Однажды солнце взойдёт. Прекрасное наследие

      Опустошение и отрешённость – ничего больше я не знал. Это была не дыра в груди. Чувствовал себя цельным, но пустым. Оболочка, движущаяся по заданному направлению, внесюжетный герой-статист с коротким и однообразным алгоритмом действий.       Начал действовать алгоритм, когда я закрыл за собой дверь кабинета Гилиама. Будто кто нажал кнопку «пуск». В одну секунду стёрлись чувства, ощущения, желания. Не было ни сожаления, ни тоски. Я ел, спал. Кажется, ничего больше не делал. Не уверен, что ел каждый день и спал каждую ночь. Звуки и лица утратили индивидуальность, превратились в фон – подобие одной из серых стен замка. Быть может, путаю отрешённость с трансом. Что ж, это уже не имеет значение. Я задал себе алгоритм движения до дня второй встречи с Маро и на этом успокоился.       В день раздора не видел больше Мэта. Он не появлялся до отбоя, не пришёл и на ночь. Кажется, на следующий день его вещей стало меньше в комнате. Не могу сказать, нарочно ли он не пересекался со мной и с кем теперь делил комнату. В столовой лишь раз напоролся на внимательный взгляд Нелл, но Мэта поблизости не оказалось.       Потянулась череда однотипных дней. Как раньше, в Софийском приюте. От стен тянуло холодом. Замок строили прежде, чем придумали для него систему отопления. Пара дровяных каминов и несколько печей для жизненно важных артерий. Прочие жилые помещения снабжались напольными обогревателями, вдвое старше любого обитателя замка. Робкое тепло чувствовалось лишь в паре шагов от них. Пустые же залы более напоминали огромные морозильные камеры. К вящей досаде обитателей замка, за бурными снежными заносами последовал сильнейший мороз, и в дополнение к обогревателям выдались грелки.       Отказаться от ночных прогулок по замку не мог и не хотел: сила привычки. Приходилось кутаться во все тёплые вещи, надевать перчатки и двигаться почти без остановки, чтобы не замёрзнуть. Странное чувство посетило меня в одну из ночных прогулок, когда я присел на корточки от усталости – будто я один в покинутом мире, будто воплотилась сцена из книги о единственном выжившем после глобальной трагедии. Тишина, пустота, серый мрамор, пробирающий до костей холод, ночь. На секунду мне даже стало страшно, что такое может быть правдой. Ужасная тоскливая мысль.       Но утром снова замелькали мимо люди, и сердце унялось. Часы передвигали стрелки, солнца опускалось и всходило.       Кажется, мороз немного отступил. Пока читаю старую потрёпанную книгу, от носа тянется малюсенькая струйка пара. Вчера же казалось, к потолку тянулся столб, а руки деревенели и не двигались.       Тихий стук подбросил меня на кровати. Этого звука я не слышал уже давно, так что невольно испугался от неожиданности. Мэт не стал бы стучать, даже если бы решил поговорить со мной по душам. Начальники? Не думаю. Каждый остался при своём после стычки.       Стук повторился ещё раз и ещё раз. Я молчал и ждал действий визитёра. - Лис? – прозвучал неуверенный девичий голос. – Ты здесь, да?       Шенна? Неужели ей есть, что ещё сказать? - Лис, Джет сказал мне, что час назад ты вернулся в комнату и больше не выходил. Если не ответишь, я войду без разрешения.       Не знаю, почему, но я молча и тупо глядел на дверь прежде, чем дёрнулась ручка и послышался тихий скрип.       Это в самом деле была Шенна. В тёплой зимней форме ополчения. Длинные белые волосы, как обычно, волнами опускались на плечи, задерживая в одежде тепло. - Тебе так нравится молчать? – спросила блондинка. - Мне нечего тебе сказать. - А я думаю, есть.       