Богатенький придурок!

Давон теребит края футболки и не знает с чего начать. Чонгук садится рядом с ней и оглядывает её чёрный лифчик, который виднеется из-под сырой футболки. Давон этого не замечает, сосредоточена на мыслях. Спустя 5 минут тишины, она издаёт звук. — Бабушка и дедушка… Они очень помогли мне. В 15 лет я сбежала из дома. Моя мать бросила нас, потому что хотела любви, а я была для неё помехой, поэтому она оставила меня вместе с папой. — Девушке тяжело вспоминать это, но она старается. Это условие, а если она его не выполнит, то окажется на улице. А ведь идти то ей некуда. — Отец начал пить. Он избивал меня, когда напивался. Все время говорил, что я виновата. Проклинал меня, говорил, что жалеет, что я вообще появилась на свет. — На глазах уже появляются дорожки из слёз. — В один из таких дней я не выдержала. Я собрала сумку и сбежала. Он кричал мне в спину — Я найду и убью тебя, сучка. Потом… потом я пришла сюда. Я долго скиталась по деревням, но мне посчастливилось встретить бабушку с дедушкой. Они посмотрели на меня, тогда я была вся избитой и еле стояла на ногах. Мне было стыдно, что они видят меня такой, я не хотела принимать их помощи, но моё тело не слушало меня. Они очень помогли мне. Вновь вернули мне прежнюю себя и подарили любовь. Они попросили меня остаться, потому что очень скучали по внуку. Я обещала, что в благодарность за помощь, я буду с ними до конца и осталась. Потом бабушка умерла, мы остались вдвоём. Потом уже скончался дедушка. А перед смертью, он попросил позаботиться о доме и встретить внука, который обещал навестить их. Она плачет, он в шоке. Тело Чонгука подрывается и он тянется к ней, чтобы обнять. Ему стыдно, что он даже не выслушал её и заставил пережить этот ужас по новой. Они долго сидят так, после чего у Чонгука вырывается отчаянное — Прости. Они сидели так несколько минут. Чонгук отстранился, его тёплая улыбка и нежный взгляд изменились. Он кинул ей плед. — Переоденься, пойду заварю рамён. — Ушёл. Девушке стало легче. Она наконец-то смогла выговориться. Чонгук даже… Посочувствовал? На кухне тихо. Хочется разбавить тишину музыкой, что Чонгук и сделал. Он врубил на своём плейлисте «Rainbow» — Kacey Musgraves и начал приготовление рамёна. Спустя какое-то время, Чонгук и Давон сидели за одним столом. Неловкое молчание очень смущало, ведь буквально 15 минут назад они сидели в обнимку на старом диванчике. Чонгук первый прервал тишину в комнате. — Что ты обычно делаешь? — Да, странный вопрос немного, но хочется узнать, как она тут находится, совсем одна. Каждый день? — Читаю. — Пф, — фыркнул Чонгук с усмешкой — Что же ты читаешь? — Мистику… — Тихо сказала девушка. — Пхахаха. — Провальная попытка сдержать смех, Чонгуку очень смешно. — Чего ржёшь? Никогда не читал мистику? Вообще-то, девушкам свойственно читать такое. — Давон немного злится, кто он такой, чтобы смеяться над ней? — Остынь. Читай свою мистику, только потом не проси спать с тобой. — Дразнит. — Пф, я наелась, спасибо! — Выдавливая из себя улыбку, Давон быстро уходит из кухни. Весь остальной вечер прошёл тихо. Давон сидела у себя в комнате и не выходила. Чонгук в кабинете Деда, который находился просто в прекрасном состоянии. Единственное, что Чонгуку сейчас очень хотелось, это какую-нибудь дамочку в постель. Если подумать, то он сегодня очень вымотался, хочется расслабиться. Но желания приходится подавлять и он остаётся работать в кабинете на всю ночь. Сегодня Давон проснулась раньше обычного, потому что сегодня она должна посетить рынок и продать овощи и фрукты, которые она выращивает. Дома тихо, кажется Чонгук ещё спит. — Подумала Давон. Только вот где? В комнате его нет, в гостиной тоже, в кабинете? Ага, именно там. Спит сидя на стуле, а голова на открытом ноутбуке. Стоит ли его будить? Давон решила выкинуть весь мусор, который был разбросан по всему кабинету. Это было похоже на неудавшиеся стихи у поэта. Разбирая мусор, Давон старалась не шуметь, но Чонгук очень чувственно спал, поэтому