Дети тюрьмы 2

Эван никогда не думал, что снова попадет в это отвратительное место. Но подлая судьба захотела иначе. Тайлер стоял перед серым громадным зданием и еле заметно полусумасшедше ухмылялся. Стоял – это громко сказано, он полувисел на соседях, которые сжалились над ним и не оставили умирать на поле. Тюрьма неминуемой громадиной надвигалась, однако Эван не чувствовал страха. Ведь именно здесь он, как бы это не звучало, ощутил настоящую жизнь. Эван закашлялся, сваливаясь с рук и падая на колени. Ногу пронзило ослепительной болью, а сам парень выплюнул густой сгусток крови. Тело Тайлера не могло больше выдерживать таких нагрузок, таких потрясений и столько потери крови, так что держался парень на чистом упрямстве. Парни по бокам снова подняли негласного командира – знали, насколько он важен, однако ни один человек не сказал еще ни слова солдатам. Эван обмяк в твердых руках и вспомнил. Совсем недавно он вжимался лицом в пропитанную кровью землю и ждал, что будет дальше. А дальше – перестреляв всех, не успевших скрыться в лесу, солдаты грубо подняли мятежников, расстреляли раненых и, пихая стволами в спины, повели по дороге в город. Эван помнил, как удивился, что остался жить в этой бойне – с его-то раной. Однако затем медлительность сыграла с ним еще большую злую шутку – он не смог подняться из-за боли. Вот здесь он похолодел, мысленно прощаясь с Йеном и остальными, однако ему помогли. И продолжали помогать, пока двери тюрьмы не раскрылись. Серо-зеленые стены, плитка на полу и крошечные бойницы – он помнил все до каждой мелочи. Их не повели в столовую, как Эвана в тот раз, а раскидали по пустым камерам по десять-двадцать человек и выгоняли по одному на… страшно представить, куда забирали каждого человека, но он не возвращался. Однако все остальные получили короткую передышку на зализывание ран. Эвану удалось сесть на койку. Эта камера не отличалась от их с Йеном ни на йоту, но здесь… здесь не было царапин на стене, не было заваленного рисунками стола и пятнышек крови на постельном белье. Здесь НИЧЕГО не было – Эван на секунду подумал, что было бы, если б он оказался вот конкретно в этой камере тогда. Он бы свихнулся. Тайлер закусил губу от боли и огляделся – люди сидели на полу, на стуле, на койке рядом с ним. Все с напряженными лицами или гримасами боли. Некоторые решались перешептываться, но в большинстве своем угрюмо молчали – никто не верил, что они выживут. - Слушайте, - свистящим шепотом произнес Эван, - слушайте, - люди медленно повернулись в его сторону. – Ни слова про ТО. Никогда. Вы должны это понимать, что тех, кто выжил, спасает только наше молчание. «Прочь Мировое!» - «Да пребудет в мире мир», - уныло, но дружно повторили люди. Они не верили уже ни во что, но слова о выживших дали им капельку отваги. Сам Эван горячо молился, чтобы ребята были живы – ему, пожалуй, больше ничего не надо. А сам он… как-нибудь выберется. В эти слова Тайлер тоже не верил – прекрасно понимал, что многие его помнят и не многие любят. Но хотел верить – в конце концов, это единственное, что ему осталось. * * * Он успел немного задремать от одуряющей боли, когда надзиратель грубо тряхнул его и заставил встать. Шаги давались парню тяжело, но оружие, упирающиеся в спину, действовало убедительно. Благо, пройти пришлось немного – его завели к Главному надзирателю, в уютный, но насквозь пропахший подлостью кабинет. Главный был неприятным плотным мужчиной, который уже начинал лысеть, всегда носил с собой оружие и, по слухам, любил молоденьких мальчиков. Он сверкал своими глазками из-под очков, и Эван не сразу заметил второго – стоящего у окна мужчину, седого, с жестким холодным взглядом и тонкими, презрительно поджатыми губами. Надзиратель ударил ему под коленки, и ослепленный вспышкой боли Эван повалился на колени перед дубовым столом, за которым сидел Главный. - Он ранен, - выплюнул седой, глядя с таким отвращением, что Тайлер почувствовал себя искупанным в помоях. – Зачем его оставили в живых? - Товарищи… - на этом слове Главный погано улыбнулся, - привели его. Не дали погибнуть на поле. Сдается мне, он важная шишка в этом их Обществе. Допросили его? – он обратился к надзирателю, сверкнув очками. - Еще не успели, сэр. Подумали, что лучше ему сначала предстать перед вами, - отчитался надзер. - А чем он, - седой переключил свой взгляд на мужчину, - чем он лучше других? Надзиратель пожал плечами и вытолкал Эвана. Дальнейшие события стали самым кошмарным воспоминанием в жизни Тайлера – подвальные помещения, уходившие на несколько метров под тюрьму, мало использовались, однако в таких исключительных случаях здесь стояли самые настоящие пыточные инструменты, пугающие