Шенна по-хозяйски огляделась, высмотрела у письменного стола стул, без просьбы или разрешения распорядилась его умостить рядом с моей кроватью, села и стала глядеть на меня пристально и изучающе. - Может, пора заканчивать с этим бойкотом? - Не поднимай эту тему. Она закрыта, - холодно ответил я. - Ты в самом деле дурак, - вздохнула блондинка, покачала головой и снова вперила в меня изучающий взгляд, - Мэта не жалко? Он измучился уже, не знает, куда податься, что делать. Каждые пять минут спрашивает, всё ли у тебя хорошо, в комнате ли ты, не выходил ли. Он беспокоится, понимаешь? - Понимаю.       Что толку отрицать? Не настолько же я глуп, чтобы не заметить и не понять.       Шенну, похоже, мой ответ приободрил. Она выпрямилась, в глазах появился блеск. - Я не знаю, чем ты заслужил особенно хорошее отношение Мэта, но стоит ответить взаимной заботой. - Да, ты по-прежнему умеешь уколоть.       Блеск в глазах потух, словно кто-то неожиданно погасил лампу. В произнесённых словах не было желчи, злости или презренья. Сам не знаю, почему вымолвил их негромко и спокойно. Только это подействовало на Шенну сильнее ушата ледяной воды.       Обычно, когда эта неугомонная блондинка в ярости, её лицо покрывается малиновыми и красными пятнами. Даже если молчит, сразу ясно, что внутри неё бурлит и вот-вот взорвётся. Сейчас же белая кожа Шенны похожа на покрытый глянцем фарфор, без единого изъяна. - Извини.       Такое тихое слово. Скрип снега, шелест листвы, шуршание книжных страниц. Звучит так же тихо и приятно. Она впервые это сказала. Что-то внутри стало болеть чуть меньше. - Лис, - снова заговорила Шенна, - ты ведь не думал, что если нахамишь Мэту и всем нам, мы просто плюнем на тебя и радостно отвернёмся? – девушка немного подалась вперёд. – Я понимаю, зачем ты это сделал. Но это не выход. - Тогда где он? – спросил я раньше, чем успел осмыслить и остановиться. – Что мне делать? - Прими предложение Гилиама, - Шенна ещё придвинулась, - я много расспрашивала о жизни деревни до нашего появления и случая на поляне. Война шла полным холодом. Мы видели лишь небольшое столкновение и только потому, что пару месяцев до нашего приезда ополченцы смогли застать врага врасплох. Мы уменьшили боевую мощь шелимов, победив Сёрена. Остальные месяцы были просто передышкой, пока Маро пополняла ряды. Всё должно было продолжиться в любой случае, и ты здесь ни при чём. - Но я не хочу быть причиной войны, даже косвенной, - я сам невольно двинулся навстречу Шенне, - если окажусь у шелимов, ополченцы выиграют время. Именно оно сейчас преимущество и уязвимое место. Сама знаешь, без участия всех из Валькириона ополченцам не победить, а вас всего трое. - Путь так, но и мы будет бороться во всю свою силу, - решительный тон Шенна подкрепила сжатыми кулаками. - Так вот и вы и получите время подготовиться, - не сдавался я, уже практически свисая с края постели, - Эдвард уступает вам с Брайаном по силе, а ты лишь сравнительно недавно смогла взять её под контроль. Шенна, я помню ночь в захламлённой комнате. Вам всем нужно время.       Стиснутые кулаки опустились, а блондинка отвела взгляд. Ресницы хлопали быстро, точно крылья бабочки. - Да, так, - Шенна так резко повернулась, что её нос едва не коснулся моего, и девушка тут же в неловкости отпрянула к спинке стула, - но всё равно никто из нас не собирается сдаваться и уж тем более выигрывать время за счёт кого-то. Ты не хочешь подставлять нас под удар? Замечательно. А мы, по-твоему, хотим подставить тебя? Так ты о нас думаешь? - Нет, конечно, - решительным тоном Шенны ответил я. - Но ты заставляешь нас это сделать, - девушка немного замялась, - Мэту особенно плохо. Каково ему? Ты будто сам вложил ему в руку пистолет и помог направить на себя. И просишь его выстрелить. Знаешь, как ему больно? - Я всё знаю, Шенна! – выкрикнул я и стиснул на груди старый свитер. – Знаю! Знаю, что делаю больно! Что Мэт мучается и винит себя. Я всё знаю! Но если я останусь, Мэт, Нелл, Лиза, Эдвард, ты – страдать будете все сразу и куда больше. Вы погибните, и чего тогда будет стоить моя жизнь? Шенна, умоляю, дай мне хоть раз в жизни быть полезным и использовать свою жизнь хоть для кого-то! Прошу, не лишай мою жизнь смысла! Оставь меня!       