Чужая кровь

Природа заботится о своих созданиях. Если что-то идёт не так, скорее всего напортачили сами создания. Джон в который раз познал эту истину. Недавно родивший омега пах так, что все вокруг стремились ему помочь. С чувствительной, набухшей молоком грудью, даже у альф он вызывал не вожделение, а инстинктивное желание защитить. Конечно, следовало учесть, что хоть Ватсон и находился в колонии-поселении, но не среди заключённых, психика которых была куда более нестабильна, а среди обычных работников. Омегу старались поддержать как морально так и физически практически все обитатели этого замкнутого мирка, так что уставал он вполне терпимо. Гораздо хуже было с пресловутым молоком, которое приходилось сцеживать несколько раз в день, и неимоверно зудящими сосками, что тосковали по губам Шерлока. Да и сам Джон чувствовал, что ещё немного и просто набросится на свою пару и оттрахает его… точнее, себя об него, потому что сил больше нет. Непосредственно к пациентам, которыми были заключённые, Ватсона не допускали. Он разбирал бумаги и вёл научную и организаторскую работу, как и обещал Холмсу, вновь взялся за диссертацию. Как мог пытался отрегулировать работу местной больницы, аптекарского пункта, наладить доставку лекарств. Бороться с бюрократией было не легче, чем во время судебного процесса, и тут уже всё было на нём, без помощи любимого альфы. Когда Джон приходил домой, чаще всего находил Шерлока спящим. Вымотанный уходом за младенцем, Холмс не мог даже дождаться своего любимого. Ватсон только вздыхал, снова и снова не решаясь его беспокоить. Альфы вообще не предназначены для ухода за детьми, наверно только этот один и мог выполнять невозможное. К кроватке Дина Джон не подходил. Даже не заглядывал в неё. До одного дня. Ватсон как обычно отнёс в холодильник молоко, что сцедил за день, чтобы Холмсу было чем кормить малыша завтра, подошёл к спящему альфе, поцеловал его в щёку… и понял что всё. Не может больше терпеть, так хочет близости. Странно, обычно желание просыпается когда ребёнку полгода исполнится, но, видимо, у них всё не как у нормальных людей. Омега ещё разок глянул на умотанного альфу и… заплакал. Он попытался выбежать прочь из комнаты, в крохотный коридорчик, чтобы там отдышаться, и, уже привычно подрочить, уткнувшись лицом в пальто Шерлока или его шарф, как делал уже не раз, понимая, что полноценного секса это не заменит, но видимо, звук рыданий мгновенно разбудил Шерлока и Джон был пойман. — Что? — спросил бывший сыщик, хотя сон ещё смотрел из его глаз. — Ничего, — бывший же блоггер не мог, не смел лишать дорогого человека сна из-за своей кривой физиологии. Шерлок же его не хочет, это очевидно. — Джон… пожалуйста. Не заставляй меня гадать. — Ты же любишь делать это больше всего. — Не в этот раз. Я тебя чем-то обидел? Расстроил? — Нет… то есть… прости, просто… у нас так давно не было… а я… — Джон… — альфа прижал своего омегу к груди. — Я тупица, прости. Просто твой запах сбивает с толку. Для меня это как запрещающий знак. — Нет, это ты прости. Я сбросил ребёнка на тебя, и… Договорить омега не смог, так как его прервали поцелуем. Сильным, страстным, очень умелым, таким, что ноги подкосились, а сердце забилось где-то в затылке. — Я боялся, что сделаю тебе больно. Что… я не знал, как быть теперь. — Как обычно, Шерлок… умоляю, пожалуйста… — Джон запрокинул голову, прижимая возлюбленного к себе. Детектив ахнул и принялся стаскивать с них обоих одежду. Наверное ещё никогда он не раздевал партнёра и себя с такой скоростью. Обычно у них всё было медленно, нежно, с поглаживаниями и поцелуями, но не в этот раз. Джон охнуть не успел, как уже лежал на постели совершенно голый глядя на склонившегося к