Дети тюрьмы 2

Йен лениво перекатывал в пальцах зажигалку, а потом щелкал колесиком, подпаливая столешницу, и повторял снова. Его раздражало безделье. Он пнул ногой стул под Андреем, который что-то увлеченно рассказывал собравшимся людям. Тот не повел и ухом, поскольку это уже было не впервые. Он только каждый раз предусмотрительно убирал бумаги от края стола, где было уже порядочное количество дырок в полопавшемся лаке. Каким-то невероятным образом Андрей занял позицию лидера этого маленького похода освободителей, однако единственный, кто вообще не прислушивался к его словам, был Йен. Вернее, казалось, что он не слушает. В действительности он просто не показывал своего интереса, переживая все внутри. Док и Дин просто не переваривали Мартина, зато с остальными нашли подобие общего языка. А Мелкий все также ловил каждое слово Профа. Они готовились уже две недели, повторяя и заучивая карты и план, который был до невероятного прост. Йену все больше казалось, что с этим планом у них не было никаких шансов, однако альтернативу не предлагал. Ему, в сущности, было все равно. Он бы пошел туда и с голыми руками и прогрыз бы стену тюрьмы сам. Правда одновременно ему хотелось держаться от тюрьмы как можно дальше, и балансируя между этими двумя противоречивыми чувствами, он молчал, раздражая всех своей зажигалкой. Несмотря на большое количество разногласий в команде, в одном друзья сходились все – Доку нельзя было идти. Причем Док была категорически не согласна с этим – буквально вчера Йен слышал, как она орала на Дина, чтобы тот не указывал, что ей делать и вообще пошел он нахуй, если думает, что сможет ее контролировать. Один раз Йен также сказал, что ей не стоит идти, за что получил кулаком по лицу. Зажимая кровоточащий нос, он благоразумно больше не вмешивался в это дело, посчитав, что все они взрослые люди. Несмотря на мнение общественности, он был более благоразумен. Чем, например, Эван или Док. До самоотверженности Дина ему было далеко. Не меняя своего мнения, Дин постепенно сдавался под напором Дока, и было понятно, что он-то не сможет ей ничего запретить. В свою очередь, Проф не хотел пускать Мелкого – он уговаривал его, что затея смертельно опасная и ему не обязательно туда идти. Мелкий нахуй не посылал, но занял позицию молчаливой обороны. Он испуганно поглядывал на Йена в поисках поддержки, но тот отворачивался. Пусть решает сам. Мелкий уже давно не был Мелким, несмотря на прозвище. В глубине души Йен вообще бы пошел один. Однако Проф, словно угадывая его мысли, специально не показывал, где вход в нужный тоннель. Поэтому он томился вместе со всеми, впервые за долгое время окруженный таким количеством людей. Никто не знал, где он достал эту зажигалку, но на попытки забрать ее, он смотрел волком и выглядел как человек, готовый горло перерезать за нее. Мелкий однажды заметил у него на запястьях свежие круглые ожоги, но ничего не сказал, только заглянул ему в глаза и увидел там то, что не хотел. Неровная кожа на пальцах давно перестала приносить какую-то боль, потому он перешел на запястья, глядя, как огонь слизывает тонкую кожу. Это началось еще в лесу, но теперь он был чист и сохранял рассудок слишком долгое время, а с ними и все свои невеселые мысли. Это казалось невыносимым и за имением зажигалки, он снова увлекся огнем. Он даже достал кофту с длинным рукавом, чтобы не было лишних вопросов от Дока. Между ними установились, пожалуй, самые доверительные отношения за все время их знакомства. Но вместе с тем был в них какой-то надрыв. В глазах, обращенных к нему, Йен чувствовал боль и страх. Последнее присутствовало с ним постоянно, подтачивая и его самого. - Эй, Йен, Йен, - Андрей щелкнул пальцами у него перед носом во второй раз. – Мы закончили. Перекусим в лесу? Йен качнул головой, поднимаясь со стула и распрямляя длинные ноги. Помещение сразу показалось чуть меньше. Высокий и нескладный, он делал низкие помещения бункера какими-то лилипутскими. Он вышел из этой каморки и направился к выходу из бункера. Проф поспешил за ним. - Стой, возьму пайки! – крикнул он, сворачивая на кухню. В последнее время с едой стало еще сложнее. Они были тут уже три месяца и запасы для такого количества людей подходили к