Я соскользнул с кровати, взял Шенну за руку и потянул к двери. Опешившая девушка почти не сопротивлялась, только без остановки мотала головой. - Оставь меня, пожалуйста, - шептал я, прислонившись лбом к закрытой двери, - оставь, пожалуйста.       Я так старался держаться. Обманывал себя все эти дни. Врал себе, что ничего не чувствую, что мне небольно. Ложь. Болит, очень болит. Но я не могу ничего сделать! Я не могу подавить слёзы! ***       Не знаю, сколько просидел на ледяном полу, слушая как солёные капли разбиваются о мрамор. Я плакал и плакал, уткнувшись лбом в дверь. Проснулся ранним утром у двери, на том же месте. Может быть, потерял сознание. Будь то обморок или сон, но стало немного легче. Зажатые нервы расслабились. Нет, конечно, лучше мне не стало, но теперь можно терпеть дальше.       Озябшие мышцы ныли, и я впервые за последнее время был искренне рад горячему чаю, крепкому, терпкому, согревшему тело, взбодрившему мозг. Порция завтрака, как всегда, слишком большая для меня, но я ловил каждый грамм тепла, который давала пища. В столовой суета и шум. Завтра Рождество. Нелл помогала воспитателям украшать столы для праздничного ужина. Брайан с двумя помощниками натирал до блеска соседние столы. Не то чтобы все были безмятежны и веселы, но говорили больше, улыбались чаще и тихонько смеялись. Мне было от этого спокойнее. ***       В рождественскую ночь я любовался молчаливым снегопадом из окна своей комнаты. Крупные хлопья походили на готовые снежные шары, но двигались так легко, словно не знали законов физики. Простые вещи, порой, бывают удивительны.       Несколько дней снегопадов замели деревню. Ещё несколько дней понадобилось для расчистки. Среди трудившихся разглядел Мэта.       Через полторы недели услышал случайно в столовой, что господин Гилиам, госпожа Питтерс и большая группа ополченцев из старших воспитателей уехали в город по организационным делам. Военное положение в деревни было большой тайной для всего остального мира, и игнорирование непосредственной работы начальниками приюта могло привести к ненужному вниманию властей к Адельбранду. Уилл, старший помощник директора, обмолвился также, что госпожа Питтерс приказала в её отсутствие особенно внимательно следить за детьми.       Несмотря на затишье со стороны шелимов, ополченцы продолжали интенсивные тренировки, готовили оружие и медикаменты. Время на моё раздумье близилось к концу, и это не могло не угнетать. Каков бы ни был мой настрой, тоску я больше унять не могу. Вместо новых попыток я попытался занять себя. Конечно, задания от ополчения мне не давали и я не просил, но было много разной работы для детей приюта.       После утренней планёрки подростки из вспомогательных групп отправились на тренировки, а воспитатели – на посты. Ток жизни внутри замка немного замедлился, что естественно для обычного начала дня. Каждый не спеша выполнял свою работу.       На уборку пока не звали, завтрак позади. Я надумал отправиться в один из залов, из окон которого открывался замечательный вид на заснеженную деревню. В замке ещё было ужасно холодно, поэтому перед выходом из комнаты я перебирал одежду и откладывал в сторону самое тёплое, чтобы побыть в зале подольше.       