Голые ветви деревьев слегка колыхались. Серое небо нависло над промерзлой землёй. Молча и угрюмо стояли дома на большой поляне. Солнце только начинало свой путь, отбрасывая красно-желтые ледяные лучи. Казалось, что все спали. Но нет.
На ступеньках одного из домов сидел мужчина, который был плотно укутан в меховую накидку так, что из нее торчала только голова. Усталые голубые глаза сонно смотрели вперед. На длинных ресницах застыл иней, а отросшие волосы копной торчали во все стороны. Острое лицо напоминало подростка, но в уголках глаз уже залегли небольшие морщинки. Холод окрасил его щёки румянцем и уже начал пробираться покалываем под тяжелую меховую накидку.
Мужчина сонно втянул в себя воздух и, поднявшись, юркнул обратно в дом за тяжелую деревянную дверь. Пройдя внутрь, тот скинул меховую накидку на кресло и поднялся по лестнице на второй этаж. Там он свернул в маленькую комнатку, в которой стояло две кроватки. Стены были светло-коричневые из гладких приятных на ощупь досок. Большое окно было закрыто плотными зелеными шторами. Тихо ступая по ковру, мужчина приблизился к кроваткам и склонился над одной. Губы дрогнули в ласковой улыбке, когда глаза наткнулись на пухлые щечки младенца. На его большой голове был рыжий мягкий пушок, а носик украшали маленькие бледные веснушки. Кожа малыша была идеально белой, как снег, а на щеках горел легкий румянец.
Едва слышно скрипнула дверь. Ко второй кроватке подошел высокий альфа. Он был не молод. Яркие рыжие волосы, небрежно зачесанные назад, и угловатые черты лица заметно выделяли того на фоне вошедшего ранее вампира. Усталые зеленые глаза будто светились изнутри. Все тело мужчины покрывали старые шрамы. Это говорило о том, что альфа участвовал во многих битвах.
Мужчина не ступал на правую ногу, практически держа ее на весу. При ходьбе ему помогала трость. Эту травму он получил несколько лун назад и, поскольку кости никак не хотели срастаться правильно, ногу не единожды ломали. Наконец, началась регенерация, и был шанс, что больше ломать кость не придется. Альфа протянул руку и коснулся пальцами рыжего пушка младенца. Момент их появления на свет он будет помнить долго.
— Какие они крошечные… — на выдохе прошептал альфа. — Не думал, что смогу вновь ощутить подобное. — пальцами мужчина провел по пушистой щеке щенка, который лежал во второй кроватке. Он был рыжим, с небольшими каштановыми кисточками на ушах и полоской на переносице. Рука альфы заметно дрогнула.
Мужчина с розовыми волосами обернулся и прижался щекой к плечу оборотня. Лицо ощутило знакомый жар тела.
— Они похожи на тебя, Джо. — с тихим смешком отметил он. Губы дрогнули в слабой, но нежной улыбке, когда малыш распахнул поддернутые пеленой зелёные глаза. Что-то пробормотав, младенец вытянул пухлые ручки вперёд. У родителя с розовыми волосами кожа была совсем белой и холодной, а на животе осталась тонкая полоска шрама, напоминающая о рождении этих двоих.
О рождении их близнецов.
Ромул прогибается в спине, хрипло стонет и закатывает глаза так, что видны белки, а под верхними веками болят мышцы глаз. Всё его тело покрыто испариной. Вампир не уверен, что он переживёт эти роды. Живот будто изнутри пытаются разорвать пополам. Конечно, Ромул не утерпел и почитал книги о том, как рождаются оборотни. Фраза «прогрызают себе путь» плотно засела в его голове и всё никак не хотела выходить оттуда. Пальцы на ногах Ромула поджались, и он что-то начал бормотать. Слова получаются неразборчивыми, но омеге всё равно. Ему хочется сейчас говорить и неважно о чем. Ромул сжимает зубы и думает, что это один из самых адских дней его жизни. Но почему-то в глубине души он рад. Тот не может ненавидеть этих малышей, которые грызли его плоть, чтобы выбраться.
Вампир скулит и хнычет, чтобы врачеватель сделал уже что-нибудь, пусть и знает, что тот поможет только в конце, когда нужно будет зашивать всё, что натворят эти дети. Он усиленно дышит и цепляется ладонями за жесткую кровать, на которой лежит. Его тело выламывает, а глаза слепы от вспышек боли и слез. Ромул хрипит и шипит и ещё больше ненавидит то, что происходит с ним сейчас. Но его грудь разрывают тепло и нежность по отношению к сыновьям. Ромул почему-то уверен, что они обязательно будут омегами. В голове всё ещё навязчиво крутится мысль о том, что они с Джо так и не придумали имён для своих детей.
Его челюсти с увеличившимися клыками щелкают несколько раз, и он стискивает их до скрипа. Ромул хочет убрать противно прилипшую ко лбу челку, но пальцы словно одеревенели. Сведенные спазмом, они не разгибаются, не отпускают края койки. Ромул чувствует жар, исходящий от тел его детей и осознает, что те больше оборотни, чем вампиры. Их тела заставляют гореть его, плавиться изнутри. Вампиру кажется, что он задыхается, а малыши слишком долго выбираются и это заставляет его паниковать.
