Без доказательств

Я открыл глаза и тут же возжелал сдохнуть. Вот сию же секунду. В глаза ударило мерзкое солнце, ибо шторы Светка дня четыре назад с грандиозным скандалом отобрала для стирки, во рту от вчерашне-сегодняшнего пива остался мерзкий привкус, а ещё мне было дико жарко в толстовке. Я закрыл глаза и вслепую принялся шарить по карманам в поисках мобильника, потому как логика намекала мне, что раз я утром пришёл, послушал от Ныркова, какое я уёбище, и сразу упал – значит, телефон при мне. Так и оказалось. Я поднёс его к лицу и осторожно приоткрыл один глаз, предусмотрительно отгородившись от окна козырьком из ладони. Двадцать минут второго, твою же конную дивизию! И я подорвался. Стоит ли говорить, что я скинул толстовку и джинсы в мгновение ока? Потом быстро впрыгнул в шорты, подхватил полотенце и кулёк с банными принадлежностями и принялся искать сланцы. В комнате никого из моих дорогих соседей уже не было, и я, сквозь зубы матерясь, мысленно их расчленял за то, что ни одна скотина даже не подумала меня разбудить. Знали же, сволочи, что я после ночной репетиции… Сланцы предсказуемо обнаружились в самом непредсказуемом месте – они, аккуратно продетые один в другой, спокойно лежали на подоконнике рядом с пепельницей. Вылетая из комнаты, я лихорадочно размышлял, стоит ли пропесочить за это кого-то из сокамерников, или я сам в порыве вдохновенного идиотизма их там припрятал. К слову сказать, вспомнить мне так и не удалось. В таком случае будем считать, что я сам во всём виноват… В коридоре, практически рядом с душевой, мне встретился Жук, какой-то синий и очень злой. Он кутался в мокрое полотенце и выглядел как невыспавшаяся туча. - Чего такой мрачный? - уже взявшись за ручку двери, поинтересовался я, готовясь выслушать ответ и с низкого старта залететь в душ. Сашка протянул мне руку для пожатия, а потом, мацнув пару раз мою конечность, злобно буркнул: - Я найду и зарою тех кретинов, которые переставили цветные заглушки у кранов с водой! - он передёрнулся. - Я, конечно, понимаю, что холодный душ - это прекрасно, но я-то, блядь, думал, что у нас как всегда горячую воду отключили... Я сочувственно закивал, а потом не выдержал и всё-таки заржал. Нет, это давно доказанный факт - у нас этаж дебилов, потому что ни один нормальный человек такой херни не сделает! - Иди, отогревайся тогда, лягушка, - фыркнул я, всё ещё не в силах успокоиться. - А то ещё простынешь... У кого тогда половина потока будет лекции по физике брать? - Да вот не смешно ни разу! - окончательно насупился Жук. - Я бы на тебя поглядел, Елин, как бы ты пел фальцетом при такой температуре водички... Сашка хмыкнул, а потом тоже рассмеялся. Видимо представил себе лягушку со стопкой конспектов. Ну, или это я один такой придурок, у которого перед глазами кино. Что, кстати, более вероятно, потому что ни один нормальный человек не представил бы себе здоровую такую лягушку, визжащую в душе. Я мысленно изобразил красочный фэйспалм. В общем, распрощавшись с Жуковым, я наконец-таки добрался до вожделенного душа, скинул с себя одежду, цапнул мыло и, шагнув в кабинку, с силой выкрутил горячий кран. Вообще-то все нормальные люди так в общаге и делают, чтобы вода стекла немного и стала адекватной температуры. А учитывая то, что Жук ещё и не слил горячую воду, то вожделенная комнатная температура H2O мне светила только минут через пять. Но лучше бы я, блядь, был ненормальным, честное слово. Ледяная вода хлынула на меня Ниагарским водопадом – так, что мыло из руки вышибла. Я подпрыгнул от неожиданности и заорал: - Вот же суки! Ебать вас всех шахматным конём! – проворно выскочил из-под холодных струй... и тут же растянулся на кафельном полу, приложившись башкой о пластиковую перегородку. Вода продолжала на меня литься, а я лежал и тупо рассматривал кусок мыла, попытавшийся спрятаться от меня в углу душевой. А вот хуй тебе! Я дотянулся до него, приподнявшись на локте, и с силой кинул в стену. Будешь знать, сволочь, как под ноги лезть! Впрочем, лучше бы я этого не делал, потому что мыло ударилось об стену и отлетело снова в меня. Я потёр плечо, встал с пола и выключил воду, осторожно дотянувшись до кранов. Экспериментировать с резкими движениями как-то резко расхотелось. Нет, ну в самом деле, что за нахуй? Такое ощущение, что сегодня ноосфера решила отомстить мне за все мои прегрешения разом! Я, конечно, понимаю, что таки справедливо меня когда-нибудь наказать, но почему именно сегодня? Я страдальчески вздохнул, а потом вновь потянулся к кранам, на этот раз осторожно, как к ядовитой змее. Немного открутил кран с синей заглушкой, сунул руку под струи воды – чуть тёплая. Вот Жуков, вот скотина! Предупредить он, конечно, предупредил о катастрофе в душевой, но вот переставить заглушки на место – это уже недостойно аристократов с физфака. Я раскрутил кран посильнее и добавил чуть-чуть холодной воды. Потом потянулся за мылом и принялся тереть им мочалку. Ладно, вода-водой, но пора вернуться к насущным проблемам, знаете ли. Вот, например, что мне теперь с Нырковым делать. Можно, конечно, было бы вообразить, что он мне сегодня утром приснился, и забыть всё как страшный сон, но я ведь знал, что это не поможет. Дурацкий вызов по-прежнему висел надо мной дамокловым мечом, а в свете того, что Макса я, похоже, неслабо разозлил, выполнить его теперь будет ой как непросто! Нет, серьёзно, теперь надо как-то извиняться… Но не цветы же ему дарить, в самом деле… Я тщательно растирался колючей мочалкой, продолжая рассуждать над тем, как же мне теперь реабилитироваться в глазах Ныркова. И чего он так взъелся на меня? А вот если бы я и вправду на него запал, а он меня вот так тапочкой по морде! Неужели не верит, что на него можно залипнуть? Ну да, согласен, если бы я был так похож на девку, я бы тоже психовал, когда ко мне бы подкатывали всякие идиоты… Но ведь Макс же не может не понимать, что он и вправду красивый? Глаза огромные, как два блюдца, длинные чёрные волосы, весь такой трогательно хрупкий (особенно если без мартинсов), в шарфы кутаться любит, прямо как Светка… И тут мне в голову внезапно выстрелила ещё одна деталь: когда он спиной ко мне повернулся и отчалил со своей сковородкой, я у него на лопатке увидел татуировку. Точнее, её часть, видневшуюся из-под майки. Чёткий графический рисунок на очень бледной коже. Красиво ведь. Как обухом по голове меня ударило, что если бы у моей девушки была такая, то я бы непременно любил подойти к ней сзади, губами дотронуться до картинки, языком обвести все линии татуировки, целовать выпирающую косточку лопатки, а потом откинуть длинные тёмные вьющиеся волосы и целовать уже шею. Пока не начнёт стонать… - Елин, ты тут уснул что ли? – меня выдернул из страны грёз молодецкий окрик Славика, вытирающегося огромным банным полотенцем. Когда он успел помыться? Хотя нет, не так, - когда он вообще прийти успел? Похоже, я и вправду подзавис. - Нет, блядь, вздремнул, - в ответ заорал я и чуть не захлебнулся струёй воды. Замечтавшись о татуированных лопатках, я как-то подзабыл, что нахожусь в душевой. – Что, нельзя что ли? Я с ночной репы, между прочим! - Да мне по боку вообще-то, - хмыкнул мой одногруппник, а потом, уже натягивая шорты, хохотнул. – Ладно, мешать не буду, досматривай там свою порнографию… И он, подхватив полотенце, принялся собирать мочалку, гель и шампунь в мешок. - Уже иду… - начал было я, а потом возмущённо завопил: – Какую порнографию, дебил? - Подвывать потише надо, - заржал Славик и пулей вылетел из душевой. Ему вслед в коридор отправилась и моя мочалка, успевшая оставить смачный мокрый пенный след у шутника на заднице. Нет, ну каков поганец, а? Какое «подвывать», вы о чём? Ну представил татуировку, что с того-то? И вообще, у темноволосых девушек татуировки особенно выразительно смотрятся… Я смыл с себя мыло, выключил воду и принялся вытираться. И тут до меня дошло. Как обухом по голове, знаете ли… У Тауровой волосы светлые, а у брюнетки Савельевой – прямые. Тогда какого чёрта я так отчётливо представил тёмные вьющиеся волосы, спадающие на спину и закрывающие часть татуировки? Боже мой, вот ты достукался, Захарушка, вот ты докатился… Ну да, положим, узкая изящная спина Ныркова – не самое худшее воспоминание в моей жизни, но какого хрена в душе-то? Нет, пора завязывать с этим кретинским вызовом и наконец-таки позволить Ритке затащить себя в постель. А то я такими темпами, чего доброго, Нырковскую спину в эротических фантазиях видеть начну! *** Добравшись до своей комнаты, я застал там прямо-таки идиллическую картину маслом: Славик с Джонни поглощали яйца со шпротами и запивали их кофейком. Даже мне, сволочи, кружечку налили. Чуяли, что сейчас буду убивать за то, что оставили спать до обеда. - Выполз, наяда хренова? – хохотнул Джонни, подвигая мне кружку с кофе. Я