***
Пришлось опоздать на завтрак. Дождавшись, пока жилка в виске перестанет так бешено биться, Альбус с трудом дошел до стола и залез в первый попавшийся ящик. О, чудо — какие-то зелья там все же были. Нужные он отличал по запаху (право слово, не такой уж он и зельевар), все же сказывался опыт употребления и, как видно, не только в том мире. — И у здешнего Альбуса сердечко иной раз шалит, — беззлобно усмехнулся Дамблдор, делая глоток из темно-синего маленького пузырька. Быстро полегчало. Директор встал из-за стола и, стряхнув с мантии несуществующую пылинку, решил на скорую руку произвести утренний туалет. Всего несколько заклинаний — и можно не тратить время на водные процедуры, прическу и одежду. Поднявшись в покои, Дамблдор рассмотрел себя в магическом зеркале. — Неплохо сохранился, дедуля, — любезно сообщила амальгама. Альбус в шутку отвесил лёгкий поклон: — Благодарю. Настроение, особенно на фоне того, что было полчаса назад, значительно улучшилось. По крайней мере, новый мир уже не казался таким гадким. Надо было только найти Геллерта и Тома. Втроём они быстро разберутся во всем происходящем и решат любые проблемы, будь то всякие Лорды или дурное поведение прошлого Альбуса. Мысли о том, что и с семьёй может быть что-то не в порядке, он даже не допускал. Должно же было быть в этой поганой Вселенной хоть что-то хорошее. Вот и Гарри — новый член их пока что невеликой семьи. Но ничего, то ли ещё будет… Бубенцы в бороде добавили директору энтузиазма, как и новый головной убор, чем-то напоминающий тюбетейку в красных оттенках — подходит к мантии. Не то чтобы Дамблдор был пижоном (правда, уже в годах) или кем-то наподобие, ни в коем случае. Просто любил одеться красиво, иногда даже, может, чересчур… Том по молодости неоднократно предавал наряды отца критике, которую не выдерживала ни одна мантия в гардеробе директора. Всё ему было не так: эта яркая, эта смешная, эта «придает тебе вид тронутого деда». И вообще, «удивительно даже, как ты в таком виде ведёшь судебные слушания в Визенгамоте». Он даже сравнивал Альбуса с Долорес Амбридж, правда, не без содрогания. — Не даёшь, сынок, отцу на старости лет почудачить, — с усмешкой заступался за Альбуса Геллерт, впрочем, также не поддерживающий вкус супруга. Позже Дамблдор замечал, что чья-то заботливая рука подкладывает ему в гардероб более нейтральные варианты: бежевые, серые, черные и коричневые. Однажды он даже облачился в серо-голубую мантию, однако не отказал себе в удовольствии добавить в образ ту же самую тюбетейку, правда, выкрашенную заклинанием в тон одежде. В тот же день многие в Министерстве, встречаясь с Альбусом, спрашивали, все ли хорошо и часом не приболел ли он. Закончив приготовления, директор ещё раз бросил взгляд на собственное отражение, поправил шапку, привычно расположившуюся на голове, и покинул личную башню. Завтрак, судя по времени, начался буквально пять минут назад и длился целый час, так что Дамблдор позволил себе сбавить темп и прогулочным шагом добрался до Большого зала. За Гарри он не волновался. С ним, в конце концов, находилась вполне компетентная эльфийка, которая точно не допустит никаких чрезвычайных происшествий. На пути редко встречались студенты, но тем немногим, проходящим мимо, он обязательно улыбался и кивал в ответ на скромные приветствия. «Молодежь, что с них взять», думал Альбус, совершенно не удивляясь тому факту, что так мало школьников соизволили встать к завтраку. Большинство, если не все поголовно, отрывали голову от подушки за полчаса до начала урока. Все же было то немногое, что было одинаково в обоих мирах. И именно оно грело директору