Грудь сдавливает тисками, а в уголках глаз выступают соленые жгучие слезы. Ромул пытается успокоить себя и дышать правильно, но сердце колотиться слишком сильно, а в ушах громко гудит и он не может ни на чем сосредоточиться. Схватки начались недавно, но у того уже нет никаких сил. Он вновь встает на лопатки и пятки, хрипя и сопя через нос. Холодный воздух остужает кожу. Вампиру кажется, что открыли окно. Он неожиданно четко слышит встревоженную вне дома стаю. Для волков Джо это тоже волнительный момент — дети вожака, сложившего пост совсем недавно, пусть и наполовину вампиры.
Врачеватель Кристалл, седовласый старичок преклонных лет, наблюдает за процессом со стороны, изредка обходя Ромула по кругу. Рядом с кроватью стоит тара с холодной водой. Кристалл смачивает жидкостью лоскут ткани и иногда кладёт на разгоряченный лоб вампира. Это единственное чем он может помочь на данном этапе. Еще не рожденные детишки оказались на удивление шустрыми, ими двигает инстинкт, заложенный природой. Кристалл не удивился бы, если из чрева Ромула появились щенки, а не младенцы. К этому располагали гены их отца.
В помещении врачеватель и вампир были одни. Кристалл выгнал всех, как только стало ясно, что роды начались. Прошло несколько часов, а ситуация не менялась. Схватки продолжались. Радовало то, что крови вампир потерял немного. Вынужденное уединение было сделано ради спокойствия Ромула. Вампиры никогда не рожали в присутствии альф, подсознательно воспринимая в такой период их за врагов, ведь малыши хладных рождались вовсе не идеальными младенцами, а маленькими синюшными уродцами. Таких не принял бы ни один альфа. Лишь спустя несколько дней сморщенные калачики из кожи, хрящей и несформированными органами становились красивыми идеальными малышами, которые так часто воспевались во всех легендах и сказаниях.
Ромул кричит от острой боли, прошибающей всё тело. Его глаза настолько широко раскрыты и выпучены, что кажется будто ещё чуть-чуть и они выпрыгнут из глазниц. Спустя мгновение наконец слышится долгожданный чавкающий звук разрываемой плоти. Из живота, оскалив зубки, показывается рыжий волчонок. Он тихо пищит и клацает по-вампирьи большими клычками. Мокрым кровяным комком он выползает из живота папы, пыхтя от натуги и пока слепо мотая головой. Его уши и нос ещё забиты слизью, но рот широко распахнут, говоря, что волчонок самостоятельно сделал первый вздох. Крепко обхватив его за пояс держится младенец. От того волчонку намного тяжелее. Но он выползает сам и вытаскивает менее самостоятельного и крепкого брата. Что удивительно, на них двоих одна пуповина. Младенец сырой, а на его носике рыжеют веснушки. На щеках разводы слизи и крови. Его рот раскрыт в немом крике, ведь глотка залита слизью.
Пуповиной были связаны близнецы. Их появление на свет все же произвело на старика впечатление. На своем веку он ни разу не видел, чтобы одновременно рождались и щенок, и младенец. Кристалл обмакивает в воде длинный лоскут черной ткани, отжимает, а после быстро обтирает новорожденных. Нужно было действовать как можно скорее. Когда носы, рты и глаза детей были очищены от слизи и крови, врачеватель разрывает наконец пуповину в нужном месте и возвращается к обессиленному Ромулу. Обычно вылизыванием занимались сами омеги, поэтому помощь врачевателя им не требовалась. Однако перед Кристаллом лежал не оборотень, а вампир, потому старик проделал более тяжелую работу.
Ромул выглядит резко осунувшимся. Опухшие глаза какое-то время бездумно блуждают по потолку и вампир тяжело дышит. Несмотря на бессмертие, омеги-вампиры не могли рожать всю жизнь. Природа ограничила количество раз, когда организм мог без вреда здоровью выносить малышей. У всех было по-разному, однако, ни у кого не превышало более десяти детей. Судя по тому, как тяжело дались роды Ромулу, его количество уже подходило к концу. Кристалл знал об этой особенности и подозревал, что омега ещё не скоро захочет использовать свои последние возможности родить детей, ведь у него их было уже шестеро, если считать только что рожденных.
Ромул открывает с трудом глаза. Мир вокруг него поддернут пеленой, а в горле клокочет жажда.
— Джо… Позови… Надо крови… — еле слышно сипит омега. Его глаза горят насыщенным красным от голода. Он пил перед родами кровь, но вся она ушла на энергию.
— Потерпи. — тяжело скрипит старик. Его голос пробивается в затуманенное сознание омеги. — Если не хочешь чтобы он увидел околевшие трупики, то жди. Надо согреть их крошечные тельца. — с этими словами Кристалл пододвигает детей к краю кровати и принимается усердно растирать руками, помогая быстрее наладить дыхание и согреться.
Он имел право ворчать на тему того, что это не его обязанность, но молчал. Перед ним лежали две новые жизни, которые следовало сохранить. Когда с растиранием было покончено, Кристалл берет подготовленное утепленное одеяло и укутывает малышей. Получилось что-то вроде гнездышка, из которого новорожденные не выползут. Щенок копошится и всё никак не может улечься, ища тепло родителя и молоко. Младенец упорно дышит рядом, но не плачет, когда получает неприятный тычок крошечной лапки в бок. Всё это время они как-то существовали в тесноте в животе папы, поэтому подобное было привычным.