услышав шум в комнате, он открыл глаза. — Не трогай, я не просил. — Утренним басом говорит Чон. — Ч-чонгук? Прости, я тебя разбудила. — Проваливай давай, ты мешаешь работать. — Подтягивая руки и разминая шею ворчит Чонгук. Давон конечно понимала, что она помешала ему спать, но почему он такой злой? Сам же просил прибирать, готовить и всё в этом роде. Странный. Она бросила кучку бумаг на пол и ушла собираться на рынок. Всё утро Чонгук был сам не свой. Сначала Давон, потом документы для подписания контракта, ну и недотрах. Выходя из своего кабинета, он ощутил, что находится совсем один, в нос бил едкий запах вкусной еды и он не ошибся. На столе стояла тарелка с рисовым омлетом и бумажка: «Прости, что потревожила утром, я не специально. Больше не буду заходить. Это завтрак.» — Прямо как муж с женой… — Озвучил свою мысль Чонгук. Ему стало так тепло, ведь такой поступок напоминал ему о замужней жизни. Но на смену тёплым чувствам пришла раздражительность и голод. Он быстро управился с завтраком и решил отложить работу над бумагами и сделать работу на участке. К обеду Давон возвращалась домой. По дороге она встретила своего друга Чимина. Они познакомились, когда она только поселилась у бабушки с дедушкой. Давон была в восторге. Наконец-то появился её ровесник, а ещё, он не считал её странной и всегда поддерживал. Через года, она начала понимать, что они родственные души, как брат с сестрой. Они вместе читали, смотрели фильмы и сажали растения в бабушкиной теплице. Она любила проводить время в теплице ещё с детства. Когда родители ссорились, она всегда пряталась там, это было её убежище. Живя тут, она тоже частенько пряталась там, но не потому, что боится, а потому, что каждый раз возвращались старые воспоминания и она не хотела заставлять бабушку с дедушкой грустить. Никто, кроме Чимина не знал, где она. Он всегда приходил и видел, как она плачет. Ночь, когда мама ушла от них, была ужасной. Папа всегда отказывался это вспоминать, разговор о ней разрушил бы ту эмоциональную крепость, которую он возвёл вокруг себя. Однако Давон иногда хотелось это вспомнить. Несмотря на то, что она ненавидела родителей, она чувствовала в них сильную потребность. Чимин всегда приходил тогда, когда ей было плохо и Давон чувствовала в нём облегчение. Чимин проводил её до дома и ушёл, но при этом приобняв девушку. Это всё увидел Чонгук, так как в это время он занимался работой на участке. Не успела девушка зайти в дом, как Чонгук стал расспрашивать её о том, кто это такой. — Это мой друг, Чимин. Он помог донести мне сумки, а ещё помог продать пару овощей. Чонгук молчит, но что-то в груди пылает, ревность? Да нет, и быть такого не может. Кто она такая, чтобы ревновать. — Я хочу есть. Приготовь что-нибудь. — Даже не смотря на неё, выдаёт Чон. Давон слушается и бежит в дом. Чонгук решает понаблюдать за девушкой, поэтому бросает работу на участке и идёт на кухню. Усаживается на стул и смотрит на неё. Давон чувствует давление, поэтому готовит в напряженной обстановке, но долго терпеть не может, поэтому срывается: — Ч-чонгук, ты мог бы уйти? Мне неловко. — Жалобно просит она. — Нет, я хочу смотреть, что ты делаешь. — Для чего? — Хочу понять, как это. — Спокойно выдаёт он и эти слова отвлекают девушку ещё больше. Спустя 30 минут, ужин уже стоял на столе. Давон постаралась управиться побыстрее, напор Чонгуковых глаз очень смущал. — Готово, пробуй! —  Неплохо. — Сказал мужчина, хотя на вкус это было супер вкусно. — Я рада, что ты оценил. Ладно, пойду к себе в комнату. Девушка уже собралась уходить, чтобы не мешать трапезе Чонгука, но он схватил её за запястье и попросил остаться. — Одному… Еда не такая вкусная, когда ты ешь её один. — Опустив глаза в тарелку, пробубнил Чон. — Хорошо, давай пообедаем вместе. Ты прав. Они молча кушали. Конечно было немного неловко, ведь они просто молчали, хотя Чонгук попросил её остаться. Но даже если так, то ему всё равно было тепло. В сердце рождалось новое чувство, но что это? Пока ему неизвестно.