Энн из Хогвартса

За лето Энн начала потихоньку забывать о зеркале. Альбус был прав: она бы не смогла оторваться от артефакта, если бы простояла рядом еще чуть дольше. Зато, когда начался четвертый год, она решила сосредоточиться на учебе. Гилберт предложил учиться вместе, если они хотели продолжить честную борьбу, но Энн не думала, что сможет оставаться с ним наедине. Поддразнивания от Альбуса и Коула стали бы невыносимыми. Поэтому она брала с собой только Руби и Диану, а Гилберт, вроде, не возражал. А если и возражал, то не показывал этого. У Руби возникла идея испечь Гилберту пирог, чтобы отблагодарить его за то, что он занимается с ними, и еще она была твердо убеждена, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, так что принялась за готовку, думая, что так сможет понравиться Гилберту… И утащила Энн и Диану с собой на кухню. У нее, кажется, было заключено некоторое соглашение с кухонными эльфами, так что они разрешили Руби готовить, если она приготовит что-нибудь и им. Энн с неохотой занялась готовкой, а подруга все продолжала говорить о том, как она собирается показать Гилберту, что может быть идеальной женой. Энн от этого было не по себе. Неужели в жизни не было более стоящего занятия, чем быть женой? Даже если так, зависит ли успешный брак от ее кулинарных навыков? Если бы она пожелала вступить в брак (хотя кто мог захотеть взять её в жены), она хотела бы выйти за того, кто любит ее за интеллект; за то, какова она сама по себе. Не за то, как она умеет готовить. Тем не менее, не могла же она подвести подруг, да и Руби так переживала из-за пирога для Гилберта, что она согласилась помочь. Энн занималась начинкой, давая маленькие кусочки домовым эльфам, пока никто не видел. Когда пирог был закончен, девочки понесли его Гилберту, практически подловив его за столом Пуффендуя во время ужина. Энн слегка подалась назад, пока Руби с гордостью презентовала пирог. — Мы хотели поблагодарить тебя за помощь, Гилберт, — она мило улыбнулась, он улыбнулся в ответ, глядя на Энн. — Да не за что, — его взгляд все еще был к ней прикован. — Энн приготовила начинку, — сказала Диана, за руку притягивая Энн поближе. — Она потрясающий повар. — Но из меня получится совершенно никакая жена! — воскликнула Энн, и Гилберт уставился на нее. Девочка почувствовала, как горят щеки. Зачем она это ляпнула? Ей просто подумалось, как сильно она не хочет выходить замуж за кого-то, кто ценит только ее кулинарные способности, и это как-то само собой вырвалось. — Ладно… — Гилберт выдавил улыбку спустя пару секунд, наконец спуская с нее свой взгляд. — Выглядит вкусно. Спасибо. Руби просто засияла от его комплимента. Энн ушла и села за стол Гриффиндора, пряча голову под руками. — Энн? — Альбус подтолкнул ее, и она подняла взгляд. — Ал, почему я болтаю всякое? Он усмехнулся, краем глаза посмотрев на Гилберта за другим столом. — Ты сказала Гилберту что-то не то? Энн выпрямилась, повернувшись к Альбусу всем лицом. — Я сказала, что из меня никакая жена. А мы вообще о другом говорили. Теперь он будет думать, что умнее меня, потому что он хотя бы может держать язык за зубами. — Ты же знаешь, что Гилберт принимает тебя за равную себе. Вся эта ваша «честная и справедливая» ерунда. Энн вздохнула. — Я не могу больше на него смотреть, — она покачала головой. — По крайней мере, пока что. Думаю, раз мы друзья, я не смогу избегать его вечно. После ужина Гилберт пробился через толпу учеников, мягко потягивая ее за рукав. — Энн, — улыбнулся он, неловко глядя на Альбуса, который понял, что Гилберт хочет поговорить с ней наедине. — Это была идея Руби, — выпалила Энн. — Пирог. Тебе следует благодарить ее, а не меня. Гилберт покачал головой. — Я знаю. Я не… — он вздохнул. — Не могла бы ты сказать ей кое-что за меня? Энн