После Кристалл направляется выполнить просьбу Ромула. Джо не заставил себя ждать. Ему запретили присутствовать на родах, опасаясь непредсказуемой реакции. Все это время он терпеливо выжидал того момента, когда ему позволят войти или же наоборот выгонят. Мысль о том, что вампир может не пустить, пугала, но в то же время альфа пообещал себе не давить на омегу, если его воля будет такой.
— Я здесь. — альфа быстрым шагом приближается к изголовью кровати и опускается на колени.
Кристалл в это время возвращается к своим обязанностям и начинает останавливать кровь. Весь его вид так и говорил, мол, делайте что хотите, меня тут нет. Сейчас, после того, как малыши могли самостоятельно дышать и их жизни ничего не угрожало, стоило позаботиться об их папе-омеге. Как бы Кристалл не презирал хладных, Ромул был тут не причем, тем более лишать малышей и Джо столь важного существа не хотелось.
Омега неожиданно цепко хватается за ворот альфы, притягивая к себе, заставляя наклониться, что Джо и делает. Удивительно, как он настолько нуждающийся в крови не вцепился в глотку старика или щенят. Но пальцы тут же разжимаются, и Ромул просто прислоняется лбом к шее альфы, глубоко и тяжело дыша. В глазах темнеет от сжигающей боли и Ромул хотел увидеть малышей. Кончик языка ласково касается шеи альфы, что-то вычерчивая, и спустя мгновение клыки вспарывают кожу оборотня. Омега обхватил Джо за шею руками, слегка подрагивая. Как только кровь попала в организм, началась регенерация. Рана на животе затягивалась на глазах. Омега сам отрывается от шеи Джо, блестя мутными голубыми глазами. От огромной дыры осталась полоса, будто Ромула вспороли ножом. Рану следовало только зашить. Омега откидывается на кровать, прикрывая глаза. Он весь разом осунулся. Было понятно, что роды сильно измотали вампира. Один из малышей, тот что родился щенком, поднял мордочку и слепо ткнул одеяло тоненько завыв, словно чувствуя состояние омеги.
Джо не сопротивлялся порыву омеги. Он понимал, что ему нужна энергия, а значит, кровь. Первым что увидел альфа, как вошел — это Ромул. Детей он разглядел в гнездышке из одеяла, лишь когда щенок подал голос. Кристалл не смог их полностью очистить от крови, потому шерстка щенка, а также кожа младенца, местами были красными. Альфа почувствовал, как забилось его сердце при виде малышей. Его детей.
Врачеватель тем временем приложил к животу Ромула холодный компресс и начал неспешно зашивать. Нити были сделаны из тонких кишок оленей и потому со временем должны будут рассосаться. По крайней мере, именно так происходило у оборотней. Кристалл не мог утверждать, что на животе омеги не останется шрама. Ромул терпеливо дождался, когда Кристалл зашьет рану, негромко поблагодарил и приподнялся чуть на руках, чтобы увидеть малышей. Щенок сразу же замолк, словно поняв, что Ромул смотрит на него.
Джо невольно улыбнулся данной сцене. Кристалл убрал лишние предметы с кровати и накинул на вампира одеяло. Омега явно замерзнет сейчас, когда тело начнёт остывать после родов. Покрытая испариной кожа станет легкой жертвой для прохладного воздуха. Жестом врачеватель указал на детей.
— С ними все в порядке. Можете обнимать и вылизывать. — пробурчал старик. — Я зайду к вечеру и проведаю. Господину Ромулу советую не злоупотреблять движением тела. Руками можно. — Кристалл кивнул Джо и удалился. Альфа проводил старика благодарным взглядом, после чего сипло выдохнул через нос и убрал мокрые от пота волосы с лица Ромула. Омега поддался за горячими подушечками пальцев, ловя мимолетную ласку.
— Положить их рядом? — тихо спросил Джо.
Его грудь опалила гордость за омегу, нежность по отношению к их малышам, глубокая благодарность и приятное чувство любви. В теле будто горит всё от переполняющей радости и энергии.Джо неожиданно чувствует себя молодым и немного смущенным. Его взгляд зацепился за горячий румянец на щеках омеги, и он понял, что Ромул ощущает то же самое.Губы Джо задрожали от улыбки.
— Да. Хочу увидеть их. — кивнул слабо омега и улыбнулся в ответ. В уголках глаз от этого появились маленькие морщинки.
Джо поднялся и, прихрамывая, подошел к новорожденным. Осторожно подняв детей вместе с одеялом, альфа перенес их к Ромулу и уложил с левого бока. Омега прикрыл глаза и тяжело вздохнул.Разум прояснился, и в голове появился сам по себе ответ на один важный вопрос.
— Ян и Яр. Я придумал, как их назвать.
Джо обнял Ромула со спины за пояс, утыкаясь носом в шею. Запах, ставший родным, успокаивал и в то же время действовал, как афродизиак. Альфе вдруг захотелось впиться клыками в шею омеги, услышать срывающиеся с губ стоны и наконец сделать своим.
— Твой запах ничуть не изменился. Такой же сладкий. — с легкой хрипотцой в голосе сказал Джо. Мимолетное желание постепенно уступило место разуму.
«Нельзя кусать».
Он знал, что омега не оценит этого порыва. Тем более, судя по отсутствующему взгляду, его заботило сейчас что-то другое. Джо оставалось только отложить все свои желания до лучших времён.
— Они волки. — негромко пробормотал Ромул. Его брови сошлись в районе переносицы небольшим треугольником кожи. Омега пристально и пытливо смотрел на своих детей, будто выискивал в них что-то.
