Живу тобой

Сегодня понедельник, уроки закончились в час. Это единственный день в неделе, когда у нас всего пять уроков. Он не появлялся дома уже пять дней. Я с мамой уже привыкли к тому, что его долго не бывает, поэтому беспокоиться не было смысла. Как только я прихожу домой, то переодеваюсь, занимаюсь готовкой, ем, делаю уроки, и к тому времени уже наступает вечер. Пойдем ли мы сегодня гулять или нет, мы с Масей обсуждаем во время какого-нибудь скучного урока или же за школьным обедом. Сегодня мы договорились встретиться в половину седьмого, чтобы успеть на вечерний показ какого-то нового фильма, который Мася давно хотел посмотреть. Не знаю, как он меня уговорил, но сейчас я сижу в кинозале, и меня трясёт лишь от одной мысли о том, что мы сейчас будем смотреть ужастик. Ненавижу этот жанр. Все эти страшные монстры, которые резко выскакивают во весь экран и орут, как ненормальные, пугающая музыка и люди, которые спускаются в темный подвал без какого-либо источника света. Всегда считал их сверх тупыми. Наконец-то фильм закончился. Мы забрали верхнюю одежду из гардероба, оделись и вышли на улицу — мне срочно нужен был свежий глоток прохладного воздуха. — Ты все ещё злишься? — улыбаясь во все зубы, спросил он и одновременно с этим слегка толкнул меня в плечо. — Ага. Я тебя ненавижу. Я злился, и в моем ответе не было ни капли лжи. — Да ла-а-дно тебе… — протянул он, показывая тем самым, что ничего страшного не произошло, — тебе понравился фильм? — Ты издеваешься? — спросил я, бросая на него осуждающий взгляд. — Я не смотрел пол фильма, закрыв лицо руками и вздрагивая от каждого шороха, и ты спрашиваешь, понравилось ли мне?! Я спустился по лестнице и пошёл вдоль улице, Мася пошёл за мной. — Ха-ха. А мне понравилось. Спасибо, что сходил со мной. Я рад, что посмотрел этот фильм. — Всегда, пожалуйста. Больше не зови меня в кино. Меня всё ещё немного трясло, и я не понимал почему — из-за эмоций после фильма или же из-за того, что Макс меня бесит. — Ты знаешь, как я отношусь к данному жанру, но все равно мне ничего не сказал! Я злился еще больше и начал несильно бить его кулаками по плечу, показывая, как же он меня раздражает. — Если бы я тебе сказал — ты бы не пошёл, — сказал он, отойдя от меня на два шага в сторону. — Вот именно! Ты обязан купить мне мороженое! — Заявил я самым уверенным голосом. — Кто есть мороженое зимой? — Я ем. Тем более сегодня последний день зимы, так что ты не отвертишься. — Хорошо, договорились. Клубничное? — Клубничное… Зайдя домой, я сразу же посмотрел на часы — четыре минуты одиннадцатого. — Ма-а-м, ты дома? — слегка повысив голос, спросил я, быстро снимая с себя кроссовки и куртку, вешая ее на вешалку. — Нет… Не дома, она на работе… Чёрт! Как же не вовремя Витя вернулся домой. — Ясно. Тогда я пойду к себе. Я знал, что сейчас лучше побыстрей спрятаться в своём мирке — моей комнате — и не вылезать оттуда до завтра. — Стой, — резко произнёс он, больно схватив меня за запястье. — Ты видел, сколько сейчас времени? Ты забыл то, что не стоит забывать? Или стал слишком взрослым, чтобы перестать делать то, что я тебе говорю? — сквозь зубы говорил отчим, с каждым словом всё сильнее сжимая мою руку. — Я мало наказал тебя в прошлый раз? — Прости. Но я опоздал всего на четыре минуты… Он отпустил запястье, и я почувствовал, как кровь растекается по моим пальцам. В туже секунду левой рукой он схватил меня за