плюхнулся на стул, сцапал живительный напиток и благодушно проигнорировал подъёб. - Есть пожрать чего-нибудь? – я оглядел полку и скуксился. Ничего съестного не наблюдалось. Шпроты мне есть вот совсем не улыбалось; хватит с меня того, что я смотрю, как эти двое их уплетают. Фу, гадость! Славик неопределённо махнул рукой, а потом прочавкал: - Фам Ефор офтафил фебе бублик! – а потом запил яйцо кофе и добавил. – Посмотри в пакете на верхней полке… В общем-то, ничего кроме слова бублик я не понял, но раз оставил «Ефор», значит, оно съестное. А если на верхней полке, значит, точно не провоняло шпротами. Так и оказалось. В самом укромном уголке притаился волшебный мешочек, в котором меня ждал-дожидался большой и вкусный бублик с маком. Я с блаженным стоном впился в него зубами, мысленно вознося благодарности Егору, и сел за стол. - Кстати, а что у нас тут утром за концерт был? – внезапно поинтересовался Джонни и выжидающе уставился на меня. Как будто я один умею в этой комнате концерты устраивать. Я замялся, а потом, увидев на столе черновик своего великого шедевра, адресованного Ныркову, всё-таки пояснил: - К нам в гости заходил Макс Нырков, - я сцапал листок и нервно его скомкал, а потом, предвосхищая дальнейшие расспросы, отмахнулся. – И не спрашивайте меня, кто это такой! Какой-то перец с филфака, я сам его пару дней знаю… - И чего он тогда к тебе ни свет, ни заря завалился? – подозрительно уставился на меня Славик, тоже явно заинтригованный. Да, мои дорогие одногруппнички, похоже, уже успели обсудить план допроса. Того и гляди, скоро лампу мне в лицо направят и к девчонкам за иголками побегут. - Кофе попить, блин! – я снова впился зубами в бублик и отхлебнул кофе. А потом заметил, из какой кружки пью, и чуть не поперхнулся. Та самая, родимая, чёрная, с которой я утречком стоял как идиот. Я принялся активно дышать через нос, чтобы не заплевать Славика кофебубличной массой, а потом всё-таки соизволил немного приподнять завесу тайны. – Будем считать, что я над Максом неудачно пошутил, и он пришёл меня бить, но передумал… - Правильно это он передумал! – заржал Славик, не подозревая даже, что я только что спас его от участи быть оплёванным. – Последние мозги бы вышиб! - Кто? Нырков? Да не смеши, - отмахнулся я, одним глотком допивая кофе и направляясь к шкафу за одеждой. – Если бы действительно дошло до мордобоя, то поверь, я бы его одной левой бы сделал: он же весь тонкий да звонкий! Я вытащил чистую футболку, опечаленно оглядел её, констатируя, что неплохо бы погладить, но потом махнул рукой. Хер с ней, на мне разгладится! - Кстати, а кто-нибудь лабу-то доделал по колебательным движениям? – внезапно опомнился Славик, тоже поднимаясь из-за стола. – У нас же практика сегодня… Вроде… - Завтра практика, - перебил его Джонни, вертя в руках кружку. – И никто её и не делал. Я вот даже не начинал, кстати. Зак? Я натянул джинсы, застегнул толстовку и задумчиво поискал взглядом тетрадку с лекциями. - Вообще-то, мы с Оксанкой её уже сдали на той неделе, - рассеянно отозвался я и принялся закидывать вещи в рюкзак. – Мы же не вы, ребятушки! - Вот дерьмо! – жалобно выругался Джонни и, тоже решив, что пора собираться, поднялся со стула. - Кто последний, тот и посуду моет! – радостно завопил Славик, застёгивая пуговицы на рубашке. – Вали на кухню, родной! Путянин хмуро оглядел нас, понял, что выкрутиться не удастся, и принялся собирать посуду со стола в пластиковый тазик. Славик гнусно захихикал, скидывая туда же ещё пару грязных кружек с тумбочек. Я вздохнул. Боже, с какими кретинами я живу… Впору задуматься, не по уровню ли IQ нас в комнаты заселяют? Если так, то это весьма печально – я-то всегда считал себя чуточку умнее дубовой колоды… *** На пару мы, конечно же, опоздали, поэтому тихонько, как нашкодившие коты, прошмыгнули в 411-ю аудиторию и притулились на предпоследнем ряду. Мне прямо-таки сказочно повезло, ибо я отвоевал себе место в уголке у стены и в общем-то вознамерился дальше поспать, но голос Фурсовой, к сожалению, не способствовал. - Установим свойство инвариантности формы первого дифференциала, - вещала старая клюшка, увлечённо расписывая доску страшными каракулями. – Если композиция u задана нам функцией f от x1, x2 и так далее до xm, то xu имеет вид… Я обалдевшим взглядом уставился на доску. Какие композиции?! У нас же практика должна быть… Оглядевшись, я прямо перед собой узрел спину своей напарницы по лабам и аккуратно ткнул её пальцем между лопаток. - Ксюшка, что происходит? – жалобно поинтересовался я, когда Ежова развернулась ко мне. – Куда делась практика по матану? - Завтра будет, вместо лекции. Фурсова пары местами поменяла, - фыркнула девушка, а потом добавила. – Не мешай, а то ничего не успею записать! И я отстал. Однако записывать лекцию не было никакого желания, тем более, что пропустив начало, я вообще был не в теме. Какое икс утое? Вы вообще о чём? Я тяжко вздохнул и принялся размышлять, что же мне делать с Нырковым. Учитывая, что я себя показал полным придурком, вариантов у меня было немного, и самый годный из них – подойти и нормально извиниться. В конце концов, не съест же меня Макс, он подавится… Другой вопрос, когда извиняться. Хотелось бы побыстрее, не люблю я, когда меня долго считают говнюком, знаете ли… Самое смешное, что я даже не знаю, что ему сказать. «Простите, дядя Нырков, я больше так не буду?» Да буду же. Правда не так тупо, смею надеяться. Ладно, если без шуток, то, пожалуй, стоит признаться, что это был несмешной прикол. Можно даже сказать, что это и вовсе не был прикол, и что я серьёзен как Николай II на парадном портрете. Сомнительно, конечно, что Макс мне поверит, но ведь попытаться-то стоит. В любом случае, от вызова отделаться я не смогу, так что придётся мне как-то искать к нему подход. И вообще… Он парень вроде неплохой. Другой бы за такие шуточки в морду дал и был бы прав, а Нырков, похоже, расстроился; решил, что я его подъёбываю. Что-то такое усталое было в его глазах утром, от чего мне действительно захотелось извиниться… И что самое противное, Макс ведь теперь меня к себе на пушечный выстрел не пустит, будь я трижды с благими намерениями. Дверь комнаты просто не откроет – и всё. Так что придётся искать какой-то другой способ его отловить и заставить себя выслушать. И тут в голову мне стукнуло: Макса же можно в универе поймать. Кто знает, вдруг у него прямо сейчас пары? И я полез в рюкзак за ноутбуком. Тем временем Фурсова продолжала вещать нам о прекрасном матанализе: - Отметим, коллеги, что частные производные f`x и f`y характеризуют скорость изменения функции на направлениях координат осей x и y, - она потыкала мелом в доску, где были изображены упомянутые оси и функция, а затем снова забубнила: - Поставим тогда задачу – определить скорость изменения функции по любому направлению, а также найти направление наибольшего возрастания функции… Мороз сделал своё дело – агрегат грузился долго и обстоятельно. А потом на всю аудиторию заорал, оповещая меня и остальных, что меня приветствует Windows. Преподавательница тут же уставилась на меня, как на врага народа. - Елин, я что-то не пойму, вас не интересует математический анализ? – саркастично поинтересовалась она. – Сначала опаздываете на двадцать минут, потом болтаете, а теперь вот в ноутбук уткнулись… Я вас, в общем-то, не держу! Поняв, что прикинуться ветошью не получится, я тихонько извинился и заверил, что ничего прекраснее матана в моей жизни нет и не было. - Да дело ваше, Елин, только на экзамене мы всё равно с вами встретимся, - пожала плечами Фурсова, снова отвернулась к доске и продолжила. – Итак, на чём мы остановились? Ах да, функция! Так вот, для решения поставленной задачи мы с вами рассмотрим функцию u, заданную как f от x, y и z в некоторой области Z… Я быстро вырубил звук и воткнул в разъём usb-модем. Боже, храни того, кто придумал электронное расписание университета! Я зашёл в раздел расписания студентов, нашёл филфак и тут до меня допёрло. Ну и олень же ты, Захарушка! Моя проблема была проста, как пять рублей: я не знал ни курса, на котором учится Нырков, ни его специальности. У нас-то с этим довольно просто, мы почти на все пары ходим скопом; у филологов, как оказалось, чисто гуманитарная система, без поллитра не разберёшься. Ладно, сейчас выясним, где он там учится, в конце концов, Вконтакте ещё никто не закрыл. Однако, поиски мои не увенчались успехом, ибо в графе «Образование» у Макса значилось «ВУЗ: ТГУ, факультет: филологии». И всё. Даже даты выпуска не проставлены. Ишь, какие мы таинственные и загадочные! Я вытащил из кармана мобильный, быстро отыскал в контактах Стаселло и набрал ему: «Специальность и курс Ныркова знаешь?», а потом отправил и принялся ждать. Через пару минут телефон завибрировал, как бы намекая, что от Стаса