Кровь и бумага

      Бессонная ночь, слабость в теле, головная боль и мысли, мысли, мысли. Сасори тошнило от кофе, от работы, от недосыпа, от очередной смерти.       «Это суицид, сержант».       «Здесь предсмертная записка».       «Это из-за безответной любви. Подруги девушки подтверждают её одержимость молодым человеком»…       Сасори тошнило от новой порции бумаг, от боли в глазах из-за лопнувших капилляров, от бесконечной череды мыслей, от второй смерти за день.       «Мы нашли следы крови, не принадлежащей жертве!»       «Здесь налицо признаки борьбы, но на руке есть знак! Это Щербатый, сержант!»       — Только бы не подражатель, — вяло произнёс Обито на месте преступления и провёл ладонью по грубой щетине. С каждым днём он выглядел всё хуже. — До этого следов борьбы не было.       Мысли, мысли, ненужные мысли одолевали уставший разум Сасори.       Конан, тот вечер, Дейдара, заброшка, треугольник на стене и коже, угол, где умерла мать Дейдары, Обито, его ужасный помятый вид, мёртвые девушки, кровь, кровь, семья…       Сасори казалось, что ещё немного, и его голова взорвётся. Кофе, энергетик и никотин не давали расслабиться, но он устал, чёрт, правда устал за эти два дня. За эту неделю. За этот месяц. Он просто устал. Только их серийному убийце и пустоголовым девчонкам было совершенно плевать на неизвестного им сержанта убойного отдела, у них были свои дела. Которые, конечно же, приходилось потом разгребать Сасори. А ведь он многого не просил — просто пару минут отдыха и тишины. Хотя бы пару минут…       Пять часов до конца рабочего дня. Наверное, придётся задержаться. Нет, плевать, Сасори уйдёт домой вовремя, а с кровью и бумагой пусть разбирается Нагато или Дейдара. Он придёт домой, уставший, как собака, снимет грязную одежду, примет душ, упадёт на кровать и забудется мёртвым сном. Да, такие мысли ему нравились.       Он будет дома, в тёплой кровати, прислонится затылком к мягкой подушке и накроется одеялом по самый нос. Ему будет хорошо, уютно и спокойно.       Сасори закрыл глаза. Тело его постепенно расслаблялось, голова тяжелела, а звуки становились глуше. И стол, на который он положил голову, вдруг перестал казаться холодным и твёрдым. Всё вокруг заполняла долгожданная тишина…       Трель рабочего телефона не позволила сознанию Сасори нырнуть в тёмные воды сна. Зевнув, он с большой неохотой потянулся к трубке.       — Информатор готов встретиться, — протараторил знакомый голос.       — Что? — сипло произнёс Сасори и сам не понял, зачем переспросил — ведь он услышал и понял сказанное.       — О, с добрым утром, сержант! — елейно произнёс Хидан, услышав в чужом голосе нотки свежей дремоты. Сасори начинал злиться. — Я говорю, что сегодня мой информатор готов вас принять.       — Во сколько? — поёжившись от внезапного озноба, спросил Сасори и потянулся за ручкой и бумагой. — И где?       — В полночь, но место я скажу при личной встрече. Предлагаю встретиться в одиннадцать. Пока не придумал, где, но я потом позвоню и скажу, ок?       Сасори прикрыл глаза.       Ладно, могло быть и хуже.       Всё могло быть хуже.