Джо крепче обнял омегу за пояс. Кончик носа коснулся хряща уха вампира. Джо втянул в себя теплый запах молока и детства.
— Тебя это волнует? — голос альфы был на удивление спокойным. — То, что один щенок, а другой нет, ничего не значит. Он сможет менять форму.
— Я немного беспокоюсь. Только и всего. — пробормотал Ромул, касаясь животика младенца рукой. Тот обхватил его пальцы пухлыми ладошками и засопел, раздувая ноздри. Пухлые щечки малыша округлились, когда он открыл ротик. Носик, усыпанный веснушками, казался совсем маленьким на фоне лица.
Джо потерся щекой о шею вампира и отстранился. Он понимал, что волнение Ромула не беспочвенно, но и не видел в этом ничего плохого. Они оба знали, что рожденные не буду отродясь чистокровными. Ян и Яр — были близнецами. Яр появился на свет щенком, как подобает оборотню, и вел себя так же. Тело в волчьей форме развивалось значительно быстрее, чем в двуногой. В то же время Ян больше походил на вампира. Можно предположить, что в близнецах преобладает все же волчья кровь, поскольку при рождении они были лишены синюшной кожи и красных глаз. Конечно, у них уже были ровные молочные клычки, чего обычно у волчат не наблюдается. Щенки рождались беззубыми.
— Они очень красивые. Оба. — шепнул Джо.
Губы Ромула дрогнули, а в глазах сверкнул задорный огонёк. Ромул вскинул голову и лукаво улыбнулся.
— Конечно, они же пошли в меня. — омега самодовольно хмыкнул, а потом восхищенно замер.
Младенец неумело растянул губы в улыбке и негромко засмеялся. Джо наклонился и, пока тот улыбался, осторожно потрогал пальцем десны. Клыки малыша не вышли ещё, однако они чувствовались сквозь тонкую кожу.
— Ну хоть один тебя не покусает. — смекнул альфа.
Ян, так звали того, который родился младенцем и смотрел сейчас на родителей зелеными глазами, тут же ухватился ладошками за руку отца. Его пухлые пальчики крепко вцепились в грубоватую кожу кистей Джо.
— У-у-у-уньх. — пролепетал малыш и усиленно надул на губах пузырь из слюней, радостно пискнув, когда тот лопнул, а заодно и обслюнявив любезно протянутую руку альфы. Ромул, увидев это, издал тихий смешок. Ян откликнулся на это очередной неумелой улыбкой.
Оборотень что-то пробурчал и тыльной стороной руки вытер слюни с подбородка и губ Яна. Малыш недовольно фыркнул и уперся в широкую ладонь отца, отворачивая лицо.
Ромул улыбнулся мягче и коснулся кончиками пальцев рыжего пушка на голове сына. Тот издал восторженный писк и что-то произнес на своем младенческом языке. Вампир наклонился ниже и коснулся губами округлой пухлой щечки сына. Тот сразу же уцепился за волосы омеги, потянув на себя. Ромул болезненно, но не злобно фыркнул и ловко расцепил пухлые пальчики сына. Почему-то все его дети в юном возрасте норовили оставить своего папу без волос.
— Вам пора спать.–пробормотал омега и подхватил одного из сыновей на руки, прижимая к груди. Тот сразу же уткнулся лицом в сладко пахнущую молоком и знакомым теплом одежду родителя. Это вызвало у Ромула прилив нежности и любви к маленькому комочку жизни, который был у него на руках. Вампир до боли любил своих старших сыновей, но так же сильно любил и младших, пусть они и были не чистокровными.
Ромул кормил сыновей недавно и ни Яр, ни Ян ещё не проголодались. Сыто и довольно вздохнув, Ян сонно зевнул и сжал в ладошках мятую серую кофту. Его глаза медленно закрылись. Малыш довольно зажмурился, вжимаясь в теплое и мягкое тело омеги. Ромул светло улыбнулся и кинул взгляд на Джо.
— Яр уже спит? — омега качнул головой в сторону второй кроватки. Будто услышав свое имя, высунулась рыжая мордочка, пристально смотрящая на родителей голубыми глазами. Щенок раскрыл пасть и издал звук напоминающий свист. Его серьезные глаза не отрывались от родителей. В форме зверя малыш развивался быстрее брата, однако перекинуться ещё не мог.
Яр дернул острыми длинными ушами, которые казались темнее его шерсти и надменно фыркнул. Малыш понимал уже намного больше своего брата. Пока что он не мог говорить, как делают это его родители, не мог иметь такое же тело, как и у Яна, но по крайней мере он осознавал, кем является. Коготь недовольства и ревности дернул его сердце, когда Яр увидел, что и отец, и папа столпились над Яном. Ромул перехватил взгляд сына и ткнул локтем Джо в бок, чтобы тот занялся Яром.
Альфа сперва не понял намека омеги, но, поймав взгляд второго сына, подошел к щенку. Общаться с Яром Джо было намного проще, поскольку он не боялся ненароком поцарапать или ущипнуть его. Ян же, будучи младенцем, был внешне хрупок и потому альфа обращался с ним осторожно. У Ромула ситуация была обратной. Однако ни альфа, ни омега старались не обделять малышей своим вниманием.