пришёл ответ. Я быстро коснулся экрана, открывая новое входящее, и чуть не подпрыгнул на скамейке. «Что, решил встретить даму с цветами?», - написал наш дорогой клавишник; в конце сообщения мне гадко ухмылялся смайлик. Нет, нормально вообще, а? Я по его милости влип во всё это веселье, а он ещё и издевается. «Да», - пишу ему в ответ и отправляю. Стас реагирует быстро, видимо уже предвкушая, как я с веником паду к Нырковским стопам. «1 курс, переводоведение», - я кивнул, отложил телефон и принялся искать нужную мне группу. И тут я понял, что ноосфера решила мне сегодня подсобить – сейчас у Макса шла последняя пара, немецкий в третьем корпусе. Вот и отлично! Я всё равно не собирался оставаться на философию, угнетает она меня как-то. Да и вообще, читают её потоком, на парах не отмечают – грех же не прогулять, а тут такой повод! Я закрыл крышку ноутбука и положил на неё голову. Продумывать проникновенную речь я не собирался – экспромт всегда лучше. И улыбаться побольше надо: у меня тогда ямочки на щеках видно, и вообще я становлюсь очень милый, по словам Светки. Едва дождавшись конца пары, я тут же побросал свои вещи в рюкзак и принялся пробираться к выходу, наматывая шарф. - Ты курить? – догоняя меня, поинтересовалась Оксанка и запахнула шубку. - Нет, я домой, - я покачал головой и натянул куртку. А потом поправился: - Впрочем, не совсем домой, у меня дела ещё есть кое-какие… А что? Оксанка натянула капюшон, поудобнее перехватила сумку и улыбнулась: - А я у тебя сигаретку стрельнуть хотела, - она мило похлопала глазками. – Дома пачку забыла… Только в автобусе поняла! Не возвращаться же было… - Ну да, - весело рассмеялся я и принялся шарить по карманам в поисках сигарет. Мы вышли на улицу и прикурили, стоя возле крыльца корпуса. - Ну и дубак! – пожаловалась Ежова, передёрнув плечами. – Когда уже потеплеет? - А чёрт его знает, наверное к маю! – легкомысленно отмахнулся я, а потом спохватился. – Слушай, звезда очей моих, мне бежать надо! Увидимся! Я помахал рукой и понёсся по дорожке к третьему корпусу. Уже под аркой возле библиотеки я вдруг подумал, что даже несмотря на холод собачий Макса придётся ждать на улице, а не в холле, ибо может случиться страшное. Нырков же, если меня увидит раньше, чем я его, развернётся и сбежит. Даже через окно. Впрочем, у него из корпуса есть и другой, более удобный путь отступления – через курилку и подвал. Выйдет себе через внутренний дворик, перебежками до остановки – и был таков, а я тут снова статую буду изображать, но на сей раз – замёрзшего мальчика. Придя к такому неутешительному выводу, я занял стратегически выгодную позицию прямо у входа в третий корпус. Дверь непрозрачная, добротная такая, резная, деревянная, так что можно не бояться, что Нырков засечёт меня раньше времени. Ну, а когда засечёт – бежать уже будет поздно! Простояв минут пять на ветру, я достал сигарету и прикурил. Однако хорошо, что Светка сегодня решила побыть нерадивой студенткой и типичной бабой в одном лице и свалила с последней пары на маникюр. Представляю я, что бы она мне сейчас сказала, застукав тут. Ведь по-любому бы начала тормошить, не свою ли я прекрасную даму жду, а тут Нырков из корпуса. А я за ним. Красота. Знакомься, Света, это моя прекрасная дама – Максим! Нет, определённо холод отрицательно на меня влияет, начинаю всякую чушь собирать. Минус двадцать семь в конце февраля, мать вашу! Мне резко захотелось, как пингвину из рекламы, начать приплясывать на месте и бормотать «Холодно! Арктика!», но я сдержал души прекрасные порывы и, как оказалось, не зря. Дверь корпуса распахнулась, из неё гурьбой высыпали филологини, повизгивая от пронзительного ветра, а за ними следом появился и Макс. Нет, он однозначно псих! В такой мороз я в куртке мёрзну, а он одет в короткое чёрное пальто, и шея укутана чисто символическим тёмно-серым шарфиком в узкую полоску. И с непокрытой головой. Молодец, чувак. - Макс, - я окликнул Ныркова и сделал шаг навстречу. Он повернулся в мою сторону и остолбенел. Потом поднял воротник пальто и скептически на меня уставился. Я подошёл поближе и виновато улыбнулся. - Ну и чего тебе, Елин? – наконец соизволил подать голос Нырков и принялся шарить по карманам. Пока я собирался с мыслями, он успел вытащить сигарету, пальцами помял фильтр, жалобно хрустнувший от такого обращения, и принялся щёлкать пластиковой зажигалкой. Та, впрочем, и не думала гореть, только искрила. Парень чертыхнулся, а потом снова поднял на меня взгляд. – Так и будешь молчать? - Нет, - я, наконец, взял себя в руки и в приступе вдохновения принялся тараторить. – Макс, ты извини меня, а? Я ж не мудак, так мирный дурачок… И я не хотел тебя обидеть, понимаешь? Я вспомнил, что у меня в руке начатая сигарета, и резко затянулся. - Нет, не понимаю, - покачал головой Нырков, а потом, пока я не успел отнять сигарету от губ, шагнул ко мне совсем близко и принялся подкуривать свою. Я замер. Интересно, он со всеми так, а? Макс тем временем блаженно затянулся, выпустил облачко мятного дыма и продолжил. - Знаешь, друг мой Елин, я таких приколов вообще не понимаю! Я в принципе мирный пидорас, ни в чью личную жизнь не лезу и не желаю, чтобы лезли в мою! – он резко отстранился и хотел, видимо, добавить ещё столь же категоричное, но я его перебил. - Да не прикол это, - в отчаянии простонал я, почти зверея от его непрошибаемости. – Я не хотел над тобой стебаться, Макс! И то, что я написал… Я серьёзно так считаю, чёрт тебя возьми! Неужели ты считаешь, что в тебя невозможно влюбиться? Бинго. Я попал в точку. На лице Ныркова скепсис сменялся недоверием, а затем весельем. Ну, хоть что-то! Но чего я совсем не ожидал, так это того, что Макс рассмеётся. Не обидно, а задорно так. - Захар, слушай… я не знаю, что там за трава была у Зайцева, но она тебя вставила капитально! – наконец выдавил он из себя. – Будем считать, что я тебя простил, хорошо? Только ты проспись нормально и выведи из организма эту гадость… Я тоже рассмеялся, а потом быстро докурил сигарету и выкинул её в урну. - Считай как хочешь! – отсмеявшись, серьёзно сказал я ему, а потом добавил. – Но знаешь, я бы действительно хотел узнать тебя поближе… Ты интересный, Макс! Ты умный, красивый, у тебя отличное чувство юмора! Я не знаю, почему ты мне утром наговорил столько гадостей про себя, но поверь, ты неправ… С каждым сказанным словом я всё отчётливее понимал, что говорю абсолютно искренне. Он и вправду был необыкновенный, притягивал к себе, как магнитом. И, несмотря на то, что я никогда раньше не смотрел на парней в таком ракурсе, даже меня этот его магнетизм завораживал. Макс отправил свой окурок вслед за моим и засунул руки в карманы. - Ты что, наслушался от наших филологических девочек про то, какой Максимка замечательный? – он с усмешкой посмотрел мне в глаза. – Забудь, Елин! Вот просто сотри из оперативной и локальной памяти, а потом перезагрузись! Так понятно? Я та ещё сволочь, и от меня лучше держаться подальше… И вообще, ты бессовестный человек, искренне мой! Я замёрз и хочу какао! - Ну и поехали в общагу, - пожал я плечами. – Я тоже домой… Нырков молча кивнул, а потом быстро пошёл к остановке. Я устремился следом за ним. С минуту мы молчали, но потом я всё-таки не выдержал. - А если я не хочу держаться подальше? – я попытался заглянуть ему в глаза, но Макс отвёл взгляд. – Не вижу я в тебе ничего ужасного, хоть ты меня убей! - Да не вопрос! – буркнул Нырков, но я успел заметить, как дрогнули уголки его губ – он едва сдерживал улыбку. И я успокоился. А Макс тем временем продолжил. – Не хочешь держаться подальше – держись поближе, только не жалуйся потом! С этими словами он взмахнул рукой, тормозя четвёрку, которая очень удачно шла прямо до нашей общаги. Мы с Нырковым впихнулись на заднюю площадку, и толпа тут же прижала нас друг к другу. Макс чуть не упал, когда маршрутка резко тронулась, и принялся ворчать, что ему не за что ухватиться. - За меня ухватись, - весело предложил я, дурачась. И оторопел, когда Нырков обнял меня за пояс одной рукой. Хорошо, что сам я в этот момент довольно крепко держался за верхний поручень, иначе бы точно рухнул на месте. Хотя, чего это я? Как будто здесь есть куда падать… Наверное, я всё-таки вздрогнул от неожиданности, потому что Макс рассмеялся мне куда-то в воротник и весело поинтересовался: - Испугался, Елин? – улыбка у него оказалась неожиданно тёплая и солнечная, он улыбался открыто, чуть обнажая ровные белые зубы. – Я тебя не съем, ты не думай… - Я и не думаю! – простодушно отозвался я, ощущая, что нас прижимают друг к другу ещё теснее. - Оно и видно! – хмыкнул Нырков и снова улыбнулся. А мне было иррационально хорошо с ним. Вредный же, как чёрт, язвительный и вообще… Но теперь мне начинало казаться, что это будет интересно – пригласить его на свидание. По крайней