душу. Профессора, однако, были на завтраке в полном составе. Зайдя в зал со стороны учительского стола, что прямо напротив парадного (ученического) входа, Альбус пробежался по коллегам взглядом, пытаясь определить, как много изменений потерпел коллектив в сравнении с прошлой жизнью. Но их было чуть: ЗОТИ тут вел Аластор Грюм, а УЗМС — профессор Кэттлберн. Обоих директор прекрасно знал и был (впервые за все время) доволен другим собой — тем, что привел в школу таких ценных специалистов. Ещё одно место пустовало. Северус, к слову, не состоял в преподавательском коллективе. На его месте сидел Слагхорн — старый знакомый ещё по прошлой жизни, коллекционер известных личностей и, поговаривают, любитель засахаренных ананасов. Приснопамятный контракт Снейп, очевидно, заключил с условием, что учителем станет на будущий год. Что же, тем лучше. Пожелав доброго утра всем учителям, Альбус сел за стол и сразу же повернулся к Минерве: — Не подскажешь, кто не пришел на завтрак? — он кивнул в сторону свободного стула. МакГонагалл поморщилась, сделав глоток кофе: — Альбус, ты опять за свое? Брось, ты прекрасно знаешь, что Сивилла Трелони, хвала Мерлину, не появляется в Большом Зале. — Не иначе как после того, как поняла, что уже всех достала, — хихикнул сидящий рядом Флитвик. — Трелони… — задумчиво пробормотал Дамблдор, водя пальцем по нижней губе. «Все чудесатее и чудесатее», — подумалось ему. В разговор вступила Помона: — Уж прости, Альбус, не нам лезть в твой порядок принятия на работу, но эта новая профессор… — она не продолжала, но по тону становилось понятно: не нравилась Сивилла (ее Альбус тоже помнил ещё собственной ученицей) абсолютно никому. — Прорицания вообще пора бы убрать из списка предметов, — Минерва, казалось, вот-вот распушится, как кошка, и начнет шипеть. — Это псевдонаука, развлечение для тех, кто сидит без дела. Она хотела ещё многое сказать и о Трелони, и о прорицании, и, видимо, о директоре, который в этом году принял такую чокнутую на работу, но промолчала и, сурово поджав губы, вернулась к поглощению омлета. Альбус только пожал плечами и тоже решил промолчать, чтобы не будить в МакГонагалл лихо, пока то не разгромило Хогвартс. Осмотрев стол, он тут же выбрал себе еду: пара тостов, тот же омлет, что и у Минервы, да чашку чая. Полный английский завтрак, включающий в себя и жареные колбаски, и яичницу с беконом, и бобы с помидорами и грибами, и многие другие блюда в зависимости от региона, подавался в Хогвартсе каждый день без исключений. Это была ещё одна традиция, которые очень любили британцы: издавна в Англии предпочитали питательный, особо калорийный прием пищи с утра, чтобы зарядиться энергией и пройти большие расстояния, не замёрзнуть в холода и дольше работать. Сейчас в Хогвартсе к этому набору добавили каши, соки, пирожки и фрукты, чтобы удовлетворить любой вкус. Ближе к концу стали подтягиваться народные массы. Альбус с улыбкой смотрел, как наполнялся Большой зал, слышал обрывки разговоров и об учебе, и об отношениях, и вообще о чём угодно, что заставило его с гордостью подумать: молодежь не только не пропадет в мире, но и ещё всех научит. Он позаимствовал у Минервы расписание, желая убедиться лишний раз, что в школе прошлый Дамблдор сделал все по совести, и был поражен: о многих предметах, давно закрепившихся в Хогвартсе другой Вселенной, здесь, похоже, даже и не слышали. Неужели этот прохвост специально урезал программу, а некоторые предметы ещё и полностью исключил, не оставив даже факультативов? Где Домоводство, где «Магия: история и современность» (замысловатое название, впрочем, аналогичное курсу изучения магглов, в