Дети тюрьмы 2

Всю ночь Дин ворочался. Выход был назначен на три утра, чтобы успеть добраться к открытию камер и завтраку в тюрьме. И потому некоторые просто не ложились, как например, Андрей, который, наверное, в сотый раз просматривал карты, выискивая что-то новое в уже выученных наизусть линиях. Йен тоже не спал, однако если Проф выражал свое нервное состояние через лихорадочное перелистывание больших листов карт, то Йен внешне выглядел очень спокойным, но зная его хорошо, можно было догадаться, что он взбудоражен. Он то открывал, то закрывал зажигалку, издавая ритмичный щелчок. Этим он порядком раздражал Дина, который пытался уснуть, но он терпел, стараясь не конфликтовать перед важным днем. Между ним и Йеном вообще установились странные отношения терпимости – не сказать, что они стали лучше относиться друг к другу, но теперь Дину меньше хотелось дать последнему по роже каждый раз при встрече, вероятнее всего, из-за Дока. Йен же… А что по нему поймешь – наверное, ему вообще было все равно на существование Дина. Он замечал его не больше крыс в бункере. В общем-то, подобный расклад устраивал обоих, но не очень устраивал Дока, которая постоянно пинала Дина, чтобы тот перестал огрызаться на Йена, а последнего – чтобы тот перестал так равнодушно относиться ко всем подряд. Ничего не выходило. Дин тяжело вздохнул, когда в очередной раз послышался щелчок зажигалки. Он уткнулся носом в макушку сопящей Док. Вот кому было абсолютно фиолетово на происходящее. Перед сном они поссорились. Снова. И снова по причине того, что Дин не хотел, чтобы она шла завтра. А она хотела – вернее, она просто не могла отпустить друзей одних, а на мнение Дина ей было насрать. Несмотря на ссору, легли они, конечно, вместе. Вернее, Док сграбастала его, положив все конечности на парня и беззастениво заснув сразу же. Может быть, по этой причине Дин и терпел все эти заскоки и крики – сложно не любить такую, как Док. И сложно любить. Снова щелчок. - Да прекрати ты, - прошипел блондин, не выдержав и поворачиваясь на Йена. Тот кинул на него взгляд, но не обратил больше никакого внимания. – Спать не даешь, - сделал вторую попытку он. Йен убрал зажигалку в карман, поднялся с пола, где сидел и развернулся, чтобы отойти. Затем подошел к Андрею и уселся там у источника света, всматриваясь в лицо друга. Дин отвернулся и снова попытался уснуть. Однако, спустя некоторое время он понял, что это ему больше не удастся. Поэтому он аккуратно выпутался из рук Лидии и подсел к ребятам. - Не хочу, чтобы она шла, - прошептал он, обращая внимание парней на себя. Йен повел головой, ничего не говоря, а Андрей глянул на Мелочь, что свернулся у его бока. - Я тоже не хочу, чтобы он шел, - ответил он, глядя на карту. – Однако, как и ты, мы не можем им указывать. Мелочь-то уже совершеннолетний, а Док… любого из нас уложит на лопатки, если захочет, и никто ей слова не скажет. Поэтому, - он вытащил один лист с самого низа и уставился на него, - я планирую просто сделать так, чтобы он выжил. - Я тоже, - сказал Дин, удивляясь, каким рассудительным может быть Проф. Он никогда не казался ему слишком взрослым, но сейчас ощутил себя рядом, словно подросток со своим «не хочу». Ему стало неловко продолжать разговор и он отвернулся, глядя на спину Дока. Да, пожалуй, это самая правильная позиция. Пустой посмотрел на них, но промолчал. Повисла тишина, нарушаемая лишь шелестом бумаг. Таких спокойных ночей Дину неожиданно захотелось бы прожить как можно больше.