мере, он отличный парень, без излишней манерности, присущей голубой доле мужского населения. - Макс, а что ты любишь? – поинтересовался я, чуть склоняя голову на бок. За Нырковым было интересно наблюдать. - Шоколад, детей и кошек, - он пожал плечами, а потом, заметив, как я улыбаюсь, глубокомысленно добавил, похоже, немного смутившись своей внезапной искренности: - Не знаю, что ты подумал, но все три пункта представляют исключительно гастрономический интерес… И мы расхохотались, как два придурка. Наверное, это было не слишком вежливо – ржать в битком набитом автобусе, но сдержаться я не мог. Странное дело – я вообще не мог сдерживать искренние слова и эмоции в присутствии Макса. Когда мы, наконец, добрались до нужной остановки, передали деньги и выскочили через заднюю дверь в последний момент, я отчётливо осознавал, что Нырков простил мне то, что я такой идиот и что с чувством юмора у меня плохо. Галопом мы неслись от остановки до крыльца общаги, а когда ввалились внутрь, Макс долго дышал на свои покрасневшие от холода пальцы. Мы вызвали лифт и стояли, переглядываясь, пока он ехал к нам, казалось из другого конца Вселенной. Но всякое ожидание заканчивается, а потому лифт таки приехал, выпустив из своих недр оголтелую толпу информатиков с пятого этажа. Мы вошли, и я нажал кнопку своего этажа. Нырков молча смотрел на меня, как будто что-то для себя решая. Что именно – я так и не узнал, потому как мы остановились, и створки дверей раздвинулись. - Увидимся, - я махнул рукой и вышел из лифта, на ходу стягивая перчатки. - Надо было мне понять, когда я услышал это твоё «увидимся» в первый раз, что добром всё не кончится! – проворчал Макс, а потом неожиданно тепло улыбнулся и нажал кнопку седьмого этажа. Двери закрылись, и лифт поехал вверх, а я остался стоять посреди коридора, как дурак, пытаясь понять, что же он этим хотел сказать. *** Вот уже час я валялся на кровати и маялся ерундой. Теоретически я занимался техническим переводом по английскому, который нам задали ещё недели две назад; на деле же – терзал штук пять он-лайн переводчиков и словарей, матерясь сквозь зубы. Нет, вот если меня даже на суде божьем спросят, какого, мол, хрена ты, Захарушка, не переводил эту грёбаную трехстраничную статью про электромагнитную индукцию постепенно, а оставил всё на последний вечер, я не отвечу. Лишь проблею что-нибудь невразумительное в духе «где вы видели технаря, который нормально знает английский язык?» Но это меня, увы, не спасёт. Завтра всем нам воздастся сполна от Ялаковой за то, что мы ебланы. А я буду в первых рядах, потому как обычно худо-бедно выкручиваюсь и что-то сдаю. Ну как же, отличник Елин обязан всё знать, иначе выслушает тираду а-ля «Захар, вы меня разочаровываете…» Да мне как-то, Анастасия Дмитриевна, похуй, что я вас разочаровываю. Вы меня вот, например, угнетаете своими домашними заданиями, и что дальше-то? Я заглянул в окошко Word`а, где сиротливо красовались всего-то строчек десять из херовой тучи, и грустно вздохнул. Потом задумчиво потёр подбородок. Тот зловредно уколол меня четырёхдневной щетиной. Я закатил глаза, мысленно пообещав себе побриться завтра утром, а потом зашёл в панель закладок и ткнул гугл-переводчик, но промахнулся. На странице радостно загрузился Вконтакт, как бы намекая мне, что учёба – это не самое важное в жизни. Я с тоской посмотрел на ноутбук. Аватарку что ли поменять? Небось всех уже задолбала неадекватная моя рожа с концерта в «Причале». Впрочем, мне фотка нравилась, гитара на ней вышла отменно. Руки мои сами, помимо воли потянулись к клавиатуре, и я ввёл в окошко поиска «Максим Нырков». Вот он – корень моих бед! С тех пор, как он нарисовался в моей жизни, покою пришёл конец, я даже учиться не могу, не думая о нём. Альбомов у Макса было много. Такое ощущение, что все знакомые обладатели фотоаппаратов искали его рожу своим объективом. Впрочем, я их понимал: Макс действительно был красив, даже с дурацкой подводкой на глазах и с томиком Коэльо в лапах. Я лениво принялся перещёлкивать фотки, периодически зависая на особо эпичных. Например, красочный фэйспалм, на котором маркером было начертано «Нырков impressed» заставил меня тихонько хихикать минут пять. Смеху добавил ещё один эпичный кадр, где Макс лежал где-то рядом с каким-то телом, нежно обнимая пустую бутылку из-под виски, а на голове его покоился милый такой котяра, почти сливаясь цветом с волосами Ныркова. На фотке также наличествовал мой старый знакомый – мерзкий клетчатый пледик, добавляющий колорита похмельной картине. И, стоит отметить, даже с дикого, по всей видимости, бодуна спящий Макс выглядел очень мило. Я снова кликнул мышкой и поперхнулся, увидев очередную фотку. С экрана на меня смотрели двое. Один из них, ясен перец, сам Макс. Какой-то благостный и расслабленный, он спокойно смотрел в камеру и уголки его губ были чуть приподняты. А рядом… Рядом был какой-то добротно сложенный небритый мужик, который собственнически обнимал Ныркова за талию. По всей видимости, это был тот самый чувак, с которым Макса видел Стаселло. И, надо отметить, что они неплохо вместе смотрелись. Блядь, я вообще о чём? Смотрю на парочку обжимающихся пидорасов и умиляюсь. Хотя меня сейчас, как убеждённого натурала, должно было бы нехило так скрутить. Да и вообще, нашёл чему умиляться! Этот небритый тролль мне все планы, можно сказать, рушит одним своим наличием… Я с досадой закрыл вкладку и таки запустил гугл-переводчик. Делом надо заниматься, Захар! А не фоточки смотреть, как влюблённая девка! И я с головой ушёл в дебри перевода, что впрочем, не означало, что я сколько-нибудь в нём продвинулся. - Ну и как у кого обстоит дело с индукцией? – жалобно подал голос из-за обеденного стола Джонни. Они со Славиком прочно обосновались там, окружённые горой словарей, которые выклянчили у ребят с ФИЯ. - Херово обстоят! – мрачно отозвался я, сосредоточенно вбивая одиннадцатую строку. Перед глазами у меня так и стоял Нырков в объятиях брутальной небритой личности. – Я перевёл целых одиннадцать строк! Кто больше, господа? - Я пас! – пожал плечами Славик. – Ставки сделаны! И эти идиоты, представьте себе, заржали. Егор, сидевший за столом у окна и строчивший какой-то конспект, неодобрительно покачал головой. Спору нет, как человека бывалого, мы, перваки, его забавляли, но вовсе не тогда, когда он пытался учиться. - Не комната, а зоопарк! – пожаловался он кактусу, который ему подарила его девушка, а потом скорбно добавил. – Скоро я начну продавать билеты и водить сюда экскурсии… - За фото с Заком – сто рублей! – гоготнул Джонни, откидываясь на спинку стула. – Он у нас редкий вымирающий вид – физик-ботан обыкновенный… И парочка идиотов за столом снова разразилась хохотом, временно забыв про английский. Я возвёл очи к потолку и порадовался, что никаких тяжёлый предметов, кроме ноутбука, у меня в зоне досягаемости нет. И тут в дверь постучали. Явление, в общем-то, нередкое, но к нам обычно стучатся тихонько, словно бы с опаской, ибо знают, что в 614-й живут буйные, но тут неведомый гость колотил так, будто намекал, что, если ему сейчас же не откроют, то он вышибет дверь к херам. Джонни, всё ещё хихикая как гиена, поднялся со стула и открыл. Ох, лучше бы он этого не делал! Распахнувшаяся дверь хорошенько двинула его по уху, и в комнату ворвалась Светка. - Дайте мне моего брата, я его убью! – с порога гневно завопила она, подлетая к моей кровати, и принялась за ногу тянуть меня с верхнего яруса. Я обалдел, а Славик, не разобравшись, что «собака не стерильна», вякнул: - Не надо его убивать, мы тут на нём планируем деньги делать! – и хихикнул, радуясь своему остроумию. Впрочем, стоило Светке на него взглянуть, он тут же притих. - И тебе привет, Елина, - Джонни безрадостно поприветствовал Апокалипсис, потирая ухо и усаживаясь обратно за стол, от греха подальше. Я вырвал свою ногу и попытался стечь на пол, но моя сестрица нарушила гармонию подзатыльником, и я полетел на пол кулем. Светке же было этого мало, и она продолжила избиение, схватив со стола толстенный англо-русский словарь. - Свет, ну ты чего? – завопил я, уворачиваясь от второго удара и отскакивая к окну. – Что стряслось? - Филологическая дева, говоришь? – продолжала бушевать моя сестра, подлетая ко мне и отвешивая ещё один тумак словарём. – Захарушка, ты охренел что ли? И тут я всё понял и похолодел. Нырков, скотина! Сдал за пять рублей! - Я не пойму, а почему ругаться и скандалить сегодня все приходят к нам в комнату? – поинтересовался Егор, отрываясь от конспекта. – Утром вот Макс, теперь твоя укушенная сестрица… Зак, а ты случаем не президент? Тогда я тебя разочарую: тут не твоя приёмная! Последние слова он, впрочем, выговорил, уже уворачиваясь от словаря. Я понял, что дело пахнет керосином, и схватил сестрицу за запястья, чтобы