Джо присел на корточки перед Яром и по-волчьи приглушенно зарычал. На последней ноте альфа сделал акцент и кратко присвистнул, тем самым подражая звукам, которые произнес ранее щенок. Яр распушился и бесстрашно ощерился на отца, игриво стукая лапкой по лицу мужчины. Альфа протянул руку и прихватил сына пальцами за загривок, ласково потеребив. Такими действиями он успокаивал и приструнял Яра. Пройдет совсем немного времени, и они смогут играть вместе. Но сейчас малыша не выпускали из кроватки, по которой Яр уже делал первые неуверенные шаги. Он неловко ставил дрожащие лапки, поднимал на них свое круглое тело, делал несколько коротких прыжков и падал на мягкие шкуры. Ромул сам отбирал чем обложить кроватки малышей.
У Яна почти всё было устелено заячьими шкурами. Мягкий короткий мех не колол нежную кожу младенца, но и не позволял ему замерзнуть. Яру Ромул выбрал сначала лисью шкуру, но малыш оказался слишком незаметным на её фоне. Потому недолго думая, омега заменил рыжий пестрый мех на грубоватый плотный медвежий. Яру было удобнее стоять на нём и теплее спать в маленьком гнездышке, которое омега соорудил в одной части кроватки.
Вампир к этому времени убаюкал Яна и положил его в кроватку. Он мягко улыбнулся и подошел к Джо и Яру. Щенок уже был уложен в то самое гнездышко и полусонно наблюдал за родителями, нежась от прикосновения пальцев, почесывающих его бок. Всё же Ромул был счастлив, что встретил Джо. Омега коснулся губами затылка присевшего альфы и уткнулся лицом в его волосы. У них обязательно всё будет хорошо.
***
Небо постепенно затягивалось тучами, которые сулили новую волну белого холода. Последние розовато-багровые лучи заходящего солнца скользнули в распахнутое окно, мазнули по полу и остановились на темной фигуре мужчины. Он уснул за столом, опустив голову на руки. После сна его спина будет болеть от нахождения в такой неудобной позе, но не сейчас. Вся поверхность стола была устлана бумагами, на конце стояло несколько кружек. Темные занавески колыхались ведомые ветром, и в комнате царил холод.
Шторм стал вожаком сравнительно недавно. Отец передал ему стаю немногим раньше срока, поскольку сам занялся другим делом. Тот не возражал, поскольку понимал отца и желал ему счастья. К тому же, пусть Джо и отошел от дел, помогать он не перестал и в случае, если возникали вопросы, альфа обращался именно к нему.
Когда у Ромула родились дети, приходящиеся Шторму братьями по крови, Джо заметно отстранился от мира и практически не выходил из дома. Его можно было понять. Никто из стаи еще не видел рожденных полукровок, кроме самих родителей и Кристалла. Даже Шторму и его паре Альтару, который являлся сыном Ромула, было запрещено входить в покои, где находились дети. Согласно традициям оборотней, такое было приемлемо. Омега мог не подпускать к щенкам стаю вплоть до того момента, пока малыши не смогут твердо стоять на лапах. Именно поэтому поведение старого вожака не вызвало негатива у оборотней. Они ждали момента, когда полукровные волчата сами выйдут. А встать они могут на лапки не скоро, ведь связь вампира и оборотня была крайне редким явлением.
Шторм относился к своим обязанностям ответственно и все же иногда допускал ошибки. Белый холод в этом сезоне распушился не на шутку и показал когти. Каждую ночь лагерь оборотней засыпало снегом, который с утра пораньше расчищали альфы. Из-за жутких холодов живность в лесу повымерла, и находить еду становилось все сложнее и сложнее. Шторм вместе с другими охотниками ходил в лес по несколько раз на дню, а вечерами занимался бумагами. Нужно было составлять план действий, а также подсчитывать запасы. Болотные оборотни, приходящиеся соседями Северной стаи, заметно озлобились. Часто происходили стычки в пределах границы из-за еды. Пока обходилось без жертв, но с ранами, оторванными ушами и хвостами. У Шторма прибавилось забот. Лекарства у врачевателя подходили к концу, и приходилось спускаться в поселения. Нет, людей оборотни не грабили и даже не занимались попустительством. У них были другие методы воздействия.
Все это Шторм должен был отразить на бумаге для наглядности и чтобы ничего не упустить. За столом он просидел целый день и половину ночи и даже не заметил как уснул. Свеча, стоявшая на краю, давно погасла, а перо, сдутое ветром, упало на пол. То, что в комнате была минусовая температура, совсем не волновало альфу. Поскольку вожак не выходил из дому сутки, верх он не носил. На нем в данный момент были надеты легкие домашние штаны, сделанные из шкуры оленя.
Альфа изматывал себя охотой днем, а ночью садился за бумажную работу. Шторма беспокоило, что в последнее время он практически не виделся со своим омегой, хотя жили они вместе. Несмотря на то, что вожак сильно уставал, ласки Альтара ему явно недоставало, потому Шторм старался быстрее закончить свои дела. Этой ночью как раз он хотел пойти спать вместе с Альтаром, но усталость взяла верх раньше.
Скрипнула тихо дверь и в комнату скользнула тонкая угловая фигура. Альтар, закутавшись в длинную рубаху, медленно подошёл к столу альфы. Голубые глаза устало скользнули по гладкой коричневой поверхности и омега облегченно выдохнул. Буйство белых оттенков за стенами дома уже раздражало. А от невнимания альфы, омега от скуки начал слоняться по поселению, однако долго это никогда не продолжалось. Яркие цвета раздражали непривыкшие видеть глаза. Альтар знал, что это нормально. Ему ничего не оставалось, как верить Кристаллу и следовать его советам, накладывая травяные повязки вечером и не напрягая глаза в течение времени бодрствования.