нему Шерлока. — Ты — хочешь? — спросил Джон. И столько было всего в этом коротком вопросе. И воспоминания о насилии — не посчитает ли Шерлок его «грязным», «запятнанным» или каким ещё. И понимание, что после родов фигура уже не та. Где-то растяжки, где-то отвисло, да и вообще… — Презервативы у меня в кармане, — простонал Джон, чувствуя как губы Шерлока впились в его соски по очереди. Нет, либидо сыщик не утратил, просто, оно, видимо уснуло, как было положено, если бы у них всё шло, как нужно. Ватсон и сам не знал, радоваться или горевать от такого сумасшедшего желания. — Хорошо, я найду, — пообещал сыщик. — Ко второму ребёнку мы пока не готовы. Пока Холмс копошился в сброшенной на пол одежде, Ватсон одной рукой ласкал себя по груди, а второй пробегал по члену, мошонке, размазывал смазку по анусу, гладя его по кругу. Смазки текло столько, что он в момент испачкал всю кисть, и подумал, что промочит и простынь и матрас. Но тут же забыл об этом. Прежде скромный и сдержанный в делах постельных, Джон развёл ноги в стороны и застонал так, что сам удивился пошлости этих звуков. — Шерлок… я не могу… я не могу больше… Ах ты ж… — Ватсон ощутил, как его анус обхватил рот Холмса, а язык ввинтился внутрь. Видимо, так сыщик пытался дать себе ещё немного времени для поисков таких нужных средств контрацепции. Единственных, которые Джон сумел добыть в здешнем лазарете. Джон всегда любил язык Шерлока, но сейчас как никогда жаждал получить его член. И он его получил. Непонятно как Холмс сумел отыскать резинки в данных обстоятельствах, но Джон ощутил, как руки альфы легли на бёдра, и его, наконец, взяли, как он того хотел. Никогда у них не было такого быстрого перехода от прелюдии, хотя какая там прелюдия, до жёсткого и страстного траха, иначе не сказать, но именно это было нужно сейчас Джону. Он стонал и плакал, хватал Холмса за запястья, и насаживался на такой замечательный, идеальный, восхитительный член своего альфы. Только своего. — Шерлок! Да, ох, Шерлок! Да, да, пожалуйста! — Джон мычал и пускал слюни, впервые не думая ни как он выглядит, ни что подумает партнёр. Он любил, он хотел, он давал и получал. Он кончил так ярко и бурно, как-будто в районе паха всё взорвалось брызгами шампанского и ощутил, что любовник кончил тоже. А потом Холмс прижал Ватсона к себе, прямо такого липкого, залитого спермой, потом и смазкой и… поставил метку. Укусил между шеей и плечом до вспышки боли, до крови, тут же зализав её, и Джон ощутил себя удовлетворённым окончательно. — Прости… я… сорвался под действием момента, — тут же покаялся Шерлок, поняв, что натворил, но сейчас, в эту минуту, Джон был только рад. Учтут это юридически или не учтут — не важно. Что действительно важно, они вместе. Они сражаются с обстоятельствами плечом к плечу. Они признали друг друга своей парой и не хотят никого другого. Они до безумия любят друг друга. Видимо, они тут же и заснули, не в силах разжать объятий и лечь поудобней. И проспали так до утра, когда на телефоне сыщика сработал будильник, возвещая, что одному из них пора на работу, а второму — нянчить малыша. Джон потянулся выключить, и увидел мигающий конвертик — сообщение от Майкрофта. Ватсон не собирался его читать. Он никогда не собирался ничего читать в телефоне своего альфы, уважал его личное пространство, уверенный, что важные новости ему обязательно расскажут, но сейчас… он просто ещё не до конца проснулся, он радовался сладкому послевкусию прошедшей ночи, он… можно придумывать себе ещё тысячи оправданий, но он нажал на мигающий конвертик и прочёл сообщение о смерти Мэрри во время попытки задержания. Шерлок проснулся ровно в тот момент, когда Джон закончил читать. Получил обратно свой