она никого не убила в порыве праведного гнева. - Ну, Свет, ну прекрати, а? – я попытался до неё достучаться, но тщетно. Мы, Елины, такие… Если нас разозлить – будут трупы, а иначе мы не успокоимся. - Прекратить? – взвилась моя сестра. – Да я ещё не начинала! Сейчас твоё сердце не только стрела пронзит, но и англо-русский словарь! Пацаны, оправившись от удивления, уже в голос ржали. Ну да, им смешно, а я вот не хотел бы, чтобы Светка прямо тут начала орать, что я не умею клеить пидорасов и вообще дебил конченый. - Ну, хватит! – гаркнул я, и Светка даже захлопнула рот от удивления. – Хочешь поговорить – поговорим, но не здесь же! Успокойся немедленно, ведёшь себя, как истеричка… Я отобрал у офонаревшей сестрицы словарь, вручил его Славику, а потом взял с обеденного стола сигареты и зажигалку и потянул Светку в коридор. Парни, дико заинтригованные, всё ещё не могли перестать ржать. И я был на сто процентов уверен, что как только выйду из комнаты, они такого напридумывают, что мама не горюй… Когда мы со Светкой, наконец, очутились на общей кухне, я тут же ломанулся к окну, приоткрыл его и нервно принялся раскуривать сигарету. Сестра, немного успокоившись, встала рядом и устало поинтересовалась: - Скажи, рыжий, ты ебанулся, да? – и выжидающе посмотрела на меня. Я помотал головой, а Светка продолжила. – Послушай, я всё понимаю, но филологическая дева… Ты понимаешь, что ты Масю обидел, меня подставил и себя полным мудаком показал? Что за шуточки такие пизданутые? Ты совсем мозги свои пропил, братик? Я глубоко затянулся, а потом выпустил дым через нос, собрался с мыслями и заговорил. - Свет, мне уже сегодня утром рассказали, какой я мудак, не начинай, - я снова затянулся. – И вовсе я не хотел твоего Ныркова обижать, он сам кого хочешь обидит, как только рот раскроет… - Неправда, - возмутилась Светка. – Макс вообще замечательный, он милый очень… И ранимый, только не хочет этого показывать! Я выкинул окурок в окно и раскурил новую сигарету. - Тебе-то, блин, какое дело до этого пидораса? – я внезапно разозлился, и последнее слово вырвалось у меня как-то помимо воли. - Сам ты пидорас! – оскорбилась Светка, а потом тихо добавила. – Он мой друг, вообще-то… А из-за тебя мы сегодня поругались! И тут я натуральным образом охренел. Нет, я что, один во всей общаге был не в курсе, кто такой этот Макс?! Моя сестра с ним, оказывается, дружит, мои друзья с ним бухают, а я его во втором семестре в первый раз вообще увидел! И из какой я после этого Вселенной?! - Сильно поругались? – виновато спросил я, подвигая к себе хлипкую табуретку. Светка пожала плечами. - Да не то чтобы очень, Макс вообще-то отходчивый, но мне было противно, что мой брат такой засранец, - грустно сказала она и тоже села рядом с окном. – Понимаешь, Мася, несмотря на то, что он внешне весь такой колючий, на самом деле очень переживает… А подъёбы по поводу ориентации – это вообще низко, Захар! - Да я уже понял, - я посмотрел на сестру внимательно, а потом добавил. – Я уже извинился перед ним, Свет… Он вроде понял, что я на самом деле не мудила, а мирный придурок! Моя сестрица хмыкнула, а потом поёжилась – всё-таки из открытого окна поддувало не по-детски. Я быстро докурил в два затяга и закрыл окно. - Смотри мне! – она погрозила кулаком, а потом спросила. – А вообще… Меня вот интересует, какого лешего ты вообще к Максу полез в любви неземной признаваться? Я тут просто сегодня Ныркова убеждала, что ты всё-таки не по мальчикам, несмотря на его невъебенность… Я хоть права оказалась? Ага. А я только успокоился. Ну, держись, Захарушка, сейчас будет вторая волна негодования. Я быстро огляделся на предмет орудий убийства, ничего не обнаружил и обречённо заговорил: - Права, конечно, - я горестно вздохнул. – Тут вообще-то идиотская история, рыжая… Играли мы в правду или вызов в пятницу… Ну а ты знаешь, как я сейчас отношусь к правде, да и вообще к вопросам о личной жизни! Светка кивнула, уже понимая, куда я клоню. - Так вот, я думал, что отделаюсь походом за бухлом в окно или пением гимна Российской Федерации в трусах, но обернулось всё херовее, чем я думал, - сейчас, когда я рассказывал всё это сестре, я понимал, насколько на самом деле тупо вышло с этим вызовом. – Я твоего Ныркова до пятницы вообще даже не видел ни разу, но нелёгкая занесла его в 728-ю тем вечером… Так вот и получилось, что мой вызов – пригласить Макса на свидание, о чём он, разумеется, не знает, потому что благоразумно слинял, когда начался укуренный пиздец. А мне вот теперь, хоть на луну да вьюгу вой, хоть плачь о Максовой святости в каноне, но в лепёшку расшибись и склей его! Моя сестра сначала схватилась за голову, а потом, когда до неё дошёл весь трагизм моего положения… громко и заливисто расхохоталась. - Ты дебил, братик, и это не лечится! А я тебе, между прочим, говорила, что 728-я тебя до добра не доведёт, помнишь? – немного успокоившись, мстительно пробормотала она. Я кивнул. Да, как ни крути, а сестра моя всегда оказывается права. А Светка тем временем продолжала. – Если бы ты мне сразу сказал, что это Макс, я бы тебе совсем другое посоветовала… - Что именно? Серенаду спеть? – зло пробурчал я, всерьёз подумывая уже о том, чтобы разучить партию «My Heart Will Go On» для гитары. – У меня это всяко лучше получится, чем стихи писать… - Да нет же, - Светка фыркнула, видимо вспомнив какой-нибудь особо выдающийся эпитет за моим авторством. Из воплей сестрицы про сердце и стрелу я понял, что с шедевром она тоже ознакомилась. – Я бы посоветовала что-то действительно дельное… Но в свете того, что твой выкрутас всего лишь на спор, я, как друг Макса, просто не имею морального права тебе помогать… Да и не хочу, в общем-то, потому что это по-скотски – спорить на человека! У Макса, между прочим, тоже есть чувства и эмоции, и их можно задеть, как ты убедился сегодня. Да и вообще, я думаю, что тебе не светит… Он, конечно, относился к тебе довольно благожелательно, раз сразу в морду не дал, да ещё вроде и простил, но у него есть парень, Зак. И они, насколько я знаю, давно вместе… А разрушать чьи-то отношения ради спора – это пиздец, уж прости за прямоту… Светка перевела дух и посмотрела на меня каким-то странным взглядом. - Да я вообще-то думал по-честному рассказать ему про этот идиотский вызов и попросить помощи, - пожал плечами я, испытывая мучительное желание снова закурить. Но сестру застудить не хотелось, а потому я сдерживался. – Глядишь, может он и… - Не надо, - перебила меня сестрица, а потом пояснила. – Вот в этом случае он точно тебя пошлёт… А так… Ну, покрутись с ним рядом, может, и подвернётся что-то, что можно будет выдать твоим идиотам за свидание! Я благодарно посмотрел на сестру, проклиная себя, что сам не додумался до такой простой вещи. - Рыжая, ты знаешь, что ты гений? – улыбнулся я ей. - Знаю, - Светка снисходительно кивнула, а потом злорадно заявила. – А теперь сопли в сторону, мой милый братец! Сейчас мы пойдём к Максу, и ты извинишься! - Я уже извинился, - возмутился я. – Я что, должен теперь всю жизнь перед твоим Нырковым извиняться? - Не всю жизнь, но я определённо хочу слышать, как ты скажешь Максу «прости, я больше так не буду», - с садистским наслаждением протянула Светка. – Пойдём! Она поднялась с места и потянула меня за руку. - Нет, мне некогда! – я ухватился за подоконник. – Мне завтра тех. перевод по английскому сдавать, целых три страницы, а он ещё не готов! - Бери свой перевод, чего-нибудь шоколадное и ходу! – безапелляционно скомандовала Светка и принялась разжимать мои пальцы, вцепившиеся в подоконник. – Макс у нас как переводчик гугл, только переводчик! - Да не станет он мне ничего переводить! – попытался вразумить я сестру. – Делать ему больше нечего, знаешь ли… - Станет! – уверенно заявила моя сестрица и укусила меня за запястье. От неожиданности я разжал руку, и Светка с торжествующим воплем на буксире потащила меня к дверному проёму, на ходу бормоча: – За шоколад Масик даже томик Шекспира переводить возьмётся, не то что какие-то там сраные три страницы! - Да отпусти же ты меня, - взвыл я, когда Светка уже была на пороге. – Пойду я к твоему Максу, успокойся, но только не с шоколадом… У меня, понимаешь ли, шпионская информация, чем его сегодня можно подкупить! Причём, заметь, из первоисточника… В такие холода надо пить горячее, а не шоколад жрать! - Ты что, куриного бульончика ему сварить собрался? – скептически хмыкнула Светка, но я её перебил: - Подожди меня тут, я до комнаты схожу и вернусь! Поразмыслив, сестра всё же отпустила меня, и через минуты три я уже вернулся на кухню с текстом статьи, кастрюлькой, большой кружкой, ложкой, термосом, молоком, сахаром и какао, скидав всё это добро в пластиковый большой тазик. К слову сказать, всё то время, что я находился в своей комнате, пацаны разглядывали