something about you

Эванс ждёт его на приватной парковке LAX, и Себастиан не знает даже, дежа вю это — или просто они встречались здесь уже миллион абсолютно одинаковых раз; Эванс замаскирован в бейсболку, очки, старую толстовку и опять недавно отросшую бороду, и Себастиану вдруг нравится, что некоторые вещи совсем не меняются. Когда-то ему хотелось изменить вообще всё: страну проживания, собственную внешность, семейную ситуацию, отвратительный недостаток денег, непонятно откуда взявшийся стеклянный потолок популярности, взгляды прохожих на улицах, невнятный акцент. Теперь — теперь, как говорит его мама, мальчик наконец вырос; теперь Себастиан в любой момент может как угодно поменять любой пункт из своего очень важного списка, и, — наверняка именно поэтому, — он цепляется за привычные вещи с радостью успешного парня, приехавшего на очередную встречу выпускников. Цепляется, конечно, не с таким остервенением, как Крис, который протягивает ему стакан кофе из Старбакса — только потому, что они делают так всегда, танцуют один и тот же танец. Потакая ему, Себастиан ритуально уточняет: — Какое сегодня число? — Год две тысячи девятнадцатый, — широко улыбается Крис, одновременно с передачей стакана притягивает Себастиана в короткое объятие, которое Себастиан продлевает чисто из принципа, проезжаясь короткими ногтями Крису по спине. — А число нахер знать не обязательно. — Нахер так нахер, — Себастиану вообще всё равно; в этот раз он не настолько потерян в пространстве и времени, как обычно, и у них обоих короткий перерыв в графике, и погода в Эл Эй никогда не подводит, и — нахер ему, действительно, конкретное число? — Ну, скажи, соскучился? — Пей свой кофе, — строго говорит Эванс, и Себастиан, посмеиваясь, одновременно с ним садится в машину. Эванс ведёт свой пафосный джип — как всегда — напряжённо и собранно, он не из тех, кто наслаждается вождением, когда вынужден ехать по общей дороге и всем возможным правилам; Себастиан знает это наверняка. Он видел улыбку Криса на мотоцикле, когда впереди и позади — только пустота, трасса и бесконечное вроде бы время; видел его улыбку даже на фотосессиях, когда мотоцикл на самом деле никуда не поедет. Джип и душные городские пробки как будто жизнь из Эванса высасывают, но он упорный, — из года в год, — Себастиана всегда встречает сам, даже если договорённости толком нет. — Скажи, — повторяет Себастиан, ухмыляется с полузабытой игривостью, которую давненько вне съёмок не вытаскивал, и Крис ведётся, конечно же: — Соскучился, — включает поворотник. — Хотя в этом году полно материала для сталкерства. Можно даже инстаграм не открывать, ты и так в новостях. — Не пизди, ты не про новости, я видел, как ты ставишь закладки на все эти блоги с фотками. — Хорошие фотки, — не спорит Эванс. — С любого промо, на любой вкус. Мне особенно те блоги нравятся, где все фото обрезают, чтобы тебя одного оставить. — Я думал, ты их ведёшь. — Я думал, ты стал скромным. — У меня на том посте, ну, последнем, — Себастиан прерывается на глоток мерзковатого кофе, — где… — Да, я понял, — к счастью, перебивает Эванс; Себастиан рад, что он понимает, потому что объяснять вслух про свои загоны опять, про идиотизм сомнений над выкладкой фото из спортзала с благодарностями Саладино и сопричастным — слишком мучительно на его взгляд, но Эванс действительно всегда понимает эту хрень, и не поэтому ли все их ритуалы до сих пор живы? — Короче, там полно лайков. Я не могу быть скромным, когда сотне тысяч людей нравится мой пресс. — Им всегда нравился твой пресс. — Но теперь они ставят лайки. — Господи, — псевдоравнодушным тоном роняет Крис, и через секунду они оба заходятся хохотом. Через двадцать минут — джип заезжает в знакомые ворота, и знакомый пёс бежит навстречу вышедшему первым Себастиану, и Крис улыбается гораздо легче, так что Себастиан, подло протянув ему свой пустой стакан, может спросить: — Чем займёмся, капитан? — Ничем, — быстро отвечает Крис. — Эванс. — Окей, мне опять прислали сценарии, — все муки над ещё не случившимся выбором отражаются на его лице, и Себастиан бы посмеялся, если бы не знал, что это серьёзно. — Пролистал пару, и не уверен, что хочу читать, хотя агенты прочитали и заебали. — Я посмотрю, — обещает Себастиан. — Куда ты без моего совета? — Жил как-то. — И ещё проживёшь, — соглашается Себастиан; отмахивается наконец от ретривера, торопится за Эвансом к дому. — Только какая это жизнь? Так, существование. — Все восходящие звёзды Голливуда такие самоуверенные? — ржёт Эванс; он знает лучше других, что самоуверенности в Себастиане — ни грамма, одна только самоирония, на тяге которой он летит уже которой год, прерываясь на визиты к терапевту. Себастиан догоняет его, закидывает руку на плечи; Крис перехватывает его ладонь и легко сжимает пальцы. — Только я один. Ну, ещё ты, капитан. Закажем китайское что-нибудь?