***

В три утра жизнь в бункере закипела ключом. Идти штурмом на тюрьму согласились, на удивление, очень многие – не меньше трети всего населения бомбоубежища. У слишком многих в тюрьме были те, за кого можно было сражаться, ведь в подполье уходили семьями, друзьями, забирая все ценное из верхнего мира - людей. Кроме того, подав сигнал всем остальным укрытиям, Мартин смог привлечь еще некоторое количество людей. Их было больше, чем надзирателей, насколько мог судить Йен, - он пересчитывал всех глазами и вспоминал количество надзеров в тюрьме. При таком раскладе они имели все шансы… не умереть сразу. У тюрьмы было лучшее военное оснащение, системы блоков, оружие, системы оповещения, камеры… У них были старые винтовки, ржавые ножи, несколько килограммов динамита и желание убивать. Они собирались на настоящую войну. Йен выбрал себе пару ножей – в винтовках он не видел смысла, а в ближнем бое мог действовать и голыми руками, если требовалось. Проф же вооружился до ушей – он даже нацепил пару старых военных гранат на пояс. Док посмеивалась над ним, говоря, что он скорее сам подорвется, чем сможет их активировать. Гранаты были настолько старые, что действительно вызывали опасения. Они собирались быстро. Проф минут десять снова уговаривал Мелкого остаться, но встретив сплошную стену молчания, впихнул паренька в допотопный бронежилет, сказав, что без него не выпустит Мелочь из бункера вообще. Дин круглыми глазами посмотрел на жилет, потом на Дока, но та, разгадав его мысли, очень быстро отошла на другой конец комнаты, помогая со сборами всем остальным. Блондину оставалось только вздохнуть. Так они и вышли. Мартин оставался в «штабе», как он теперь назывался. Этим он заслужил презрительный плевок Дока на землю и несколько косых взглядов, но по заверениям других, Мартин действительно был не боец, и снаружи был значительно полезнее, чем внутри. Они вышли в холодный лес, промочив ноги уже через пять минут. Весна шла семимильными шагами, и снег отступал, превращая землю в болото. Сейчас, рано утром, все еще хрустел под ногами лед, ломая коричневые пятна травы. Было так тихо, что потревоженная птица показалась раскатами грома. Или криком человека. Шли молча, рассредоточившись по лесу – вперед шел Андрей с картами в руках, с ним пара крепких ребят и Йен. Док, Дин и Мелкий шли в конце колонны из нескольких десятков человек. На таком порядке настоял Проф, и они не стали спорить. Они были похожи на охотников из какой-нибудь компьютерной игры – странные люди, пробиравшиеся в предрассветной лесной мгле. Шли без фонарей, снег отражал свет и дорога была относительно ясна. До тоннелей было не так далеко и вскоре они сгрудились у небольшого холма снега. Из темноты неожиданно выступили другие люди, и все ощетинились винтовками, настороженно вглядываясь в незнакомые лица. - Свои! Прочь Мировое! – крикнул кто-то из темноты. Они успокоено опустили винтовки. - Да прибудет в мире мир. - Вход тут, - сказал Андрей, доставая фонарик. – Наверное, давно зарос. Надо копать. Но стоило ковырнуть шапку снега, как лопаты, благоразумно захваченные, ударились о железо. Бум. Решетчатый люк предстал перед людьми – ржавый замок был также быстро срезан, и по одному люди медленно спустились вниз – в черноту земли. И земля поглотила их, стихли все шаги и весь хруст льда. Не осталось никого – Док прикрыла крышку люка за собой, и они оказались в узком, в рост человека на четвереньках, тоннеле. Теперь движение стало медленнее. Людей было больше, а тоннель узкий, да и двигаться следовало максимально тихо. Они ползли, наверное, с часа два, испачкав все, что можно. Иногда им проходилось останавливаться и ждать, пока Андрей разберется в картах. Еще два часа. Крысы разбегались от шороха сотни людей. - Так, - замер Проф, вглядываясь вперед. Тоннель делился на две части. – Выход к столовой по трубам над вытяжками кухни направо. Налево – коридоры карцера. Разделяемся, как планировали. У них был заготовлен план – часть выходила на кухню, что соединяла все столовые четырех крыльев и убирала