меня и мерзко похихикивали, но я решил не обращать внимания и с покерфейсом понёсся обратно к сестре. - Какао! – ахнула Светка и воззрилась на меня с изумлением. – Как ты догадался, что Макс его любит? - Я же говорю, из первоисточника, - хмыкнул я, ставя на плиту кастрюльку с молоком. – Он сегодня был разговорчив, знаешь ли! Я вылил остатки молока из пакета в кружку, высыпал туда какао и принялся размешивать комочки. Да уж, прав был Макс, не в добрый час я ляпнул «Увидимся», теперь вот постоянно видеться будем. Впрочем, я не против. С ним хорошо. Когда какао было готово, Светка взялась мыть посуду, а я тем временем перелил горячий ароматный напиток в термос и закрутил крышку. Мы с сестрой покидали посуду в тазик, занесли его в 614-ю и поднялись на седьмой этаж. Возле двери 708-ой комнаты Светка оглядела меня и недовольно сморщилась. Ну да, я был в шортах и футболке, а не при параде, но и Нырков не принц датский, чтобы к нему в костюме ходить! Но сестру мою, как оказалось, заботил вовсе не дресс-код. - Ты бы побрился, что ли, Захарушка, - пробормотала она, обозревая мою физиономию со всех сторон. – Оброс как моджахед, а всё туда же, Макса клеить… Ему, конечно, нравятся брутальные мужики, но всему же есть предел… Я прервал её тираду тяжким вздохом и постучал в дверь. В комнате кто-то завозился, а потом нежный женский голосок потребовал: «Макс, открой!». Не успел я удивиться, что за леди обосновалась у Ныркова в комнате, как другой, уже мужской голос, издевательски протянул: «Да, Макс, открой!». Светка прыснула, а за дверью девушка возмутилась: «Бондаренко, ты же понял, что я попросила тебя!»… Дослушать диалог нам не посчастливилось, потому что дверь открыл ухмыляющийся Нырков. Однако едва он увидел нас со Светкой, на лице его отразились тяжкие думы вполне понятного характера. Похоже, Нырков лихорадочно соображал, чем он так прогневал ноосферу, что к нему на голову разом упали оба Елина. - Мась, кто там? – послышалось из комнаты. - Это ко мне, - отозвался Нырков, обернувшись. - Ну, так и не держи гостей на пороге, - рассмеялась девушка, и Макс с обречённым вздохом посторонился. Я вообще-то не слишком хотел входить, но Светка протиснулась мимо Ныркова и втащила меня следом, в дверях вплотную притиснув меня к нему. - Приветствую лежбище морских котиков! – весело кивнула она парочке, валяющейся на кровати с ноутбуком, и уселась на свободную кровать. Я встал рядом, опершись спиной о каркас «вертолёта». - И тебе привет, Елина! – фыркнула миловидная блондинка, а её парень помахал ногой. Похоже, моя сестра неплохо знала эту публику, в отличие от меня. - Елины! – несколько мрачно поправил соседку Макс и сложил руки на груди. – Знаешь, когда ты говорил «увидимся», я даже не смел надеяться, что так скоро… Он скептически оглядел нас и выжидающе на меня уставился. - Вот знаешь, я тут ни при чём! – возмутился я и свободной рукой ткнул пальцем в сестру. – Это она меня сюда притащила! Соседи Ныркова, видимо, решили, что мы им не интересны, и сняли с паузы фильм, который смотрели до этого. Из динамиков ноутбука понеслись звуки стрельбы и какие-то вопли. Макс молча перевёл взгляд на Светку. - Мася, вот этот дебил хочет перед тобой извиниться… - выдала моя сестрица, ослепительно улыбаясь и тоже тыкая в меня пальцем. - Так он же уже… - Макс, похоже, слегка опешил. - Ничего, повторение – мать учения! В следующий раз сначала думать будет, а потом в поэзии упражняться! – как ни в чём не бывало пояснила Светка и дёрнула меня за руку. – Давай, Захарушка! Это не больно… - Макс, прости, я больше так не буду! – послушно прогундел я. Похоже, вышло довольно убедительно, потому что Нырков неожиданно улыбнулся. - Знаешь, Светик, я ценю твоё рвение, но мы с Заком уже разобрались в наших сложных взаимоотношениях! – хмыкнул он, а потом добавил насмешливо. – Но ты не подумай, мне очень понравилось! И вот тут я не выдержал идиотизма ситуации и расхохотался. Светка рассержено пискнула и дала мне затрещину, а потом снова обратилась к Максу: - Имей в виду, я не в ответе за то, что творит этот субъект, официально тебе заявляю, - она, наконец, тоже улыбнулась. - Я это уже понял по серьёзности твоих намерений, - Нырков хмыкнул. Он стоял ко мне совсем близко, и я внезапно осознал, что он меня ниже. – Я вообще удивляюсь, как ты своего братца в кандалах и на цепи не привела, как циркового медведя… - Силёнок бы не хватило! – влез я, а потом протянул Максу термос. – Держи, это тебе в знак моего глубочайшего, как Марианская впадина, раскаяния… Нырков с любопытством открутил крышку и прикрыл глаза. Потом он осторожно приоткрыл один глаз и выдал: - Так, старче, быстро говори три своих желания, пока золотая рыбка не срулила в бездны твоего раскаяния… - Макс практически засунул нос в горлышко термоса и улыбался. - Только одно желание – технический перевод, - нагло заявил я, протягивая Ныркову листочки с текстом. А потом жалобно добавил. – Он срочный, а я прям совсем никак не разумею, о чём он… Макс внимательно посмотрел на меня, а потом сцапал листки и благодушно кивнул. - Утром забирай, хорошо? – он быстро пробежался по тексту глазами и сморщился. – Ох уж эти термины ваши, вечно их хрен найдёшь… - Я же тебя говорила, что возьмётся! – вклинилась вдруг молчавшая Светка, а потом, передразнивая меня, протянула. – А ты: «Да зачем ему это надо!»… Не надо ему, но Мася добрый! Она поднялась с кровати. Пока сестрица не видела, Макс скорчил страдальческую рожу, как бы намекавшую, что пользоваться тем, что Мася добрый – это как ребёнка обижать. Я смотрел на него и понимал, что мне действительно хочется, чтобы он на меня больше не злился, действительно захотелось с ним общаться. Пусть не для дурацкого вызова (к чёрту его вообще!), а так, для души. Я смотрел на него и зависал. - Знаешь, Макс, мы пойдём, ладно? – Светка вопросительно посмотрела на Ныркова и улыбнулась. - Идите-идите! – одобрил её решение парень светленькой девушки. – А то шумите тут, смотреть фильм мешаете… - А тебя, Бондаренко, я не спрашивала! – фыркнула Светка, направляясь к двери. Я, наконец, оторвался от созерцания Макса и направился следом за сестрой. - Светка, ты же сегодня в салоне была? – вдруг подала голос девушка. – Покажи, что получилось! - Акрил получился, - фыркнула Светка, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов и помахивая рукой. – Я решила гель не делать в этот раз… Макс горестно вздохнул и покачал головой. Мы с ним стояли в дверях, прощаясь. - Как я тебе завидую… - протянул Нырков, закатывая глаза. – Ты сейчас уйдёшь, а мне всё это слушать… - Зато у тебя есть какао! – хмыкнул я. Макс улыбнулся уголками губ и покрепче прижал к себе термос. Глядя на него, я не мог поверить, что только сегодня утром этот парень ядовито разносил меня в пух и прах в моей же комнате. Мне казалось, что это был кто-то другой. - Да, какао, - Нырков прислонился к косяку, а потом серьёзно так сказал. – Я теперь, можно сказать, твой должник! Но учти, Елин, натурой отдавать не буду! Даже не проси! - Уже сочлись, - фыркнул я. Нужно было уходить, но я не мог себя заставить. Я придумывал какие-то простые, ничего не значащие фразы, только чтобы ещё раз услышать его голос. И каждый раз Нырковский низкий хрипловатый баритон заставлял зависать, как нетбук под Вистой. Нельзя иметь такой блядский голос такому смазливому парню – его же сразу где-нибудь зажать хочется и… кхм… слушать. А я натурал, на минуточку, и до знакомства с Максом вообще никогда не думал, что назову парня смазливым… Наконец, я собрал расползающиеся мысли в кучу, сделал над собой неимоверное усилие и вышел в коридор. - Увидимся, - я махнул рукой и направился к лестнице, а вслед мне донеслось «Только не раньше девяти!» и дверь 708-й комнаты захлопнулась. Я спускался по ступенькам и думал, что, в сущности, Светка права. Если я буду крутиться рядом с Максом, что-нибудь из всего этого да сойдёт за свидание, а уж остальное Стаселло и остальной публики из 728-й не касается. *** - Да, Зак, сеструха у тебя – огонь-баба, - восхищённо протянул Джонни, едва я вернулся в свою комнату. Впрочем, я даже не сомневался, что сейчас наслушаюсь самых бредовейших умозаключений, зачастую вообще не водящих дружбу с логикой, – на это мои соседи были горазды. - Нормальная баба, - я пожал плечами и полез в шкаф за чистым полотенцем, вытянул из стопки зелёное в жёлтую полоску и обернулся к Путянину. – Злить её просто не надо, вот и всё… - И чего ты натворил? – подал голос со своей кровати Егор. Да, а нехило мы их всех заинтриговали, похоже! Я вздохнул и закинул полотенце на плечо. - Не пойму, вы перевод что ли уже сделали? – я взял с полки зубную пасту с щёткой, крем для бритья и электробритву в чехле. Всё-таки Светка права – я и вправду чересчур оброс, пора сбрить с себя часть шерсти, ибо если рыжая щетина