Альтар тихо приблизился к прижавшемуся лбом к поверхности стола альфе. Небольшая ладонь легла на растрепанные волосы мужчины, приглаживая. Омега наклонился к оборотню. Губы ненавязчиво коснулись кромки уха.
— Шторм, вставай. Идём в кровать.–голос омеги со сна был сиплым. Альтар недовольно мялся на холодном полу, поджимая пальцы ног.
Вожак пошевелился и с непонятным бормотанием поднял голову. В свете тлеющих свечей его взъерошенные волосы казались черными. На днях альфа воспользовался ножом и заметно укоротил длину локонов, почти полностью убрав мешающую челку. С новым образом он стал выглядеть немногим старше.
— Альтар? — хрипло пробасил оборотень.– Ты почему не спишь? Уже поздно.
Омега смерил альфу укоряющим взглядом. Закатив глаза и фыркнув, Альтар подтянулся на руках и удобно разместился на столешнице, а заодно и документах, которые так упорно заполнял его муж. Вампира, впрочем, они не интересовали и не привлекали. Он предпочитал делать всё, что хотел, и в этот список входило размещение на любых плоских поверхностях, даже если на них лежало что-то очень важное.
— Я проснулся. — поставил альфу перед фактом Альтар. Его брови сошлись над переносицей, образуя складочку кожи.
Омега недовольно поджал губы. Сердце в его груди стучало слишком быстро для хладного и вовсе не от злости. Живот скрутило от жара, полоснувшего по внутренним органам, когда его взгляд столкнулся с сиреневыми с синими разводами на радужке глазами.
Альтар с шумом втянул в себя воздух и ещё сильнее насупился. Шторм его разбаловал и в омеге проснулся капризный ребёнок, который требовал к себе много внимания.
— Тебя не было в постели. Ночью. — Альтар будто предъявлял обвинения альфе и упрекал его. Омеге не нравилось, что его муж сидит ночами за работой. И ему действительно не хватало внимания Шторма. Последние дни тот только и делал, что работал. Но было кое-что, в чем вампир не мог признаться даже себе. Он беспокоился за Шторма. Тот слишком мало спал и слишком усталым и изнеможенным выглядел.
Альфа удивленно приподнял брови в немом вопросе. Действия омеги его не удивляли, поскольку он этому привык, а вот к недовольному взгляду пока нет. Когда Шторм заключал с Альтаром брачный союз, омега был слеп. Альфа не знал, что незрячим Альтар будет не всегда, и все решит первая же течка, проведенная в объятиях оборотня.
— Извини, заработался и, видимо, задремал.
Омега насупился сильнее и наклонился к супругу, прижимаясь лбом к виску Шторма. Голубые глаза впились в сиреневые.
— Я не хочу, чтобы ты так мало спал. Найди каких-нибудь помощников. Ты же понимаешь, что если тебе так сложно справляться со всеми этими бумажками, то лишняя пара рук тебе явно не помешает. — Альтар говорил медленно и четко, пытаясь убедить альфу в своих словах. Омега уже знал как выпросить у Шторма какую-нибудь безделушку или как успокоить его. Убеждать мужа в правоте своих слов он только учился.
Альтар коснулся мягкими влажными губами скулы вожака. Его пальцы скользнули по темным волосам на затылке, поглаживая. Омега чуть наклонил голову вбок, открывая беззащитную шею, и заглянул в сиреневые глаза.
Шторм хмыкнул и, привстав, коснулся губами метки на шее вампира.
— Знаю, но это временные трудности. Нужно просто переждать. — губы сменились клыками, и вампир почувствовал легкую боль. — Пока мелкие не подрастут, отец от них не отойдет. Я справлюсь сам, не переживай.
Альтар фыркнул и коснулся ногами ног альфы. Из-под подола рубахи торчало что-то серое и длинное, кончающееся в районе колен. Ноги же были голыми. Омега коснулся холодными пальцами щиколоток альфы. Руки тем временем обхватили Шторма за шею, притягивая ближе. Голубоглазый довольно выдохнул, чувствуя приятный жар тела оборотня. По спине пробежали мурашки, поднявшиеся от поясницы по позвоночнику и свернувшие между лопаток. Живот поджался от холода. Альтар почувствовал как натянулись мышцы тела.
— Но будь у тебя помощник, мы бы чаще виделись.–мурлыкнул вампир, прикрывая глаза. Сквозь полусомкнутые веки проникал яркий свет свечей.
Шторм сипло выдохнул через нос и рывком усадил омегу к себе на колени. Несколько исписанных бумаг упало на пол, но альфа этого не заметил.
— Я и сам этого хочу, но ты ведь знаешь, что про стаю я не могу забыть. Скоро все успокоится. — горячие ладони мужчины прошлись по позвоночнику Альтара. Даже через ткань рубахи чувствовалось тепло. — Замерз? — Шторм обнял вампира за пояс, не давая ни единого шанса сойти.
Тот покорно прогнулся в пояснице. Он прижался кончиком носа к щеке альфы и потерся. Губы дрогнули в мягкой ласковой улыбке. По спине вновь пробежал табун мурашек. Альтару отчаянно хотелось, чтобы горячие ладони коснулись каждого миллиметра тела, согревая.