Разглядывал пятно на рукаве свитера, как вдруг почувствовал что-то странное. Нечто отозвалось в моей душе резкой тягой, тягой непонятно куда. Я испугался. Это не похоже на воздействие шелима, но настойчиво чувство не было обычным предчувствием или тревогой. Стиснул свитер в руках, но чувство так и не проходило. Что же делать? Надо отвлечься.       Отложив одежду, я уже направился в большой обеденный зал, но, проходя мимо лестницы, вновь ощутил противное нытьё в голове. Только на этот раз оно было гораздо сильнее. Это была пульсация, не чувство. Я ощущал слабый ток энергии, идущий с этажа ниже. Спустился. Нет, это не здесь. Ещё ниже.       Используя пульсацию как радар, я дошёл до подвальных помещений. Здесь молния внутри головы едва не высекла искры из глаз. Что происходит?       Источник энергии здесь. Но постойте! Я же не наследник Валькириона, значит, и дара тоже нет, но почему я до сих пор ощущаю странные вибрации в воздухе? В задумчивости я потёр лоб. Вокруг никого не было. Искать источник энергии самому не стоило, но я чувствовал, что должен был это сделать, причём один.       Ещё раз оглядевшись, я стал спускаться по кривой мраморной лестнице. Подвалы замка были двухуровневые. Один – уровень высокого фундамента замка, второй непосредственно под землёй. Ботинки скользили, и мне пришлось вцепиться в чуть более надёжные, чем старые мраморные ступеньки, перила. В подвальном помещении первого яруса практически не было света, лишь несколько слабых лампочек освещали тёмный широкий коридор. Я подходил к дверям и касался их. Но энергия шла не из этих комнат. Нужно идти дальше.       Ни одна из дверей не отозвалась в сознании нужным импульсом. Повторная вспышка настигла меня, когда я дошёл до люка второго яруса. Я поднял его. Спёртый воздух ударил в нос, отчего я закашлялся. Сюда позволено спускаться только старшим воспитателям, и те немногие хранят в строжайшем секрете всё то, что увидели. Госпожа Питтерс и Гилиам сказали чётко нам, новеньким, что в подвал спускаться нельзя. Причина мне до сих пор неизвестна. И хотя после нашего вступления в ополчение, Гилиам открыл все секреты, меня по-прежнему не покидало ощущение, что он многое недоговаривает.       Я заглянул в люк. На этом уровне света не было вообще, вдобавок мой искалеченный глаз не давал что-либо разглядеть. Пришлось воспользоваться карманным фонариком. Нажав на кнопку, я понял, что оказался в коридоре, более узком, чем на первом ярусе. Я огляделся. Дверей не было видно, и вообще я не мог понять, куда попал. Это не было похоже на обычный подвал.       Здесь стены не серые, а тёмно-зелёные от мха. Хотя… я ведь не так низко под землёй, чтоб стены могли так обрасти. Даже пол захватил зелёный ковёр. Как же мху удалось пробиться сквозь толстые плиты мрамора? Сюда? Странно.       Ломая голову над этой загадкой, спускался по металлической лестнице, пожалуй, единственной из всех, сделанной не из мрамора. В конце лестницы не хватало двух ступенек, однако лестница прочно держалась. Я оттолкнулся от железных перекладин и прыгнул. Конечно же, ожидал приземлиться на шершавый мох, но ноги вдруг заскользили по гладкому полу, и я рухнул на пол.       До чего же больно! Озябшее тело не было готово к точку. Пол под лестницей оказался гладкий и мокрый, потому я и поскользнулся. Но как же в такой мороз вода не застыла? Насколько мне известно, водопровод не проходит через подвалы, а тепло от нескольких печей тем более не может сюда попасть.       Я поднялся и посветил фонариком на стены. Да здесь совершенно нет мха. В темноте и не разглядел, что в отличие от всего здания мрамор здесь не серо-белый, а зелёный, вот почему я обознался. Покалеченный глаз не мог увидеть верно, а в темноте не было толку от одного здорового. Однако откуда здесь вода? Даже если предположить, что грунтовые воды, чудом оказавшиеся здесь, размыли почву и протекли через трещины в мраморе, то они должны были замёрзнуть. Здание ледяное на всех этажах, а здесь подавно. От холода у меня сводило мышцы, ноги промёрзли, пальцы задеревенели.       