ворот моей толстовки и с размаху ударил правой по лицу. — ЧЕТЫРЕ МИНУТЫ! — орал он. Удар по лицу. — Придурок, ты опоздал на четыре грёбанные минуты! И снова удар. Он схватил за ворот уже двумя руками. В глазах двоилось, чувствую, как кровоточит треснутая губа. — Если для тебя это ничего не значит, то ты потерпишь, пока я избиваю тебя эти четыре минуты?! Думаю, это был риторический вопрос. Он орал мне прямо в лицо, причем настолько сильно, что его слюни разлетались во все стороны. Немного потянул меня на себя и резко ударил коленкой в живот. Звуки смешались, и я уже не понимал, что у меня перед глазами и что он мне говорит. Трудно дышать… в глазах темнеет… чувствую, как больно падаю на пол. — Миша! Проснись! Что с тобой? — Эхом слышу голос мамы. — Солнышко, ты меня слышишь? Я открываю глаза и вижу лицо мамы, ее обеспокоенный взгляд, чувствую тепло ее рук на моих щеках. Через пару секунд я понимаю, что происходит — я лежу на полу в прихожей, в которой он вчера меня избил. Походу я вырубился от всех ударов и после того, как всё закончилось, я остался лежать здесь. — Ммм… Мам, ты пришла? — сказал я в попытке приподняться. — Ты как? Что случилось? Что с лицом? Она задавала вопросы слишком быстро, я не успевал даже подумать над ними. Взглянул на часы — тридцать восемь минут седьмого. — Эм, мам, давай я потом расскажу, а? Голова сильно болит. Можно я не пойду сегодня в школу? — Да, конечно. Давай я помогу подняться? — сказала она, взяв меня под локоть, и слегка приподняла, чтобы мне было легче встать. — Да-да, спасибо, дальше я сам, не волнуйся, — ответил я, твёрдо встал на ноги, дошёл до комнаты и закрыл дверь на ключ. Я быстро скинул с себя одежду и лёг под одеяло. Взял телефон и набрал телефон Макса. — Эй, здоров. Не разбудил? — Начал я, пытаясь не выдать голосом, что все тело пронзает боль. — Привет. Нет, я только что встал. Что с голосом? Ты заболел? — Хах. Типа того. — Я же говорил не надо тебе было есть это мороженое, но не-е-т, всё будет хорошо-о-о… Любит же он читать мне нотации. — Хах. Да это не из-за мороженого. Просто отродье вроде меня… ну, ты знаешь. — Сука! Что на этот раз сделал этот придурок? — Не волнуйся. Денёк полежу, и все пройдет. Слушай, я звонил сказать, что не пойду в школу. Спать хочу. Поэтому… не скучай, ладно? Я услышал недолгий смех, и на душе стало легче. — Ладно. Выздоравливай. — Ага. Пока. Удачки тебе сегодня. Я отключился, положил телефон на тумбочку рядом с кроватью и начал рассматривать потолок. Моя комната не отличалась ничем от обычной: есть кровать, тумбочка, письменный стол, за которым я делаю уроки и сижу за компьютером; рядом с ним тумбочка с принтером и мусорное ведро; так же есть полка с книжками и учебниками; шкаф с одеждой, в основном черного цвета и на размер-два больше моего; большой белый палас в широкую темно-синюю полоску. С самого рождения я живу в этой комнате. В ней меняются разве что только обои — сейчас они белые с редким узором голубого цвета — да всякие мелочи, а так всё на своих местах уже 15 лет. На стене над кроватью висит большой паззл, который я собирал с мамой, когда мне было одиннадцать лет, а на другой, над столом, висели фотографии в деревянных рамках. Я наклонил голову влево, чтобы рассмотреть их и вспомнил то, как был счастлив в моменты, когда мы с мамой их делали. От тёплых воспоминаний потянуло в сон и, незаметно для себя, я быстро заснул, проспав до обеда.