знаешь… я всегда хотел попробовать быть снизу. С альфой. С узлом. А с недавнего времени — с тобой. — Это можно устроить. Позже. А сейчас... Я, знаешь ли, не особо силён в драках. Моё оружие — интеллект. — Сейчас он тут не особо поможет, — Моран смотрел на решительных ребят, что не особо торопливо, но неотвратимо приближались. Мэрри, как полководец, держался позади. — Никогда нельзя недооценивать силу человеческого разума, Моран, — сказал Джим. — Себастьян, — поправили его. А потом самые ретивые бросились на них двоих.