смотрится мило, то рыжая бородища – просто ужасно. Со стороны обеденного стола послышался дружный стон. По всей видимости, за актуальным обсуждением «что опять отмочил Елин?» все окончательно забыли, что нужно заниматься статьёй про электромагнитную индукцию, мать её так! Впрочем, за свой перевод я теперь, благодаря Максу, был спокоен, а вот как выкрутятся мои дорогие одногруппники, меня абсолютно не заботило. - А ты сделал разве? – вдруг встрепенулся Славик и уставился на меня. - Ну, можно сказать и так, - я весело ухмыльнулся и взялся за ручку двери. – Мне эту чертову статью переведёт приятель с филфака! И я, помахав ручкой двум кислым рожам, отправился в умывальную, чтобы в первый раз за несколько последних безумных дней уделить немного внимания своей физиономии. Ну и зубы перед сном почистить заодно. Войдя в умывальную, я натурально офигел, увидев там… Стаселло. Он, что-то весело насвистывая, обмазывал рожу пеной для бритья и выглядел на редкость довольным. - Ты чего здесь делаешь? – полюбопытствовал я, занимая соседнюю раковину. Поставив всё своё имущество на маленькую, хлипкого вида полочку, я раскрутил краны и принялся плескать тёплой водой себе в лицо. - Ты не поверишь, но меня выгнали сюда наши бабы, - заржал Зайцев, а потом пояснил. – Им там, видите ли, макияж смывать и какие-то маски делать, а тут я бриться пришёл… «Стасик, ты ведь надолго, а мы быстренько…!». Я хуею с этого цирка! Я аккуратно намазал щёки и подбородок кремом для бритья и сдавленно захихикал. - Вот в такие моменты я радуюсь, что на физфаке почти нет девчонок, - пояснил я причину своего веселья Стасу, застывшему с бритвенным станком в руке. – Меня хотя бы не выгоняют бриться на другой этаж! И я принялся выставлять на электробритве режим, при котором лезвия сбривают волоски не полностью, а оставляют короткую щетину. К слову сказать, это было не только «брутально», как говорила Светка, но и позволяло избавиться от неприятных ощущений, когда гладко выбритая рожа начинает обрастать мелкими колючками и адски чесаться. - Захарка, а Захарка, - внезапно насмешливо начал Стаселло, когда бритва уже тихонько загудела и я принялся приводить себя в божеский вид. Я вопросительно на него покосился, и он, окрылённый, принялся вазюкать станком по физиономии, с перерывами выговаривая: - Как там у тебя… обстоят дела… с нашей готичной принцессой? Стас сполоснул станок под струёй воды и воззрился на меня. Я закатил глаза и продолжил своё увлекательное занятие. И только закончив со щетиной, соизволил ему ответить: - Знаешь, Зайцев, ты всё-таки редкостный козёл! – я скрутил насадку и принялся споласкивать её. – Из-за тебя я серьёзно обидел хорошего человека, и мне теперь стыдно, понимаешь? - Кого? Ныркова что ли? – изумился Стаселло, а потом, умывшись, заявил. – Ну знаешь ли… Этого готичного пидораса только из гранатомёта в упор обидеть можно! Он же непрошибаемый от слова совсем… Я раздражённо посмотрел на Зайцева и оперся бедром о раковину. - Вообще-то, прошибаемый, если тебе интересно, - неожиданно во мне чёрной волной поднялась злоба на приятеля. – И вообще, если бы я знал, что это его так заденет, в жизни бы к нему не полез! - Да ну ты брось! – Стас весело отмахнулся. – Он же ходит весь такой с похерфэйсом… Мол, смотрите на меня, я главная голубая достопримечательность седьмой общаги! - Идиот ты! – я вздохнул и сжал кулак, размышляя, дать ли ему в табло или не стоит. Стаселло лучился такой уверенностью в своих словах, что я пока сдерживался. Было ясно, что Зайцев не подозревал, как сильно он меня подставляет. – Макс обиделся! Он, конечно, напрямую мне этого не сказал, но я это на его лице увидел… И вообще, он отличный парень, не знаю, почему тебе так не терпится его зацепить! - Оп-па, - Стас воззрился на меня с широкой лыбой. – Да я гляжу, что наш понтовый гитарист решил водить дружбу с пидорасами? Зак, ты понимаешь, что с этого момента все тёлки твои? Да уж, если бить – так прямо в шнобель, чтобы надолго запомнил. Я потряс головой, отгоняя воинственные мысли, и устало проговорил: - Да мне плевать на твоих тёлок, по большому счёту, - и тут я понял, что ляпнул. О да, Захарушка, ты дебил, каких поискать. Нашёл кому и что сказать! Но Стас вроде бы ничего не заметил, и я продолжил: – И да, мне бы хотелось общаться с Максом. У него, в отличие от многих моих друзей, мозги на месте, а не в жопе… Я раздражённо принялся выдавливать зубную пасту на щётку. Стасу хотелось уебать. Особенно после этих его слов про то, что Ныркова невозможно обидеть. Каким же надо быть самовлюблённым чмом, чтобы совсем не думать о чувствах других людей… - То есть, ты намекаешь, Зак, что ты отказываешься от своего вызова? – задорно полюбопытствовал Стас, внимательно разглядывая мою перекошенную рожу в зеркале. - Возможно, - пробурчал я, сплёвывая пасту в раковину. Потом прополоскал рот и повернулся к Зайцеву. – Я пока не уверен, что жажду поделиться с вами какой-либо правдой о себе, но и Макса задевать за живое я тоже больше не намерен! Я быстро собрал свои шмотки и направился к выходу мимо ошалевшего Стаселло. Похоже, он не ожидал от меня такой прыти, потому как даже не стал останавливать. Ну, или просто переваривал то, что я ему вывалил на голову. Не знаю. Но мне от этого разговора было как-то мутно. Радовало лишь одно – я, наконец, сказал то, о чём думал весь сегодняшний день: а он мне нужен вообще, этот вызов? Может, ну его к лешему, пока Макс о нём не прознал? Он ведь меня, пожалуй, убьёт, если кто-нибудь добрый ему расскажет, отчего натурал Захарка ему начал строчить поэмы… В комнате ничего глобально не изменилось за время моего отсутствия. Разве что только Джонни со Славиком за столом уже не сидели, а почти лежали, обмахиваясь словарями потоньше. Я хмыкнул, разделся и забрался к себе наверх. - Зак, а когда у тебя будет перевод? – жалобно полюбопытствовал Путянин, воззрившись на меня снизу вверх, как жрец на божество среднего пошиба. - Утром завтра, - я зевнул и убрал ноутбук на полку. – Перед парами заскочу и заберу… И нет, пацаны, свой перевод я не дам, ибо вы не успеете ничего поменять, а попадать по вашей милости я не намерен! Так что, плодотворной вам ночи, а я спать! Если не трудно, выключите верхний свет… Я отвернулся к стене и закрыл глаза. Через пару минут кто-то из этой парочки поднялся и выключил свет, оставив гореть лишь настольную лампу на обеденном столе, и наступило блаженство. В сон я провалился быстро, и помешать мне не смог даже нескончаемый бубнёж снизу. Всё-таки я смертельно устал за последние дни. *** Утро наступило по-садистски быстро, и я, отключив будильник, принялся собираться. После чистки зубов есть решительно не хотелось, и поэтому я, натянув джинсы и футболку, принялся бодяжить себе крепкий кофе, по цвету слившийся с чёрной кружкой, в которую я его налил. Мои дорогие одногруппнички мирно спали по своим койкам, откровенно наплевав на мою возню. Я оглядел стол и хмыкнул. Похоже, они срубились, так и не доделав перевод, потому как на открытом ноутбуке Джонни гордо красовалось едва ли полстраницы текста. Ну что ж, не всем так откровенно везёт, как мне. Я впрыгнул в тапки и прямо с кружкой вышел в коридор, прихватив ключи. Была почти половина десятого, и я решил, что уже вполне имею право поскрестись к Максу за своим переводом статьи. На седьмом этаже было шумно – всюду сновали девчонки в халатах и с полотенцами, хлопали двери, кто-то на кого-то орал. В общем, нормальный утренний переполох в общаге. С той лишь разницей, что такую фигню у нас можно наблюдать исключительно на этаже филологов, где учатся практически одни бабы. У нас, например, по утрам по коридору шастают полусонные сомнамбулы, здоровающиеся друг с другом кивками и не переносящие лишнего шума. Я постучался в 708-ю комнату и принялся ждать. Наконец, дверь мне открыла бодрая вчерашняя блондинка с одним накрашенным глазом и тушью в руке. - Ты к Максу? – улыбнулась она и раскрыла дверь шире. Я кивнул. - Можно? – наверное, я всё-таки очень мило улыбаюсь, потому что она сделала приглашающий жест рукой и скрылась в комнате. Я пожал плечами и вошёл следом за ней. Макс сидел на кровати и медитировал, глядя в одну точку. Он был какой-то мрачный, растрёпанный и во вчерашней одежде. Неужели из-за этого грёбаного перевода даже не ложился? Мне как-то разом стало стыдно. - Привет, - я улыбнулся и плюхнулся на кровать рядом с ним. Нырков оглядел меня и взгляд его остановился на кружке в моих руках. - Кофе, - простонал он и отобрал кружку. Ну что ж, если это облегчит ему жизнь, то пожалуйста. Макс отхлебнул глоток, и на лице его появилось умиротворение. - Именно! С доставкой в постель, - ухмыльнувшись, ляпнул я. Он выразительно на меня посмотрел, но ничего не сказал, только отхлебнул ещё глоток. Девчонка, увлечённо красящая второй