***

      До одиннадцати было ещё целых четыре часа. Хидан не объявлялся, но нетрудно было догадаться, что встреча с Какузу будет проходить не в кафе за углом, а где-нибудь за городом. Значит, добираться — минимум час. Три часа оставалось на сон. Сасори не без досады вспоминал учебные годы, когда он мог не спать двое-трое суток и умудрялся при этом качественно выполнять работу, пусть даже чувствуя себя ужасно. А сейчас и одна ночь без сна неприятно напоминала о том, что люди с годами не молодеют.       В блокноте со списком важных дел Сасори большими буквами оставил заметку: поговорить с Дейдарой. Им нужно было обсудить, как сказать Нагато о заброшенном здании, в котором на стене зиял символ Щербатого. Возможно, именно там криминалисты смогут обнаружить что-нибудь стоящее для расследования. Сегодня Сасори не решился затрагивать эту тему, поскольку знал, что подобные выезды могут занимать много времени и отнимать много сил. До встречи с Какузу он просто не дожил бы от усталости.       Лёгкий стук в дверь. Это Конан.       — Сасори, — как-то вымученно произнесла она. — Результаты экспертизы пришли. Кровь, которую мы обнаружили рядом с трупом новой жертвы... не человеческая.       По спине — холод.       Картина называется «В мире монстров»?..       — Что это значит? — нахмурился Сасори. Конан положила листы перед ним.       — Это кровь собаки.       Мысли, что остервенело набрасывались на Сасори буквально пару часов назад, вдруг в страхе разлетелись. В голове — белый шум.       — Там же были следы борьбы, — задумчиво произнёс он и схватился за рапорты. — Вот же. Хатаке Какаши, новая жертва, на кулаках сбитые костяшки, он отбивался, на теле свежие синяки... Не мог же он с собакой бои без правил устроить?       — Я не знаю, — глухо ответила Конан. — Я уже ничего не знаю.       Молчание.       Тихое жужжание лампы в коридоре. Приглушённые голоса за окном. В кабине — словно другой мир. Замкнутый, тесный, почти удушающий.       — У меня такое ощущение, что образцы крови кто-то подменил, — тихо сказала Конан. Сасори поджал губы. — Мы взяли образцы из-под ногтей жертвы, но по результатам это оказалась обычная грязь из того района, где нашли тело. И я... ты кого-то подозреваешь, ведь так?       За годы работы она выучила все его взгляды и научилась читать его мысли в ложбинках нахмуренных бровей.       — Да. Сейчас бессмысленно бить тревогу, проверим всё завтра.       Конан молчала.       — Хорошо. Тогда вот ещё один результат: на слизистых были обнаружены следы эфира, — Конан пересмотрела листы, которые положила перед Сасори. — Не взяла их, чёрт.       — Поверю на слово, — честно сказал он. — То есть жертв усыпляли.       — Да. Но это не исключает того, что они знали своего убийцу. Кроме, разве что, Хатаке, потому что он отбивался. Или, может, он заметил, как его пытаются усыпить, и успел среагировать?       Сасори посмотрел на часы. Он планировал подремать хотя бы до десяти, но сон после таких новостей ему не грозил.       — Хорошо, разберёмся со всем завтра. Иди домой, поздно уже.       — Мне подождать тебя?       Сасори взглянул на неё. Стоило ли говорить про Какузу? Про встречу с информатором, о которой никто не просил?       — Нет, я задержусь. Нужно внимательнее пересмотреть дела с убийствами Щербатого. Все эти люди — одного поколения, но от их знакомых мы не узнали никаких страшных тайн, и...       Сасори яркой вспышкой ослепило воспоминание прошлой ночи, когда он докурил и бросил бычок на землю.       — Эй, сержант, — сказал Дейдара после этого жеста. — Я вам должен кое-что сказать.       Сасори не видел чётко его лица — фонарики договорились отключить, потому что у обоих заканчивался заряд на телефонах. Да и зачем им был свет, если они просто стояли?       — В общем, — начал Дейдара, — когда мы с Обито опрашивали знакомых Сарутоби, то Обито... узнала одна девушка. Она сказала, что они вместе учились в средней школе, и ещё успела обидеться, что он её не узнал. Когда я его спросил, что всё это значит, он начал что-то плести, потом, через пару дней, я его переспросил, а он уже другое придумал. Потом и вовсе начал огрызаться.       — Почему ты молчал? — резко спросил Сасори. — Он и Минато с Кушиной знал!       — Я не хотел говорить, потому что... случайности, наверное, происходят, хм.       Сасори подумал: «Не того ты пытаешься провести. И не тебе с такой проницательностью верить в совпадения».       — Не хотел сдавать его, потому что он твой напарник?       Дейдара ничего не ответил.       Воспоминание прервала Конан:       — Я пойду. Обязательно обсудим всё это завтра с Нагато, хорошо?       Сасори кивнул.       — Не задерживайся, — напоследок сказала она и вышла из кабинета. Как только звук её шагов стих, Сасори встал, закрыл дверь на замок изнутри, выключил свет и компьютер.       Всё. Он словно ушёл домой. Никаких сверхурочных, никаких дел допоздна. Его нет в управлении, не к кому идти с результатами, свидетелями и прочим, прочим, прочим.       Несмотря на полученную информацию, стоило бы попробовать хоть немного поспать.