почувствовала, как в горле оседает ком. Он хотел, чтобы она поговорила с Руби? Может быть, хотел позвать ее на свидание. Не то чтобы Энн это волновало. Он был ей только другом и мог делать все, что пожелает. — Я просто… — он смущенно потер шею, переминаясь с ноги на ногу. — Она чудесная, она мой друг. Но я ничего не чувствую к ней в романтическом плане. И я не хочу делать ей больно, давая надежду. Я не могу так с ней поступить. — О, — Энн не понимала, почему она сейчас ощутила, будто с ее души упал камень. — Откуда ты узнал? — Ну, она не из загадочных людей. Энн подумала о каждом разе, когда Руби пялилась на Гилберта, восхваляя все, что он делал, и она определенно этого не скрывала. — То есть, я считаю, что она потрясающая, — быстро сказал Гилберт, нервно теребя кончик своего галстука. — Но она мне просто друг. — Все в порядке. Я поговорю с ней. Она поймет, — кивнула Энн. Он облегченно улыбнулся. Гилберт не хотел ранить чувства Руби, но не мог продолжить игнорировать ее. Энн побежала, чтобы найти подругу, а к Гилберту со спины подошел Коул. — И ты говоришь о загадочности. Гилберт подпрыгнул. Он смотрел, как уходит Энн, так что не заметил появления юноши. — О чем ты? — О тебе. И Энн. Гилберт покачал головой, рассмеявшись. — Поверь, между нами ничего нет. Мы просто друзья. — О, значит, ты отказываешь Руби не потому, что у тебя есть чувства к Энн? — Это смешно, — Гилберт направился обратно в гостиную, забыв, что Коул учится с ним на одном факультете. — Ты прав, — он закатил глаза. — Откуда мне знать? — Надеешься стать старостой? — Гилберт резко сменил тему. — Ты так легко от этого разговора не уйдешь, Блайт, — сказал Коул, но Гилберт ускорил шаг, и они поспешили вернуться в гостиную.

***

Придя во внутренний двор, Диана увидела сопящую Руби, которая вытирала глаза носовым платочком, пока Энн утешающее гладила ее по руке. Взгляд Ширли гласил «помоги мне», и Диана немедленно села с другой стороны от плачущей девочки. — Руби, что случилось? — Энн сказала, что Гилберт меня не любит. — Энн? — Диана одарила ее возмущенным взглядом. — Я не хотела, что это прозвучало грубо, — вина осела тяжестью в груди. — Он сказал мне, что ценит угощение и все твои труды, но не хочет обнадеживать тебя. — Здесь куча мальчиков, Руби. Гилберт твой друг и навсегда им останется, — Диана тоже попробовала ее утешить. — Это все… это все потому, что он влюблен в тебя. Верно? — Руби посмотрела на Энн, та отпрянула. — Что? Нет. Нет! Мы просто друзья. Гилберт ко мне ничего не чувствует. Никто бы не почувствовал. Ну, то есть, посмотри на меня, — Энн оттянула одну из рыжих косичек, которые она так ненавидела. Руби шмыгнула носом и сумела слабо улыбнуться. — Я видела, как он на тебя смотрит. Наверное, я старалась не думать об этом, но должна была догадываться. — Что ж, теперь это не важно, потому что мне он в этом смысле безразличен, — Энн выпрямилась. — Руби, мне так жаль. — Я буду в порядке, — она вздохнула, и Диана обняла ее одной рукой. — Думаю, мне еще встретится прекрасный когтевранец, который мне улыбнется. — Вот видишь? — Диана улыбнулась, хотя и не была уверена, что Руби точно все поняла. — Почему мальчикам обязательно надо быть такими сложными? — вздохнула Энн и откинулась на спину, упираясь руками вниз. — Если узнаю, обязательно скажу, — Диана рассмеялась. — Тебе легко говорить, — сказала Энн. — Ты нравишься всем мальчикам. Особенно Фреду, я видела, как он строил тебе глазки в Большом зале. — Ну и чушь, — Диана махнула рукой, но в тоне ее голоса звучало сомнение. Энн присмотрелась к волосам подруг. Они были такого чудесного цвета, пока ей приходилось мучиться с этой ужасной рыжей шевелюрой. Без сомнений, все мальчики улыбались Диане. Следующие несколько дней Энн упорно думала, как бы она могла поменять цвет