надзирателей на балконе, а часть взрывала стены карцера, где они были наиболее тонкими и с отсутствием камер снаружи, поскольку там и окон не было, где можно было б выбраться после атаки. Люди энергично поползли по тоннелям в обозначенных направлениях. Сам Андрей направился на кухню. Йен, помедлив, пополз за ним. Он понятия не имел, где бы он мог найти Эвана, но судя по информации от Оскара, пришедшей в последний момент, Эван должен был ждать в камере, а на кухне их ожидает проводник. Впереди замаячил неяркий свет. Йен молча отпихнул Профа, пролезая вперед и выглядывая через решетку. Завтрак был в разгаре, потому что повара уже устало курили у окна. Здесь же торчал какой-то высокий большой парень и трое надзирателей, поедающих кашу. Андрей сунул ему в руку отвертку, и Йен медленно повернул правый верхний болтик. Было так шумно из столовой, что никто не заметил тихого скрежета. Левый верхний. Один надзиратель поправил автомат и вышел из кухни, допивая на ходу из кружки. Правый нижний. Неожиданно большой парень, курящий с поварами, посмотрел наверх на вытяжку. Его глаза и глаза Йена встретились. У последнего перехватило дыхание от какого-то нервного возбуждения, смешанного с приступом адреналина. Большой парень подмигнул. Значит, это он. Йен начал крутить последний болт, решетка дернулась, собираясь упасть, и он вцепился в нее тонкими пальцами, удерживая на весу. - Эй, начальники, там, кажется, дерутся, - обратился к надзирателям парень, указывая за дверь. Те тут же бросили ложки, устремляясь обратно в помещение. – Давайте, - шепнул он вверх. Решетка быстро съехала вниз. Повара испуганно обернулись, но парень приложил палец к губам. - Убьют, - сказал он, кивая на приоткрытую дверь. Один из поваров испуганно пикнул, забиваясь в угол. Это был мелкий паренек, из тех, что зарабатывают подобные места работ своим телом. Второй был шеф-поваром – пожилой крепкий мужик. Он не дернулся, выкинул сигарету за решетку и замер там, усиленно стараясь не обращать внимания на людей, вылезающих из вентиляции. Йен мягко спрыгнул на пол, бесшумно приземляясь. Парень прикрыл дверь до конца, та предательски скрипнула, и он оставил щелочку. - Ты, должно быть, Пустой, - высокий парень протянул ему руку. – Я Го. Большой Го, как меня тут зовут, - Йен проигнорировал его руку, а вот Андрей, вылезший следом, с энтузиазмом потряс ее. - Не обращай внимания на нашу Белоснежку, он неразговорчив. Ты, я так понимаю, человек Оскара? – Андрей отошел в сторонку, давая возможность остальным выйти. Йен нервно посматривал из-за небольшого окошка, ведущего в столовую. Скоро надзиратели должны были понять, что их развели, и вернуться. - Босса-то? Да, - хмыкнул Го. – Он сказал, так… - парень почесал лысую голову, припоминая слова. – Ах, да, Эван в камере 365. Я отправил его обратно, так что в столовке его нет. Но лучше поторопиться… Он, так сказать, не очень послушный малый. Йен поднял бровь, посмотрев на Андрея. Проф тут же засуетился, раскладывая карту на столе. - Так, смотри, это не так далеко. Вообще близко. Тебе надо пройти здесь… В кухне становилось тесно. Поваренок от ужаса забился куда-то у плиты, а повар уже пожимал кому-то руки, вооружился старым ружьем и тихо переговаривался. Наверное, решил, что помирать так помирать. Грязные, потные от долгого ползания по тоннелям люди нервничали. Ничего не происходило. Послышался тяжелый шаг, и Проф приложил палец к губам. Дверь распахнулась, но тут же захлопнулась. Борьба была недолгой и бесшумной – надзирателю, на беду решившему доесть свою остывшую кашу, свернули шею. Его автомат Йен повесил на плечо, держа в руке нож. Тело аккуратно положили около плиты, поваренок с ужасом взирал на них. Они ждали. Стены тюрьмы вдруг потряс первый взрыв – это было сигналом, что вторая группа добралась до карцерной части. - Удачи всем, - шепнул Андрей, осматривая всех. Из вентиляции продолжали выходить люди, и дышать в небольшом помещении уже было нечем. Он кивнул Йену, пожал ему с чувством руку, и Йен быстрым рывком распахнул дверь, выходя в тюрьму.