***

      Не успел Сасори уснуть, как слух его потревожил сильный хлопок двери в коридоре, а затем голос разгневанного Дейдары:       — Я уверен в этом!       Шаги, шаги, непонятная возня.       — Ты не докажешь.       Сасори насторожился. Обито?       — Докажу, — уверенно ответил Дейдара. — Уж поверь мне.       Снова хлопок. Шаги, шаги, тишина. Обито, судя по всему, ещё никуда не ушёл. Он что-то делал, но Сасори не смог разобрать по приглушённым звукам, что именно. Минута, две, и снова закрывшаяся дверь.       Первое, что он сделает завтра, — поговорит с Дейдарой. А сейчас — спать.

***

      — Ну что, готовы?       От Хидана пахло спиртным. Надо же, какой смелый, сегодня ведь только четверг.       В одиннадцать часов они встретились у кафе за углом, чтобы затем отправиться на пирс за городом, и Сасори, едва стоявший на ногах от усталости, с неприязнью вспомнил о нескольких утопленниках, найденных в этом месте.       — Готов, — без энтузиазма ответил он.       — Вы бы кофейку выпили, а то хмурый какой-то, — весело заметил Хидан.       Сасори выразительно на него посмотрел.       — Я не вижу этого Какузу, — с подозрением сказал он, осматривая пустой пирс и невольно замедлив шаг. Ощущения от этого места были не лучше, чем от заброшенного здания, с той только разницей, что вчера Сасори был немного бодрее. — Он точно придёт?       — Он всегда приходит раньше, — хмыкнул Хидан. — Это нормально, что вы его не видите.       Сасори подумал, что с подвыпившим говорить без толку. У него или язык, или мысли уже заплетались. Хидан рассмеялся и ускорил шаг.       — Да не напрягайтесь вы так, он просто на своём корыте или рядом с ним. Пошли.       И правда: стоило им подойти к самому краю пирса, как Сасори в тусклом свете фонарей различил две фигуры у одной из лодок.       — Салям, — бросил Хидан им. — Еле нашли вас.       Две фигуры никак не отреагировали на слова. Словно две статуи, они молча наблюдали за приближением Хидана и Сасори. Одна из «статуй» была крепко сложенной и высокой, почти как Кисаме, с папкой в руках и с маской, закрывавшей рот. Вторая ничем особым не выделялась: обычный мужчина с неброской внешностью. Сасори сперва решил из-за их разницы в комплекции, что первый — телохранитель, но это было бы слишком очевидно. Да и разве телохранители носят маски, даже если их лица украшают жуткие шрамы? Они скорее наоборот выставляют их напоказ, чтобы у недоброжелателей и мысли не возникало с ними связываться.       — Какузу, я полагаю? — спросил Сасори, обращаясь к первой статуе.       Заинтересованный взгляд скользнул по его лицу.       — Сержант Акасуна, — кивнул Какузу. — Хидан сказал мне, с кем я буду разговаривать этим вечером. Хидан, — обратился он к нему, — Погуляй пока с моим приятелем, — кивнул на своего молчаливого напарника. — А мы с твоим другом пообщаемся.       Хидан фыркнул, но протестовать не стал.       — Укачивает на воде? – спросил Какузу у Сасори.       Рой мыслей вновь одолел его, но они ворочались в голове лениво, как из-под палки. Этому Какузу было явно не в новинку топить людей. У этого Какузу, похоже, было такое же специфическое чувство юмора, как и у убойного отдела, и невозможно было понять, шутил он про качку на воде или спрашивал серьёзно. Этому Какузу верить было нельзя, нельзя…       Уставший Сасори махнул рукой: плевать. У него сейчас ни на что не было сил. Пусть с ним делают, что хотят. Может, утопят, и он наконец сможет уйти в отпуск.       Чёрт его дёрнул влезть в одиночку в эту авантюру. Сделать всё тайно, не предупредив лейтенанта и капитана или хотя бы Конан и Обито, было до безобразия безответственно, ещё и не по уставу. Нагато давно остыл, можно было бы и поставить его в известность. И если что-то случится, поможет ли ему Хидан?..       — Укачивает, — честно признался Сасори.       — Тогда не будем далеко отплывать.       Сасори хмыкнул.