— Да. Мне холодно без тебя. — вампир прижал пятки к горячим икрам ног Шторма, грея. — А ещё очень грустно. — уголки губ дрогнули опускаясь.
Их отношения постепенно, но развивались. Со свадьбы прошло немного времени, но Альтар всё спокойнее и открытие вел себя рядом с альфой. Так же он начал осторожно, робко контактировать со стаей, пытаясь влиться в коллектив. Волки приняли вампира на удивление радушно. То, что его считают своим, льстило омеге и успокаивало.
Он тосковал по братьям и дому, но явно чувствовал себя лучше от того, что тут находился Ромул, а так же от того, что не был больше слеп. Вернувшееся вместе со связью с альфой зрение придало больше уверенности омеге.
Когда-то в глубоком детстве омега подвергся проклятию. Альтар плохо помнил причину, но условием избавления от слепоты была связь с альфой. Когда вампир подрос, он вышел за Шторма. У них не было той сказочной любви, о которой юноша слышал в каких-то дешевых романах, случайно найденных в библиотеке. Но сейчас они пришли к согласию, пониманию и испытывали друг к другу нежные чувства.
Шторм испытывал аналогичные чувства. Теперь делить жилье с кем-либо не казалось альфе неправильным предрассудком, даже наоборот.
— Пойдем, я почти закончил, остальное оставлю на завтра. — мужчина уткнулся лбом в грудь Альтара и полной грудью вдохнул его запах.– Тебе хочется увидеть братьев?
Тот замер на мгновение, но после качнул головой уже спокойно.
— Да. Я очень скучаю по ним, но это не значит, что мне тут плохо. Тут есть ты и папа. Это делает меня счастливым. — Альтар обхватил Шторма за шею, цепляясь пальцами за широкие плечи. — Отнеси меня. Не хочу идти по холодному полу. — пробормотал вампир и просящее коснулся губами скулы альфы.
— А Яна и Яра?
Альтар прикусил губу и сосредоточенно кивнул головой.
— Да. Но я не думаю, что папа и Джо хотят их показывать кому-либо сейчас. Вся стая в нетерпении ждёт, не только ты и я.
Шторм тихо рассмеялся и, уткнувшись носом в грудь вампира, несильно прикусил ключицу. То, что омега находился в такой близости, тешило эго мужчины, а ненавязчивый запах пробуждал инстинкты. Шторм слишком долго был в завязке и теперь сдерживался из последних сил. Из груди вырвалось клокочущее рычание, Альтар его слышал не раз, и догадаться к чему оно, не составляло труда.
— Таковы наши обычаи. Отец ничего не нарушает и имеет полное право никого не подпускать к «своим» детям. Даже родных сыновей. Видимо до Ромула это уже донесли. — вожак потерся разгоряченной щекой о ткань рубахи омеги. — Не переживай. Раз Кристалл не ночует в доме, значит все в порядке и это просто воля новоиспеченных родителей.
— Шторм. — Альтар поджал губы и уставился подозрительно зажегшимися глазами. — Я хочу собаку. Настоящую лающую собачку. — омега заглянул в сиреневые глаза альфы и поцеловал его в скулу.
Мужчина удивленно вскинул брови и покачал головой.
— На этом пока закончим. Нам всё же лучше поспать. — Шторм подхватил Альтара на руки и направился в спальню.
***
По комнате витал приторный запах смазки вперемешку с потом. Он создавал неповторимый контраст, который туманил разум и взбудораживал инстинкты. В комнате находились двое: альфа и омега. Последний устало перекатился на бок с коренастого тела своей пары и уткнулся тому в грудь.
— Фуф… И чего на тебя нашло? Как с кола сорвался. — сипло прошептал омега.
Короткие ярко-рыжие волосы паренька были взъерошенными и мокрыми. Грудная клетка вздымалась неравномерно и рвано, будто после долгого бега. Альфа был черноволосым и синеглазым. Он спокойно и внимательно наблюдал за омегой рядом с ним. Его ладонь коснулась рыжих волос, взъерошив их.
— Ты не замёрз? — пробормотал мужчина, прикрывая глаза и ласково улыбаясь.
Омега потерся щекой о холодную влажную кожу мужчины и приподнялся на руках.
— После такой зарядки? Ничуть. — усмехнулся юноша поднимая глаза, которые были разного цвета. Правый — насыщенно зеленый так и светился в полумраке комнаты, левый был пустой с голубоватым оттенком. Этим глазом он ничего не видел уже очень давно. — Ты не голоден, Рюк?
Тот в ответ облизнулся. Он недавно ел и в целом голода не испытывал. Тем более кровь своей половинки он пил крайне редко, чтобы не причинять Тайни лишний раз вреда.
— Я не голоден. — пробормотал альфа, зарываясь носом во влажные рыжие волосы и оставляя невесомый поцелуй на макушке.
Их отношения складывались как нельзя лучше. Альфа и омега оба были неконфликтны, Рюк максимально старался дать своему рыжему зверьку всё, в чём тот нуждался. Мужчина задаривал омегу диковинными украшениями и одеждой. К ним уже несколько раз приезжали другие вампиры со своими омегами-супругами. Те частенько думали, что увидят на месте супруга Рюка неотесанного грубоватого полуголого омегу. Но Рюк приложил достаточно усилий, чтобы Тайни чувствовал себя прекрасно в обществе колючих вампиров. Рюк сам занимался с оборотнем, помогал разобраться в правилах этикета у хладных, в манере поведения. В другое же время, когда в их доме были только они и слуги, альфа с легкой руки позволил Тайни выпускать внутреннего волка. Рюк не пытался уничтожить дикую половину своего омеги, а наоборот всячески поощрял её наличие.