глаз, захихикала. - Максим Алексеич у нас это любит, - пояснила она, а потом добавила. – Я Маша, кстати. А вот это тело на кровати – Бондаренко, тоже Макс… Если уж ты так к нам зачастил, думаю, что пора познакомиться! И она снова уставилась в зеркальце, от усердия приоткрыв рот. - Я Зак, - продолжая улыбаться, отрапортовал я, а потом взглянул на Макса и поинтересовался. – Ты хоть сегодня спать ложился? Нырков помотал головой. - Знаешь ли, ваши термины даже меня несколько фрустрировали, - саркастично пробурчал он, поудобнее перехватывая кружку. Я вздохнул. Да, не видать мне сегодня моего кофе… Ох, как не видать! Макс тем временем встал и подошёл к столу, пошуршал там и протянул мне флешку. – Вот тебе твой перевод, Елин, а вот тебе твоя тара… Он указал кружкой с кофе на термос. К слову сказать, судя по тому, что крышка лежала рядом на полотенце, значит, умница-Нырков его даже помыл. Хозяюшка. - Макс, ты не представляешь, как ты меня выручил, - я забрал у него флешку и принялся накручивать крышку на термос. – Я бы с этой статьёй за ночь не разобрался сам, спасибо! Нырков хмыкнул, дождался, когда я закончу с термосом, и вручил мне мою кружку. - На здоровье, кофе был вкусным, - он улыбался одними уголками губ, а я с сожалением подумал, что зря вчера не дал Стаселло в морду. Нет, ну как можно издеваться над этим парнем? Он же само обаяние, если его не злить! А тем временем Макс, видимо, решил, что аудиенция закончена, и недвусмысленно показал мне на дверь взглядом. – А теперь брысь, Елин… Мне тоже на пару нужно собираться! - Увидимся тогда, - я улыбнулся, помахал обитателям 708-й комнаты, и вымелся за дверь, решив не злоупотреблять их гостеприимством. Что-то мне подсказывало, что этого делать не стоило, по крайней мере, пока. Уже выходя, я бросил взгляд на Макса и заметил, что он улыбается мне вслед. Наверное, думал, что я не увижу. Ну и ладно, пусть и дальше думает, что я не вижу дальше своего веснушчатого носа. *** Перед тренировкой по баскетболу я наскоро перекусывал в «Кукушке» и не мог согнать с лица улыбку, хоть ты тресни. День, начатый с Макса, пошёл явно неплохо, в отличие от предыдущего, начатого с его же физиономии. Наверное, дело было в том, с каким посылом Нырков на меня смотрел. Я мысленно дал себе затрещину. Да что же это такое, а? Второй день подряд я не могу думать практически ни о чём, кроме него. Нет, со мной, конечно, так обычно и случается, когда я знакомлюсь с новым человеком, но в этот раз всё как-то чересчур, знаете ли. И самое смешное, что мне это не надоедает, как бы ни хотелось убедить себя в обратном. Например, даже на английском, решая тест, я прикидывал, насколько бы ехидную гримасу скорчил Макс, если бы увидел мои гениальные ответы. Кстати, у Ялаковой чуть глаза на лоб не вылезли, когда она увидела мой аккуратно распечатанный и подписанный переводец. Молодец я, что хотя бы пробежал его глазами, пока сидел на лекции по матану, иначе не избежать бы мне страшной кары. Нырков там так загнул, да в таких конструкциях, как я бы не написал сроду. Я кое-что упростил, кое-что поправил и с чувством глубокого удовлетворения сдал. Пока мы писали холерный непредвиденный тест, Ялакова проглядывала переводы и на моём от изумления прямо-таки зависла, а потом предложила мне поделиться с коллективом сведениями, где я так поднаторел в переводе. Я радостно сообщил, что общался с техническими словарями и гуглом, в ответ на что получил неодобрительный взгляд и зачёт. Джонни со Славиком от возмущения чуть свои тесты не съели. К слову сказать, я, в общем-то, не соврал, с гуглом я и вправду сначала общался, но не столь успешно, как с Нырковым. Я размеренно жевал желе и почти бездумно пялился в аквариум. Усатый чёрный сом притаился за корягой и почти с ней слился, а маленькие рыбки сновали вокруг и норовили задеть его хвостом. Сом осуждающе косил на них глазом, и в его взгляде (о боже, даже во взгляде аквариумного сома!) мне виделся скептически ухмыляющийся Макс. Нет, это действительно клиника, что бы я там ни пытался себе доказать. Ладно, раз уж это так неизбежно, прикинем, что у нас есть. У нас есть Нырков, которого я больше обижать не хочу. У нас есть злобный тролль Стаселло, который жаждет поглядеть, как я промарширую под ручку с Максом. У нас есть Светка, которая убьёт меня, если я ещё раз обижу Макса. И есть я, который прямо-таки в осаде. Впрочем, я считаю, что на той стадии, в которой я нахожусь сейчас, конфликт неразрешим. У Стаселло гештальт с этим дурацким вызовом не закроется до тех пор, пока я либо не склею Макса, либо не откажусь выполнять этот вызов и не поведаю всей нашей честной компании страшные тайны о себе. Значит, выход у меня один, чтобы все волки остались сыты и не сожрали овец, – отказаться от холерного вызова и перетерпеть пятиминутку позора, рассказывая про Ирочку своим дорогим приятелям. То, что они спросят именно про девушку, я знал почти наверняка, потому что про остальные аспекты моей идиотичной жизнедеятельности они как бы в курсе. Для полноты картины не хватает только конспекта на тему личной жизни. Впрочем, сейчас меня почему-то уже не слишком злили и повергали в уныние мысли о Тауровой. Не сказать, чтобы я совсем забыл, как моя девушка неведомо сколько времени обманывала меня и спала с каким-то мажором, но чувства уже несколько притупились, и я понял, что узнав обо всей этой мерзкой истории, я как будто освободился от верёвки, связывавшей мне руки. В конце концов, это весьма непросто – пытаться сохранить отношения на расстоянии, приезжая к своей девушке раз в месяц на пару дней. Я просто цеплялся за прошлое, не осознавая самого главного: пять лет порознь для отношений – это всё, конечная станция. Моя жизнь была в Томске, даже когда я ненадолго приезжал домой, а её так и осталась там, в Иркутске. У неё – старые друзья, привычные места и родной город, а у меня незнакомый студенческий городище, куча всего нового, другой образ жизни совсем и много новых знакомств, которые я в прошлой своей жизни никогда бы и не завёл. Вот взять придурков из 728-й, хотя бы. Среди моих школьных друзей таких безбашенных ребят не было; они были, как я сейчас это понимаю,.. скучными. И я сам был скучным. Милый, улыбчивый отличник, унылый и посредственный, вечно ведомый своей девушкой-одноклассницей. А сейчас я по-прежнему отличник, но живу, слава Богу, так, как того хочу я. Пью, ругаюсь матом, курю и ни на кого не оглядываюсь. Играю в группе, наконец, приткнув к делу семь лет музыкалки и красный диплом, общаюсь с идиотами, не слишком выделяясь из их массы… И почти не вспоминаю, что когда-то жил по-другому. Что кто-то говорил мне, во сколько нужно прийти домой, что нужно готовиться к экзаменам, что курить вредно… Хотя нет, вру. С функциями мамочки неплохо справляется Светка. Впрочем, никто и не говорил, что я послушный брат… Вот и получается, что единственная ниточка, которая связывает меня с прошлым – это сестра. Именно она позволяет мне не забыть, кем я был, и радоваться от того, кем я стал. А это дорогого стоит! Я задумчиво выскреб остатки желе из вазочки и вздохнул. Светочка, милая, ну почему я тебя не слушал, когда ты говорила, что дяди из 728-й – плохие дяди? Я бы сейчас не сидел и не терзал свой мозг неразрешимыми вопросами каждого уважающего себя русского человека: кто виноват и что делать? Ясно же, как день, что виноват я сам, а что делать – без поллитра не разберёшься. Хотя, с другой стороны, если бы не дорогие мои долбодятлы из группы, то я, быть может, никогда бы так и не познакомился с Нырковым. А знакомство с ним, на мой пристрастный взгляд, одно из самых приятных событий за этот месяц. И пусть началось оно не самым лучшим образом, но кто мне мешает дальше-то вести себя как нормальный человек, а не как скотина распоследняя? При мыслях о Максе я снова расплылся в глупой улыбке. Да что же ты будешь делать, а? Что он за человек такой, что как только его ухмыляющаяся моська встаёт перед мысленным взором, сразу же хочется улыбаться? А у меня тут, между прочим, великая скорбь – желе закончилось и на баскетбол пора собираться, чтобы успеть размяться перед тренировкой… Я отодвинулся из-за стола, громко скрипнув стулом, сыто потянулся и принялся одеваться, пританцовывая вокруг вешалки под Moscow Calling. Вот за что я нежно и трепетно люблю «Кукушку», так это за отличную музыку, которая заряжает настроением. Выйдя на улицу, я вдохнул свежий морозный воздух, крепко выругался и решил, что не хочу курить. То есть, хочу, но воздержусь, ибо холодно, да и вообще, не хочется как-то сбивать дыхалку перед тренировкой. Я поудобнее закинул рюкзак на плечо и быстрым шагом пошёл к спортивному корпусу, думая, что пять кругов по залу и стандартный разогрев мышц перед баскетболом будет то, что доктор прописал. А своему внутреннему доктору я вполне доверял.