телефон. Тоже прочёл. В ужасе посмотрел на Ватсона. — Я не ошибся, — тихо сказал сыщик. — Клянусь тебе, чем хочешь, я верно раскрыл это дело. Это Мэрри дважды пытался убить тебя. Сжечь заживо. Не только тебя, но и Грегори. Джон, я… я хотел написать, чтобы они были внимательнее, но… Джон поднял голову и посмотрел на Шерлока. — Думаешь, я возненавижу тебя теперь? — по щекам омеги текли слёзы. — Усомнюсь, ведь Мэрри теперь ни о чём не спросишь… рассержусь и уйду… разобью нашу такую хрупкую связь? — Боюсь, — было ясно, что Холмс хочет обнять Ватсона, чтобы утешить, но не решается этого сделать. — Нет, Холмс. Нет. Не бойся этого никогда. Я тебе верю. Верю, как никогда и никому. И люблю. И знаю, что ты любишь тоже. Может Мэрри и стал убийцей, но… но просто… пойми, попытайся понять. Он знал, что это я предал его. Умирая, падая, пронзённый пулями, последними мыслями он понимал, что только я знал об убежище. Последнем пристанище человека, которому некуда больше было идти. И выдал его. Наверное, это было куда больнее ран. — Джон… — Он меня всё-таки не убил. А вот я его — да, — Ватсон сам качнулся навстречу Холмсу и крепко-крепко прижал к себе. А себя — к нему. Сыщик хотел сказать, что понимает, рассказать о гибели Итана Адлера, но решил, что пока не время. И сделал это только минуты через две. — И тебя не позовут расследовать это дело? Уверен, никто кроме тебя не сможет его распутать. Шерлок гладил жёсткие волосы Джона. Интересно, что возня с волосами друг друга всегда успокаивала обоих. — Странно давать мне работу, пока я здесь. — Им всё равно придётся, вот увидишь. Альфа и омега ещё чуть посидели, держа друг друга в объятиях. Каждый считал, что больше ничего не осталось у него в жизни, кроме любимого. И тут тихо-тихо закряхтел в своей кроватке Дин. В последнее время он уже спокойнее переносил одиночество, поверил, что его не бросят, и больше не плакал громко, будто понимая, что сейчас это нежелательно. — Мне нужно… — тихо выдохнул Шерлок, целуя Джона в плечо. — Давай я подойду, — предложил Ватсон. — Но… — сыщик чуть отстранился, чтобы видеть лицо своей пары. — Ты же… — Ничего, — омега глубоко вздохнул. — Сейчас я чувствую — готов. Он и вправду осторожно встал, подошёл к кроватке, и впервые после родов посмотрел на своего ребёнка. Впервые он признал, что это вот существо — его ребёнок. Посмотрел на его светлые волосы, синие глаза. Ватсон знал, что малыши часто очень сильно меняются, вырастая, но сейчас младенец показался копией его самого. Неудивительно, что Шерлок любит его. Он просто не может не любить крохотную версию своего же любимого Джона. Ватсон осторожно распеленал малыша. — Омега. Шерлок, наш сын — омега, — Джон посмотрел на Шерлока и чуть прикусил нижнюю губу. — Ну да, будто не знаешь… — Ватсон усмехнулся, снова глядя на ребёнка. — Омегам нелегко живётся в этом мире, Дин. Едва ли ты найдёшь себе такого идеального альфу, как твой отец. Джон услышал как вздохнул Шерлок. И будто только сейчас понял, что сказал. А Холмс поднялся с постели, подошёл к своему Ватсону и обнял, уложив голову на плечо. — Ты ведь с первого дня считал его нашим, так ведь? — спросил Джон. — Мои слова не обидели тебя? — Конечно, — сыщик решил, что одного этого слова достаточно. — Не хочу нарушать идиллию, но его нужно перепеленать и покормить. — Да. Конечно. Покажешь, как это делать? — Да. И… раз уж так вышло с меткой… ты станешь моим мужем, Джон? Подумай как следует. Когда-нибудь мой срок закончится, и это будет признано законом. — Это уже признано куда более высшими силами, Шерлок, поверь мне. А так… конечно. Конечно я буду твоим мужем. Твоим омегой. Твоей парой. Пока буду жить и дышать. И какое-то время после. Не исключаю вечности.