***

      — Ближе к делу, — твёрдо сказал Какузу, когда лодка, покачиваясь на тёмных волнах, оказалась в нескольких метрах от пирса. — Хидан рассказал мне о вашем маньяке и его тяге к наркотикам.       Сасори поднял брови, словно перед ним был сам Хидан, которого он взглядом спрашивал: «И как это понимать? Почему ты даёшь информатору сведения, о которых ему знать не следует? Тебя разве кто-то просил говорить об убийце?»       — Я выяснил, кто покупал у нас ваш набор наркотических средств в течение последнего месяца.       Сасори не переносил водного транспорта, и потому чувствовал себя настолько некомфортно, насколько это вообще было возможно в подобной ситуации. Зато внезапно понял, кто просил Хидана рассказать о Щербатом. Дейдаре за это влетит, никаких сомнений.       — Я гарантирую своим клиентам анонимность, — продолжил Какузу.       Сасори выдержал паузу.       — Цена анонимности?       Он, в конце концов, не первый день работал с преступниками.       Какузу довольно хмыкнул.       — На следующей неделе у одного моего парня будет слушание в суде. Покопайся в его деле, подбрось новых улик, подделай алиби, сделай что угодно — меня не волнует, что именно. Он должен получить условный, максимум — полгода.       Сасори молчал — ждал новых деталей или указаний.       — Если понадобятся улики в его пользу — звони, — Какузу ловко вытащил из кармана рубашки визитку и протянул её Сасори. — С тобой куда приятнее иметь дело, чем с Хиданом. Тот впереди планеты всей.       — Польщён, — вкрадчиво ответил Сасори. — Но откуда столько уверенности в том, что я помогу?       — Ты не похож на святошу, — честно признался Какузу. — И не в твоих интересах отказывать мне в помощи.       Сасори вдруг понял, что от Хидана тот уже получил плату за встречу и за информацию. Какузу был дальновиден и серьёзен, он не стал бы просто так доверять копам. Этот парнишка в тюрьме был не только платой за разрушенную анонимность, но и проверкой на вшивость. Поможет ли сержант, сдержит ли своё обещание? Или откажется, придумает отмазку? Если поможет, Какузу станет отвечать на его звонки в дальнейшем и сообщать полезные сведения. Станет личным информатором. Если откажет, то забудет про эту встречу и, возможно, добавит в персональный чёрный список.       — Имя твоего неудачника? — спросил Сасори.       — Зангей. Замели якобы за варку мета. Ничего он не варил, только товар загонял. Но какие-то умники решили, что настучать на него — это хорошая идея. Ни хрена. Их уже нет в живых.       Дельное уточнение.       Сасори кивнул. На всякий случай записал в заметках на телефоне имя.       — Если мы договорились, то я расскажу кое-что занимательное, — сказал Какузу и уютнее устроился там, где сидел. — Все, кто покупает товар у меня, знают о гарантируемой анонимности. Они выдумывают имена и не боятся, что их сплавят копам. Но вот в чём фишка: времена меняются, и у меня нет резона пренебрегать сотрудничеством с полицией. Я всегда узнаю настоящие имена клиентов. Сам понимаешь, информация не бывает лишней. Здесь список всех, кто покупал барбитурат и морфий в последний месяц.       Какузу протянул ему папку и дал время, чтобы Сасори изучил несколько листов при свете фонарика на телефоне. В глубине души он сомневался, что увидит знакомую фамилию, но любопытство и острое желание убедиться, что весь список состоит из незнакомцев вынудили просмотреть его немедленно. И на третьем листе, почти в самом начале, в груди что-то обречённо ухнуло вниз.       Сасори распахнул глаза. Резко повернулся к Какузу.       — Имя в скобках и с вопросительным знаком, — сказал он. — Не настоящее?       Какузу покачал головой.       — Такие стоят у слишком распространённых фамилий. У кого неточное имя?       — Учиха, — выдавил Сасори.       — Насяду на своих, чтобы выяснили точно. Через пару дней сообщу.       Сасори кивнул.       — Тогда на связи, — сказал он. Какузу протянул ему широкую грубую ладонь, которую Сасори поспешил пожать.       — На связи.