— Скоро уже завтрак. — альфа усмехнулся. На мгновение среди губ блеснули два белых клыка.
Рюк не питался только кровью. Чтобы Тайни чувствовал себя комфортно, альфа ввёл в свой рацион мясные блюда, которые подходили бы и его паре. Таким образом, они могли есть за столом вдвоём что-то похожее. Разве что пил альфа или вино, или кровь.
Оборотень хотел ответить, но зевота его опередила. В уголках глаз собрались крупицы слез.
— Во-о-от и здорово. Я хочу мясо. — протянул омега, вытирая глаза тыльной стороной руки. — Ты свободен сегодня вечером? Давай прогуляемся? — Тайни потянулся, вновь зевнул и принял полусидящее положение.
Кожа оборотня в отличие от его партнера имела золотистый оттенок. Тайни успел поймать от лета лучшее и теперь спокойно пережидал холодные времена. С Рюком они поженились не так давно. Это был успешный и на редкость удачный династический брак между сыном главы вампиров и принцем оборотнем. Тайни нашел себе не просто мужа. Рюк оказался его истинной парой.
Вампир прижал к себе омегу покрепче, утыкаясь лицом в его волосы.
— Думаю, я смогу сделать тебе прекрасный подарок, Тайни. Но сначала, я всё же хочу перед завтраком кое-что сделать для тебя.
Омега перевел заинтересованный взгляд на альфу.
— Это что-то приятное?
— Да. — альфа поднялся с кровати. Тайни и Рюк быстро оделись и поднялись в одну из башен замка. Там была маленькая комнатка с черными стенами и глубоким синим полом. Одно единственное окно было задернуто тонкой голубой полупрозрачной тканью. Посередине стояло большое белое фортепиано.
Это была обитель Рюка. Мужчина частенько играл тут ночами, пока его половинка отсыпалась после бурного секса. Музыка освобождала его голову от лишних мыслей. Кроме фортепиано в комнате стоял у одной из стен небольшой стул. Он предназначался раньше для Ромула, а теперь для Тайни. Рюк не был против, чтобы его омега иногда слушал игру мужа, однако редко сам водил его сюда с намерением что-то показать. Но сейчас был иной случай.
Вампир кивнул головой на стул, а сам сел за фортепиано. Когда Тайни удобно устроился, пальцы альфы ласково коснулись белых зубов инструмента. Музыка беспокойно вспыхнула на подушечках пальцев и сладкой патокой разлилась в воздухе. Но сегодня всё было иначе. Глухой и сиплый голос альфы лег на гладкие звучные вибрации, вплетаясь в них.
— Непонятная штука — судьба, — гулко мурлыкнул Рюк.
Его грудная клетка задрожала, втягивая воздух и выпуская его. Губы прогнулись в мягкой улыбке.
— Понял это я только сейчас, — синие глаза оторвались от белых клавиш, поднимаясь на лицо омеги.
Тело Рюка отклонилось, прогнулось в пояснице, когда он быстро втянул в себя воздух. Мелодия нежно щекотала кожу, отдавая покалыванием в мышцах.
— А ещё, что живу для тебя каждый миг я и каждый час.
Альфа опустил глаза вновь на клавиши. Его ноги слегка дернулись, нажимая на педальки.
— Каждый взгляд твой бросает в дрожь, — Рюк бросил ещё один полный нежности взгляд на омегу.
Пальцы альфы ловко скользили по оскалу фортепиано, извлекая каждый звук. Мужчина касался своего инструмента, как будто тот был хрустальным.
— И слова твои разум тревожат. Правдой станет любая ложь, — голос голубоглазого стал тише и глубже. — Коли скажешь, что быть так может. — Рюк будто весь с головой начал погружаться в музыку.
Его тело осветило солнце, когда легкий ветер проник в приоткрытое окно и всколыхнул штору. Вампир прикрыл глаза, нежно улыбаясь своим мыслям.
— Я пою и сердцу легко, — музыка начала стихать, тонко дрожа в воздухе. — И в потоке беспечных дней, — Рюк приоткрыл глаза и впился ими в Тайни. — С головою нырну глубоко. — выдохнул альфа. Музыка оборвалась, и вампир спокойным голосом: — Я с тобой в эту ночь страстей.
Тайни с упоением вслушивался в каждое пропетое слово Рюка. Он еще никогда не слышал, чтобы его пара пела. Это было что-то новое, необычное, притягательное. Оборотень узнавал о своем муже то, что раньше скрывалось или просто не показывалось. И это чудесно. Впервые кто-то посвятил омеге песню, и он пребывал в легком смятении, поскольку не знал, как следует отреагировать.
— Ты сам это сочинил? — пораженно выдохнул Тайни, хотя заранее знал ответ. — Это… очень красиво. Мне еще никогда не пели. Спасибо, Рюк. — омега поднялся со стула и ласково обнял мужчину за шею. Его губы прижались к виску альфы, и Тайни почувствовал, как Рюк обнял его в ответ. Он наконец был уверен, что любим и благодарил судьбу за то, что она позволила ему быть рядом с его половинкой.