Погоди, Адальжис, не отвлекайся. Я не затем сюда пришёл, чтобы загадки разгадывать. Я просто пришёл сюда, чтобы… Зачем я вообще сюда пришёл? Ещё раз я осмотрелся в поисках источника энергии. Впереди меня начинался туннель. Глаза щипало от мороза, тело быстро теряло тепло, но я не привык бросать начатое дело на середине. Сильнее сжал в руке фонарик и пошёл в туннель.       Мне чудилось, будто здесь когда-то обитала огромная сила, нечто могущественное, не сходное с замком. Но потом что-то случилось, и эти стены замёрзли, потеряли свою жизнь, и их слёзы застыли серебряными каплями. Чем дальше я шёл, тем сильнее становилось это ощущение. Когда я приехал в приют, день и ночь меня не покидало чувство тревоги. Однако я всё время чувствовал и жизнь, оставшуюся здесь. Я до сих пор не понимаю, что именно меня тревожит, но сейчас я точно знаю, что спавшая здесь жизнь меня зовёт.       Я шёл по тёмно-зелёному коридору, ощущая, будто что-то вокруг меня оживает от моего тепла. Я словно пробуждал спящий дух. И это было не просто ощущение или фантазия. Капли, до этого покойно висевшие на стенах, задвигались и стали стекать на пол. С потолка прямо мне на голову капала вода. У меня есть только одно объяснение этому явлению. Застоявшийся воздух при моём появлении пришёл в движение, и тёплые потоки заставили капли двигаться.       Коридор всё не кончался. Он вёл прямо, не углубляясь в землю, но воздух оставался свежим. В моей душе бушевало два чувства. Одно подсказывало, что странное нытьё, зов силы, исходит из коридора чуть дальше. Другое – здравый смысл и чувство самосохранения просто требовали вернуться назад, но я не остановился. Однако уже на полпути почувствовал невероятную слабость, ноги стали ватными, еле передвигался. Дышать стало тяжело, в голове словно забухал тяжёлый молот. Я остановился, чтобы отдышаться. Сердце колотилось в груди, уши закладывало. Меня придавливало к земле.       Сделал несколько шагов вперёд. Голова закружилась. Чтобы не упасть, я опёрся о стену. В глазах всё плыло. Подслеповатый глаз совсем перестал видеть. Рёбра стянуло кольцо спёртого воздуха. По вискам побежал пот. Я вздохнул глубоко и, держась за стену, пытался идти вперёд. Руки налились тяжестью, и я сполз по стене на пол. Нет, дальше идти нельзя, просто опасно для жизни. Да и источник силы явно находился не там. Я с рудом поднялся, развернулся и направился к лестнице. Удивительно, чем больше удалялся от коридора, тем мне становилось всё легче и легче. Силы и бодрость вернулись, ноги твёрдо и крепко держали. Воздух снова стал свежим, а глаза могли различать дорогу. Да, теперь я понимаю, почему Гилиам запретил нам сюда ходить.       Только я занёс ногу над металлической ступенькой, как сердце заколотилось от необъяснимого волнения. Всё тот же назойливый импульс нудил меня отыскать источник силы. Энергия, казалось, почти видима глазам. Нет, моих сил сейчас мало, нужно вернуться в комнату и отдохнуть.       Когда уже поднимал крышку люка, я понял, что вокруг парят белые блики, и замер от потрясения. Это было похоже на северное сияние. Так растерялся, что едва не упал, вовремя схватился за перекладину. Белые всполохи крутились в воздухе, но около стены, в одной точке более сами напоминали стену.       Всё ещё я не знаю, что же это такое. Но ощущение стало до боли знакомым.       Я аккуратно спрыгнул на пол и подошёл к стене, где концентрировались блики. Да, так и есть. Это похоже на силу Валькириона! То же чувство, что теснит грудь, когда Шенна, Брайан и Эд используют свои способности.       