Яр

Пить без компании оказалось весьма скучно, и Яр, сделав пяток глотков, сунул руку в карман ветровки. Достал мятую пачку красного Мальборо, зажигалку и мобилку. Выбил из пачки сигарету, прикурил и методом тыка открыл одну из закаченных в память телефона стрелялок. Он почпокает цветные шарики, пока не надоест, потом перейдет в какую-нибудь другую игру, а может, залезет вконтакт, потусит по чатам, малость потроллит там народ. Шарики чпокались замечательно, с брызгами, сигарета дымилась, осыпаясь столбиком рыхлого пепла, ветер дул, шевеля волосы на макушке, в животе царила приятная сытость. Пузырь конины стоял на бетоне, преломляя солнечные лучи, и коричневой жидкости в нем не убавлялось. Как было чуть меньше трех четвертей, так и осталось. — Я филоню, — трагически вздохнул Яр, уже понимая — скорее всего, капитально набухаться не получится. — Бля, не мужик, — отложил мобилку и через отчаянно подвывающее внутри «не хочу» потянулся к бутылке. Ухватил ее за горлышко, поднес к губам и застыл, мутно пялясь на лес. Парню сейчас было не просто страшно — жутко до ледяных мурашек по позвоночнику. Легко решиться на поступок, валяясь нагишом в удобной, мягкой кровати, вот только отсюда, с моста, ситуация выглядит совсем иначе… — Мир, ты — огромный, — с безнадежной, тусклой интонацией прошептал Яр, — а я в нем — крохотная больная пылинка, — клацнул зубами о стекло и, запрокинув голову, полил в рот конину. Хватит метаться, что получится, то и получится. Он глотал алкоголь, давясь и кривясь, осилил примерно со стакан и опять отставил пузырь. Ну не лезла конина, не лезла, еще и без закуски. Резко затошнило, противно заныли виски. — Э-э, — Яр вслепую нащупал у горла язычок молнии и затеребил в пальцах. — Так не годится. Инопланетянин, опомнись, в твоей жизни абсолютно не за что держаться. Мужскую честь, и ту отобрали — превратили в девочку, ебали и раком, и сраком. Выдавив из сведенного спазмом горла последнее предложение, парень ехидно заржал — смешно же. При чем тут, вообще, девочка, массаж простаты членом — приятно, да и покровитель в том прошлом, когда он и Яр трахались, был ласковым, внимательным, в меру строгим любовником, грех жаловаться. Под ним очень здорово кончалось почти каждую ночь. Жаль лишь, по морде редко давал — капающая из разбитого носа кровь чрезвычайно возбуждает. Где он сейчас, покровитель? Наверное, в офисе. Стоит проверить. Номер Яр набрал по памяти, послушал из динамика длинные гудки и, запасмурнев лицом, сбросил вызов. Не нужен. Никому не нужен. Покровителю тоже. — Хоть себе не лги, позорище, — покусав губы, с горечью вздохнул парень. — Этот мужик тебя с иглы снимал, терпит все твои бешеные пьянки и безумные выходки и ничего не требует взамен, даже секса. Возится с тобой, как с младшим братом, — погладил немую мобилку по дисплею, покачал на ладони, словно взвешивая, и убрал в рюкзак. — Ты не должен ухаживать за мной, умирающим, покровитель, — он опять потянулся за бутылкой. — Кто угодно, но не ты. Прости, друг. Где-то за спиной пронзительно-заунывно мяукнула пролетающая мимо моста чайка, Яр вздрогнул и очнулся. Солнце неуклонно ползет по небушку, часики тикают, а в бутылке — половина. Пожалуй, пора ускориться с кониной, чтобы к обеду непременно достичь обещанного Сатане состояния «в дрова». Иначе вкусной, будоражащей нервы игры со смертью не получится. Глоток через «фу», еще глоток, еще и еще. Крепкий алкоголь неприятно обжигал язык и небо, спускался по пищеводу жаркими волнами. По мере того, как бутылка пустела, ее обладатель пьянел. В его клонящейся к плечу голове начали путаться, теряя четкость, мысли, появилось ощущение легкости. Поболтать бы с кем-нибудь «на дорожку»… — Цып-цып-цып, мобилка, — вспомнив про телефон, Яр оживился. — Надеюсь, здесь вай фай ловит… Вай фай не ловил, и парень опечалился. — Я уйду в молчании, под перебор гитарных струн, — он, не глядя, бросил бесполезную трубку с моста и потянулся за гитарой. — Кого спеть? — бормотал, расчехляя инструмент. — Агату Кристи, Машину Времени, Цоя? А может, что-то на моем ломаном английском? Сердце дернулось в груди, выбирая, Яр пристроил гитару на колени и заиграл вводные аккорды Кипелова. Ибо — свободен.