данном мире по-простецки названному «Маггловедение»)? Куда-то делись Ритуалистика, Теория Магии, Стихийная Магия и другие предметы, рассчитанные на подготовку хороших специалистов? Нет, кажется, сильнее этот мир удивить не сумеет… — Минерва, — негромко позвал коллегу Альбус, откладывая пергамент с расписанием, — тебе не кажется, что нам пора пересмотреть систему образования в отдельно взятой школе? Та подняла брови. — Ты предлагаешь устроить лекцию-пятиминутку перед началом урока? — с лёгкой ехидцой уточнила женищина. — Боюсь, мы не успеем. Для такого вопроса нужно минимум минут семь. Дамблдор усмехнулся: — Семь минут я готов оторвать от сердца. Итак, сегодня устроим педсовет. Про себя он добавил: «Пора же наконец из учеников людей делать».***
Время после завтрака, казавшееся директору свободным, пришлось потратить в Визенгамоте: с падением Темного Лорда начинались судебные тяжбы над его приспешниками, причем, как понял Дамблдор, все они были преимущественно чистокровные и все как один со Слизерина. Этот факт не мог оставаться простым совпадением: получается, Неназываемый играл в «высшую расу», правда, начинал не с пабов и кабаков, а сразу с верхушки магического сообщества. Вообще, это было разумно — взять под контроль ту меньшую часть людей, что обладала большим количеством власти. Спорить глупо: в мире магии авторитетом пользовались те, кто был в нем изначально и подкреплял свою мощь не просто семейными узами, а целыми Родовыми источниками и самой магией Рода. В то время как магглорожденным приходилось строить карьеру с нуля, не имея возможности просто сказать «Я из тех-то» и сразу получить если не все, то очень и очень многое. Альбус и сам был из полукровок да ещё и с плохой репутацией: сидевший в Азкабане и умерший там же отец, затворница-мать, взбалмошный брат и душевнобольная сестра. У семьи Дамблдоров не было ни денег, ни влияния в высшем свете, и приходилось довольствоваться малым: последними сбережениями и редкими летними подработками. Немало спасало собственное хозяйство, помогавшие выживать даже в самые сложные времена. Тогда Альбус усвоил, какие чары больше всего пригодны для огорода и что если пользоваться палочкой матери, Надзор не сможет поймать тебя на колдовстве. Сколько Дамблдор себя помнил, всегда ему хотелось добиться чего-то в жизни. Начинать надо было с детства, потому что, как слышал тогда малолетний Альбус, Наследников начинают готовить с самых ранних лет. Он тоже готовился: читал все, что мог, развивал магический потенциал, но только в Хогвартсе ему по-настоящему открылся весь спектр различных возможностей: и знания, и знакомства. И он трудился. Учился с утра до поздней ночи, корпел над эссе, каждый год становился лучшим учеником курса, даже получил должность старосты сначала факультета, а потом и школы. Он делал все, что могло бы помочь в обретении заработка. И это сработало. Учеба и труд — вот что открывает двери на любые должности. И кто как не директор Хогвартса, Верховный Чародей Визенгамота, Президент МКМ и кавалер ордена Мерлина первой степени может говорить об этом? Знания — великая сила. Знания — то, что двигало и всегда будет двигать мир. Альбус всегда поощрял знания. И тут узнал, что другой он полностью их сократил. От этой мысли поднималось давление, видимо, от кипевшего в крови гнева. Процессы над Пожирателями Смерти (так именовали себя приспешники Темного Лорда) должны были начаться со дня на день. В списках арестованных Дамблдор обнаружил множество знакомых фамилий: Малфой, Крэбб, Гойл, Розье, Долохов, Эйвери, Мальсибер, Макнейр, Нотт… Всех и не упомнишь. Гораздо меньше Пожирателей были