одним своим видом. Обычных заключенных сюда никогда не водили, для этого достаточно карцера, но мятежникам… мятежникам это было в самую пору. Ржавые конструкции стояли здесь, наверное, века с девятнадцатого, однако не потеряли своей эффективности. Эвана пытали особенно долго, после – били на холодном полу, но не услышали ни слова, кроме стиснутых зуб, едва не откусанного языка и громких криков до сорванного горла. Он, правда, старался держаться – он верил, что ему есть, ради кого держаться. Что ему есть ради кого хранить информацию. Его забросили в старую камеру, где он когда-то жил с Йеном. Полуживого, окровавленного, на его теле не было ни одного живого места. За окном была ночь – надзиратели от души постарались над ним, дольше всех остальных. Разглядели непокорность, не убитую еще в прошлый раз. Его, несомненно, узнали, а потому он и оказался в старой камере. Но здесь было до жути темно и одиноко без вечно мрачного русого, а еще было больно, как никогда в жизни. Эван не выдержал, позволяя себе расслабиться, и разрыдался на холодном полу от бессилия и адской, головокружительной боли. Он вовсе не был таким сильным, каким хотел казаться перед Йеном. Он был всего лишь молодым парнем, волей случая попавшим в такое положение. * * * С утра лучше не стало. Не стало и через неделю, однако медсестры по старой памяти Дока дали ему обезболивающее. Сломанные ребра, рука, пара пальцев, оплывшее лицо, тело – сплошной синяк, рана в ноге, начавшая гноиться – таким предстал Тайлер впервые в столовой, выглядящий, как мертвец, зачем-то поднявшийся из могилы. Однако дальше стало легче - в столовой он держался со своими людьми, многих не доставало, и все они были молчаливы, равнодушны ко всему. На Эвана тоже накатило это состояние ледяного спокойствия и равнодушия. Несколько недель спустя, после нескольких неудачных побегов, попыток узнать новости снаружи, сломанных ребер, что никак не желали заживать, еще нескольких переломов и невыносимых болей в ноге, к бездумно ковырявшемуся в еде Эвану подошел высокий, отлично сложенный парень, являющийся, как понял парень, новым боссом Западного крыла. По крайней мере, здесь он не появлялся, но разговоры о нем были, совершенно неинтересные Тайлеру. - Оскар, - протянул руку мужчина, глядя на заплывшее лицо и не вполне понимая, зачем это делает. Но до него дошли слухи, что этот парень из компании Йена – прошлого босса, и что он тесно общается с Доком. Дока Оскар знал – как-никак девушка, являющаяся его распространителем в Восточном крыле. Потому и решил подойти узнать, как обстоят у нее дела, однако не рисковал, пока шумиха вокруг мятежников не утихла. Все они были приговорены на смертную казнь, но ее все откладывали и откладывали, а потому Оскар решил поторопиться. – Я знаю, что ты знаком с Доком. Мне нужно поговорить с тобой, Эван Тайлер. Парень кинул быстрый взгляд на Оскара, облизал пересохшие губы и медленно, в силу травм, поднялся. Также неторопливо они вышли из столовой под настороженными взглядами надзирателей с галереи. - Так. Говори быстро, что у тебя о них? – стоило им выйти, как Эван оживился, оборачиваясь к Оскару. – Они живы? - Стой-стой, парень. Они – это кто? – удивился тот, не ожидая от раненого такой прыти. - Я всего лишь хотел узнать, жива ли Док? Мы были хорошо знакомы до ее выхода. Так… значит, ты не знаешь?.. – мужчина осекся, глядя на серое лицо Эвана. – Понятно. Ладно, сорри за беспокойство. - Стой! – он действительно испугался, чувствуя, что сейчас потеряет единственный шанс узнать, как ребята. – Ты! Ты же босс! Ты можешь послать весточку им?! Можешь?! Ты же можешь добраться до ТО?! Ты! Оскар попятился от взбудораженного парня, толкнул его в бок, заставив идти по коридору. В первую попавшуюся камеру Эван и был затолкнут. - Ты идиот?! – презрительно поинтересовался мужчина, разглядывая поникшего, но сжимающего кулаки парня. – Не хватало еще кричать об этом. А мне казалось, что ты самый соображающий из мятежников. Оказывается, что нет. - Ты не понимаешь… Я даже не знаю, живы ли они… Ты не понимаешь… Ты не сможешь понять, что такое потерять любимого человека… - зло выговорил Эван, упрямо глядя в глаза Оскару. - Правда что ли? Ты серьезно так думаешь, ублюдок? – мужчина реально разозлился, пригвоздив парня к стене и рыча ему в лицо. – Самый дорогой для меня человек нем по моей вине! И ты что-то смеешь мне говорить! - А… - только и выдавил Эван, морщась от боли в ребрах. Дышать стало невероятно тяжело, однако Оскар уже остыл и отпустил его. Парень мешком осел на пол. – Так ты поможешь? – спустя несколько минут тихо спросил он. - Да, - мужчина, не взглянув на него, вышел из камеры, хлопнув дверью.