концу. Люди постепенно уходили – кто в леса, кто возвращался в город, идя окружными путями и в конце концов сливаясь с местными бездомными. Еду урезали, и теперь на каждого было по небольшой банке консервов в день и паре галет. Кто мог – ставил силки в лесу, боясь стрелять в открытую и ловя зайцев и белок. Патроны берегли, ведь теперь их было для чего беречь. Йен замер в дверях, глядя на лес. Он достал сигарету и покрутил в тонких пальцах. С сигаретами тоже была напряженка. В последнее время их не было тоже. Те мизерные запасы, что были в бункере, давно подошли к концу, и теперь все курящие перебивались тем малым, что приходило из городов. Оттого все были злее, смотрели загнаннее, не лучше тех зайцев, что редко попадались в сети. - Пошли, - подтолкнул его сзади Проф, держа в руках две пачки галет. – Лучше б ел так, как куришь. - Еды все равно мало, - равнодушно отозвался Йен. Проф удивился – Пустой в последнее время стал каким-то разговорчивым. И глаза у него блестели нездоровым блеском – складывалось ощущение, что грядущая битва для него была вроде наркотика, который в лесу было сложно найти. Он искал замены тому ощущению, что давала ему зависимость, и не имея в своих арсеналах того, что обычно приносило ему спокойствие, искал другие способы отвлечься от самого себя. - Ты же ни на чем не сидишь сейчас? – на всякий случай поинтересовался Андрей, откусывая кусок галеты. Они шли по тропинке между деревьев. Стояла удивительная тишина, какая бывает в лесу, который не должны населять люди или не должны себя обнаружить. Они научились ходить тихо, заметая тонкие тропинки. - В лесу? – в равнодушном голосе появилась нотка скептицизма. – Нет, не сижу, - Йен вертел в руках галету, затем тоже откусил кусочек. - Ты вообще как?.. – осторожно спросил Проф. Они устроились на камнях неподалеку от места, где Проф однажды нашел Йена в невменяемом состоянии и объявил, что Эван жив. - Ок, - немногословно, как обычно. Должно быть, это место навело его на похожие мысли, потому что Йен отвел глаза от прогалины. Что он здесь перечувствовал, Андрей не хотел представлять. Казалось, Йен сейчас и правда возвращается к обычному состоянию, а потому он не мог заставлять его вспоминать. - Очень познавательно, - язвительно отозвался парень. – Ну ок так ок. Просто не лезь на рожон, хорошо? - он посмотрел на него, показывая, что говорит не о сейчас. А о грядущей битве. - Не надо рваться вперед всех и крушить все подряд, когда мы пойдем завтра. Никто не просит от тебя этого. Я думаю, что для всех нас главное, чтобы ты просто выжил. Ну и для Эвана тоже, - добавил он. Пустой смотрел на него, ничего не оценивая и не обдумывая. Казалось, просто пропускал мимо ушей его слова, но затем кивнул. Андрею в который раз показалось, что мыслями он никогда не бывал с ними. Все его мысли, его душа были там, в тюрьме, откуда им не выбраться. Похитить душу человека и запереть ее в ненавистном для нее месте без возможности выбраться - Проф не хотел представлять, каково это. Но ощущение, что Йен все три месяца был не с ними, оставалось. Пожалуй, Эван и правда был необходим ему как воздух, чтобы просто быть более человечным, и теперь эта часть его была далеко и потому он был как бы получеловеком, скорее диким животным, чем осмысленной личностью. Пустой оболочкой. Один раз подарив ему чувство, Эван обрек его на немыслимые страдания. Что-то потухало в нем, когда он находился далеко от Эвана. Андрею стало не по себе от зависимости двоих друг от друга - словно они не были людьми, а лишь половинами целого. До Эвана у них был Пустой, после Эвана - пустая оболочка. Тяжело ему быть человеком. Андрей усмехнулся под нос: вот бывает же, как удивительно люди подходят друг другу, делая друг друга людьми в полном смысле этого слова. - Что? – спросил Йен, неожиданно обратив внимание на Андрея. Его светлые глаза внимательно наблюдали за другом уже какое-то время, парень вчитывался в живое лицо Профа, пытаясь определить, что за мысли в его голове. - Так, забавная мысль, - легкомысленно отозвался тот. Хорошо бы, чтобы у них все получилось. Человечный Йен ему, признаться, нравился намного больше. – У нас все получится. - Да, - отозвался Пустой, глядя в лес отрешенно. Получится.