в розыске — лишь трое Лестрейнджей и Крауч (удивительное рядом). Блэка ни в одном листе не было, так что Альбус уже позволил себе чуть расслабиться и выдохнуть. Но если не Блэк, то кто? Свято место пусто не бывает, предатели (по горькому опыту Альбуса) имелись всегда и чаще всего в больших количествах. Дамблдор снова осадил себя: рано строить теории, не разобравшись толком в случившемся. Но и это не заставило себя долго ждать. Едва расположившись в собственном кабинете в Министерстве, Альбус сразу стал объектом повышенного внимания со стороны окружающих: одни приносили документы, другие советовались, третьи просто обсуждали дурдом в Аврорате, сетуя на то, что начались рейды по поместьям. — Это же бред сивой кобылы, — распалялся чиновник, толком и не знакомый Альбусу, — и так понятно, что никто ничего не найдет ни в одном мэноре. И, честно говоря, Дамблдор был с ним согласен.***
Дело Поттеров принесли Альбусу во втором часу. Тот как раз позволил себе отвлечься на чашечку превосходного кофе. — Прошу, профессор, — совсем ещё зелёный аврор положил тоненькую папку на край стола. Дамблдор благодарно улыбнулся. — Спасибо, мой мальчик. У вас сейчас черт ногу сломит, не так ли? — О, да, — закивал паренёк, — ни минуты покоя. Аресты, допросы — с каждым днём всё больше работы, — и, смутившись, он густо покраснел. — Я, наверное, вас отвлекаю… — Ничего-ничего, мой дорогой. Скорее я тебя отвлек. Прости старика, — Альбус задорно подмигнул, — в нашем возрасте хочется приобщиться к молодежи. Аврор кивнул и, попрощавшись, пулей вылетел за дверь, вызвав у Дамблдора негромкий смешок. Впрочем, он быстро собрался и поудобнее устроился в кресле, готовясь вникать в информацию об убийстве Поттеров.***
Из протокола с места преступления: «31.10.1981 22:15 Годрикова лощина Темный Лорд проник в дом Джеймса Флимонта Поттера и Лилианы Элизабет Поттер, скрытом заклинанием Фиделиус. Предполагаемый хранитель — Сириус Орион Блэк. Обойдя защиту, Темный Лорд оказался в коридоре, где его присутствие обнаружил Джеймс Поттер. Началось сражение, в ходе которого Джеймс Поттер был убит. После этого Темный Лорд проследовал на второй этаж и отыскал детскую комнату, в которой находились Лилиана Элизабет Поттер с сыном — Генрихом Джеймсом Поттером. Лилиана Поттер заслонила сына от удара заклятием Авада Кедавра, которое попало ей в грудь, моментально убив. Когда Темный Лорд направил то же заклятье на Генриха Поттера, по словам экспертов, сработала кровная защита (условно темная магия), которая заставила заклятье отразиться и попасть в самого Темного Лорда. На месте преступления найдена улика: — Черная мантия, предположительно принадлежавшая Темному Лорду. На теле Генриха Поттера зафиксировано повреждение: мелкое ранение в области лба. Авроры прибыли на место происшествия в 22:30 по вызову Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора.»***
Чтение протокола далось директору нелегко. Он несколько раз откладывал пергамент, но практически сразу же возвращался, понимая: в этом деле стоило разобраться здесь и сейчас, несмотря ни на что. Все равно пришлось бы, так почему бы и не ознакомиться с официальной версией Министерства? Главное, что вычленил Альбус: Сириуса не сразу записали в предатели, назвав его лишь предполагаемым хранителем тайны, что определенно значило, что у Блэка ещё есть шанс. Только вот не спешит он являться ни в Министерство, ни даже в Хогвартс. Это наводило на мысль: либо Сириус пытался улизнуть, либо (что больше в его характере) хотел собственноручно наказать предателя и отлавливал его. В любом случае, Блэку нужна была помощь. И Дамблдор хотел ее оказать.