Твоё место - бордель

— Гукки, прости меня пожалуйста! Я не хотел тебя обидеть тем, что сказал тебе тогда — начал говорить Тэ. Напротив него сидит Гук и его лицо хорошо освещается светом свечей, которые Тэ зажёг до прихода своего омеги. — Но тем не менее, ты обидел меня — тихо сказал Гук, но Тэхён это услышал и ему стало грустно за свои слова. Чонгук ведь ничего плохого не сделал тогда. Он просто приревновал Тэхёна к бывшему, которого альфа устроил своим секретарём. Если бы с омегой был рядом бывший, то Тэ бы ещё сильнее ревновал! Гук ведь ничего не сделал, а Тэхён обозвал его шлюхой, причём незаслуженно обозвал. — Прости, я сказал не подумав… — Значит, ты обо мне такого мнения… Если ты это сказал, значит оно было у тебя в голове… — Гук грустно опустил голову. Он уже простил Тэ, но надо же его помучать? — Я о тебе самого хорошего мнения! Я люблю тебя и ты всегда будешь моим самым любимым Чонгуком на свете! — уверяет Тэхён, а Чонгук немного смеется и поднимает свою голову, устремляя свой взгляд в глаза Тэ. — Ты уволил его? — неожиданно задает этот вопрос Гук. Хорошо, что он это спросил, ведь ссора началась именно с ревности к бывшему. — Ты о Джихване? Он сам уволился! Ему предложили какую-то модельную работу и он ушёл! — заявил Тэхён улыбнувшись своей фирменной квадратной улыбкой. Альфа протянул свою руку и выставил мизинчик, как-бы в знак примирения. Чонгук недолго думая взял мизичик любимого своим и начал трясти их руки. — Мирись, мирись, мирись и больше не дерись, а если будешь драться, то я буду кусаться! — пропел такую детскую поговорку Чонгук и мягко поцеловал мизинчик своего мужа. — Но если я узнаю, что за тобой бегает КТО-ТО, то я и тебе волосы повырываю, и этому КТО-ТО, ты меня понял? — Понял-понял! Мне кроме тебя, никто не нужен, зайчик мой! — Тэхён опять улыбнулся и у него как камень с души упал. Помирившись с Чонгуком, ему стало намного легче, ведь теперь никто на него не обижается и волком не смотрит. — Хотелось бы верить ! — сказал Чонгук и оба парня засмеялись.

***

— Минни, ты очень красивый сегодня — пытался как-то начать разговор Юнги. Они с Чимином сидели напротив друг друга и смотрели в глаза. — Ну, для давалки сойду… — Минни, солнышко! Давай просто забудем те слова, что я говорил в тот день. Я прекрасно понимаю, что ты не такой. Я знаю, что ты был вынужден заниматься таким, ведь у тебя не было образования и денег на хорошую жизнь. Я даже не представляю как тебе было больно в борделе, но одно я могу сказать точно: если бы я мог, я бы забрал всю твою боль себе. Больнее собственной боли лишь боль любимого человека… И мне больно от слов, что я тебе наговорил. Знаешь, когда ты впервые пришёл ко мне и просил работы, я даже не подумал, что настолько сильно влюблюсь в того мальчика с пухлыми щёчками и губками. Но я влюбился и очень-очень сильно влюбился. Я пытался не показывать этого, строил из себя одиночку-недотрогу, идиот полный, я тебя обижал тогда лишь для того, чтобы никто не узнал моих чувств. Мне было стыдно показывать свои чувства, особенно к тебе, одной из моих… Потом я немного успокоился и начал говорить тебе слова своей любви. Потом, Тэхён сказал, что я по уши влюблён в тебя, что ты растопил моё сердце и прочие другие гадости. Мне стало так стыдно не понятно из-за чего, но в тот день я нагрубил тебе, это был первый день Чонгука, помнишь? — шуга рассказал Чимину всё. Чим даже не знал, что его муж стыдился его, но подозревал. Шуге стало намного легче, ведь носить в себе всё невозможно, нужно делится своими переживаниями с близкими людьми и Юнги очень рад, что у него есть такой Чимин, который готов выслушать, обнять и приласкать в тяжёлые для Юнги минуты. — Я помню, я тогда расплакался, а ты потом побежал за мной и извинился. Только до этого случая ты ни разу не говорил, что любишь меня, ты лишь говорил, что я хорош в сексе и нравлюсь тебе. А про любовь ты мне сказал после этого случая, хотя мы уже типа как мутили. — Чимин мягко улыбнулся, и Юнги улыбнулся в ответ. Всё таки, видеть улыбку любимого человека — одно из лучших чувств на планете. — Прости за мою грубость… Я всегда был каким-то не особо умным, часто обижал тебя. Даже не знаю, как ты согласился выйти замуж за меня — Юнги немного усмехнулся — Ну, как говорится, глаза видели, что брали. Так пусть теперь и по вылазят! — пошутил Мин и оба парня засмеялись. — Так ты меня прощаешь? Чимин ничего не ответил на вопрос Юнги, он лишь угукнул и утянул Юнги в поцелуй, который был нежным, долгим и тягучим, такие поцелуи очень любит Чимин. Юнги любил немного другие поцелуи, более грубые, но с Чимином он готов быть самым сладким мальчиком на планете. — Чимини, я очень не хочу на тебя давить, но я хочу второго ребенка. Очень хочу милого омежку похожего на тебя, но если ты не хочешь, то я не буду давить… — начинает Юнги, но Чимин его перебивает. — Я хочу! Я очень хочу! — выкрикнул Чимин, а Юнги нежно улыбнулся и ещё раз поцеловал своего мужа.

***

— Джинни… — Намджун! Соберись и не мямли! — сказал Джин и положил себе в рот кусочек курочки, что стояла на их столе. Намджун, конечно поразился такой наглости, но продолжил говорить уже не мямля. — Джин! Прости! Я приревновал тебя к тому парню, как дебильный прыщавый школьник! Я узнал, что у него есть муж и трое детей и мне стало так стыдно. Но, мне очень не приятно, ведь я ничего не могу поделать со своей ревностью. Ты такой красивый, что не ревновать тебя невозможно! Я очень люблю тебя и буду пытаться усмирить своего внутреннего ревнивца, чтобы тебе не было стыдно за меня… — Намджун очень нервничал, когда просил у Джина прощение. Но ему самому стало обидно, ведь Джин, кажется, его не слушал. Он просто сидел и уплетал курочку. — Ну-ну, я слушаю тебя — сказал Ким старший с набитым ртом. — Ну… Я хотел бы сказать… Да ты можешь не есть, когда я говорю важные вещи!!! — вспыхнул Нам, ему казалось, что всё внимание Джина сосредоточенно на еде, а не на нём. А это очень унижало! Как Джин может есть, когда Намджун говорит такие серьёзные вещи? — Ладно, давай не будем зря терять времени. Во-первых, я тебя простил, во-вторых, я не обижаюсь за то, что ты оттолкнул меня как собаку тогда и не помог подняться, в-третьих, я беременный! — Джин на секундочку остановился кушать и посмотрел своему мужу в глаза, в них читалось сожаление за тот случай. Но услышав самое последнее " в-третьих " у Намджуна глаза округлились, и челюсть отвисла в немом «о». — Ну всё-всё, челюсть подтяни — засмеялся Джин, встав из-за стола он обнял своего альфу, а тот уткнулся в любимую макушку своего омеги.