волос. Учась наперед, чтобы оставаться лучшей в классе, она смогла вычитать нужное ей заклинание. Коловариа. Оно могло менять цвет вещей. Может быть, могло поменять и цвет волос. Ванные комнаты были пусты, многие ученики удалились в свои комнаты для сна. Энн стояла напротив зеркала, и держала палочку у своих волос. Девочка представляла себя с темными волосами цвета воронового крыла, и надеялась, что все получится. — Коловариа, — прошептала она. И у нее получилось, вот только она сразу пожалела об этом. Она смотрелась иной, смотрелась странной. Ей и не думалось, как сильно она привыкла к своим рыжим волосам. Попытавшись вернуть все обратно, Энн поняла, что не помнит заклинания. Она попыталась просто снова окрасить волосы в рыжий, но не могла получить нужный цвет, и ее волнение привело к тому, что волосы стали зелеными. Это было хуже всего, что она могла представить. В ужасе, девочка накинула на голову капюшон мантии и вылетела из ванной. Она планировала убежать, куда глаза глядят, но все рухнуло, когда она столкнулась с другим учеником, при этом учебники разлетелись в разные стороны. — Энн! — Гилберт! — она натянула капюшон еще сильнее. Если он увидит, она не переживет. Он припомнит ей это навеки. Опустившись на колено, он собрал книги руками, постаравшись уложить их в ровную стопку. А зачем изучил ее напуганное лицо. — Эй, ты в порядке? — его голос был вкрадчивым, и что-то в его тоне заставило ее почувствовать, что она вот-вот расплачется. Потеряв дар речи, девочка покачала головой. Видя, что ее глаза начинают наполняться слезами, он обхватил ее руками. За четыре года, что они были знакомы, им не приходилось быть так близко друг к другу. Он значительно вырос за эти годы. Некогда равный с ней по росту, теперь он был выше ее на голову. Несмотря на ее суждения, она могла уложить свою голову под его подбородком. И ей не было дела до того, что подумают люди, сейчас ей просто был нужен друг. Все это было уже слишком, и она начала плакать. Даже если бы он принял ее за чудика, ей невозможно было остановиться. — Энн? Энн, что случилось? — отстранившись, он еще слегка сжимал ее плечи, стараясь заглянуть ей в лицо. Ему пришлось наклониться, чтобы заглянуть прямо ей в глаза. — Я все испортила, — пробормотала девочка, и он вскинул бровь. — Прошу прощения? — сказал он. — Что испортила? Она вздохнула. Скрывать было бы нехорошо. Он все равно скоро увидит. — Я пыталась исправить рыжий цвет, но все в итоге стало только хуже. Стянув капюшон, она показала свои волосы. Гилберт ответил грустной улыбкой. — Зачем тебе это? — Потому что мои волосы ужасны. Они как морковь, ты сам так сказал. — Энн, это было три года назад. И я жалею, что вообще посмел такое сказать. Ты знаешь, я не имел в виду тебя обидеть. — Но это правда. Я думала, так будет лучше, а теперь они зеленые и я уродка, — она вытерла глаза. — Мое тщеславие погубило меня. Гилберт вытащил свою палочку и неторопливо потянулся, чтобы взять одну из ее прядей в свободную руку. Девочка застыла, ведь в последний раз, когда он трогал ее волосы, он дернул за них и назвал ее Морковкой. Но в этот раз прикосновение было иное. Оно было… нежное. — Репарифардж, — тихо произнес он, не отрываясь взглядом от ее глаз. И по мановению палочки, ее волосы вернули себе прежний цвет. Она стояла и смотрела на них, улыбка расплывалась на ее лице. — Я в жизни не могла подумать, что буду рада увидеть мои рыжие волосы снова! — девочка рассмеялась. — Спасибо, Гил. Он улыбнулся, его сердце встряхнулось в груди. Она впервые назвала его коротким именем. Но это ощущалось правильно. — Обращайся, Морковка, — ответил юноша с задорной ухмылкой. В этот раз Энн не беспокоилась о кличке. Она только была рада вернуть свои нормальные волосы. Гилберт действительно был хорошим другом.