Энергия шла из-за стены. Я провёл ладонями по гладкой влажной мраморной стене. Как странно, она оказалась тёплой! Но здесь зверский холод… На ощупь мне не удалось найти двери. Здесь их вообще не было. Я стоял и просто смотрел на стену. Двери нет, но не разбивать же мне стенку. Остановиться я тоже не могу. Я должен, я знаю. Свет фонарика заскользил по стенам. Луч отразился от золотистой поверхности. Это оказался старинный факел, похожий на сосульку. Рыжеватый налёт сточил его формы. Я посветил левее и увидел ещё несколько таких же факелов. Все они были расположены на одинаковом расстоянии друг от друга, достаточно высоко, чтобы не сразу их заметить.       Что же делать? Белые всполохи настойчиво сообщали об их источнике внутри. Тщательно, сантиметр за сантиметром я осмотрел стену. Быть может, я просто не замечаю зазора от двери.       Нет. Его не было. Бросить и вернуться? Нет, я должен найти.       В попытке прильнут к стене плотнее, я сдвинул правую ногу в сторону и услышал звон. С высоты моего роста разглядеть предмет было сложно, тем более его покрывал тот же рыжеватый налёт, что и факелы. Присев, я направил фонарик на предмет. Кинжал?       Это был старинный кинжал, похожий на фамильную ценность. Ржавчина не пожалела его, но изящные узоры всё ещё можно было разглядеть на лезвии.       В полном недоумении я поднял кинжал и выпрямился. Что-то мне подсказывало, что от этой находки будет польза, и я снова принялся скользить взглядом по стенам. Нового не разглядел. Прошёлся взглядом второй, третий, четвёртый раз, когда наткнулся на одну едва заметную деталь. Рядом с факелом, что ближе ко мне и места белых бликов, едва виднелся вытянутый предмет вдоль его ножки. Хм, проверю.       Кинжал идеально вошёл в это углубление. Как я и думал, это ножны. Едва кинжал занял своё место, как послышался щелчок.       Я с замиранием души ожидал, что будет дальше. Прошла минута. Ничего не происходило. Уже решил повторить манипуляцию с кинжалом, как вдруг что-то щёлкнуло ещё раз. Раздался тихий скрип и скрежет металла. Белые блики вспыхнули и растворились. Щелчок. Появилось очертание двери, и через минут она приоткрылась.       Хитрый механизм запирал её так, что очертания не возможно было разглядеть раньше. Ручки не было, она была выдала потайную дверь. Замок просто отталкивал дверь, и её можно было потом самому открыть шире.       То, что осталось от Валькириона, здесь. Я ухватил дверь пальцами и потянул её на себя. Внутри темно, но фонарик всё ещё был со мной.       Комната напоминала келью. У стены стояла невысокая узкая кровать. Около другой стены небольшой столик и стул. Всё в этой скромной комнате: смятая кровать, опрокинутый стул, ворох бумаг на столе, будто перебираемый в поисках чего-то важного – говорили о том, что живший здесь человек покидал её в спешке.       Вокруг не было ни пылинки, будто бы комнату только вот покинули. Мне казалось, прикоснись я к смятому одеялу или к бумагам на столе, то наверняка ощущу теплоту от чьего-то тела. Какое необычное и странное место. В подвале замка келья. Но никто о ней не говорил. И почему нас сюда не пускали?       Я бы ещё долго разглядывал необычную келью, если бы не опять захлестнувшее меня настойчивое чувство. Я всё ещё не выполнил то, что должен. Белых бликов больше не было видно, но энергия ощущалась гораздо сильнее. Это снова было похоже на вибрацию в воздухе. Мне пришлось внимательно всмотреться в тёмные уголки кельи. Взгляд мой задержался на ручках старого шкафа. Больше не могло быть сомнений. Источник там. Я уверен в этом.       Дверцы шкафа раскрылись с тихим скрипом, и я с замиранием души взглянул внутрь. Вот и он. Я сделал то, что должен был.