Два в одном.

      Обед подкрался не через двадцать минут, как прогнозировала Дженни, а аж через целый час, бухнув по дороге с ленивцами. К этому времени Миллер изгрызла все свои ногти, а заодно Поликины (для чего ей пришлось без предупреждения ввалится в комнату девушки и вгрызться в её маникюр), накладные ногти Трины, которые хозяйка чего-то всё никак не наложит, ну и пройтись по пальчикам Барби, одолженной у Нила, который, в свою очередь, одолжил её у Салли, которая взамен попросила верзилу дать ей пистолетик Роула, чтобы просто «ну я же всего лишь один пиф и половину пафа, ну позязя!». Как Нилу удалось добыть оружие Хайнса — тайна в исполнении самого хозяина пистолета, покрытая многометровым слоем туалетной бумаги. Именно в таком виде Роула обнаружил Оливер, который, НУ ЯСЕН ХЕР, начал безумно ржать. Потом он прикинул, что угарать безумно не очень, и начал ухахатываться с какими-то многозначительными хихиканьями и философскими хохоканьями.       Кхм…       В общем, Дженни жутко волновалась, когда поняла, что Ава в самом деле съебалась да ещё и пропала хер знает куда. Она искала её везде, даже в нижнем белье Роллин, ковыряя в нём половником, но потом оказалось, что это комната Киллера. Жутко пересравшись, Дженни отмазалась, сказав, что мечтает стать кулинаром и приготовить особенное блюдо, для которого, собственно, нужны особые ингредиенты. После этих слов она гордо вскинула половник на плечо, заехав им себе по носу и, охая, доплелась до своей комнаты, где и начала ногтегрызный марафон. — Да где же ты можешь быть… — бормотала девушка, водя пальцем по таблице Пифагора и наивно веря, что это карта США. — Так, стоп! — Пифагор вместе со своими штанами полетел в сторону. — Чтобы найти Аву, нужно думать, как Ава… Думать, как Ава… Да блин, я не настолько ебанутая… Вернее, ёбнутая… О, вроде получилось!       Обрадованная своим продвижением в сфере объэмберования, Дженни забыла, что она делала, поэтому спустилась на кухню за коробочкой апельсинового сока.       За столом на кухне сидел Утопленник, который читал детскую азбуку, держа её вверх ногами. При виде существа с книжкой Дженни удивилась, а потом осознала, что не она одна читать умеет, и очень расстроилась, что это не так. Попутно Миллер вспомнила, что она делала в комнате, поэтому решила чуть позже пострадать под грустную музыку и с лезвием в руке. — Пошёл на хуй! — бодро выкрикнула Дженни, ударив руками по столу и нависая над Беном. Тот поднял на неё глаза. — Проводишь? — поинтересовался он, заложив палец между страницами и закрыв книгу. — Куда? — сперва не вдуплила Дженни. — А-а, — до неё дошло. — Прости, я хотела сказать «Привет», это всё дурацкий Т9. — А тебя не смущает тот факт, что мы вживую разговариваем?       Дженни нахмурилась, закусив губу. — Точно, Т9 же на письме… — задумчиво пробормотала она. — Тогда Т10? — Т-34 не хочешь? — предложил Утопленник. — Нет, спасибо, откажусь, — Миллер плюхнулась на стул напротив собеседника. Сейчас их разделял стол. — Ты Аву, случайно, не видел? — тут же перешла к сути дела Дженни. Недолинк, только открывший книгу и с умным видом уткнувшийся в перевёрнутые буквы, вновь поднял на неё взгляд. — Случайно — нет, — скучающим тоном ответил он, возобновляя чтение. — А неслучайно? — Дженни нагнулась к столу, дабы лучше расслышать, чего он там бормочет, вернее, собрался бормотнуть. Не стол. Маньяк. — А неслучайно очень даже может быть… — на этот раз не отрывая глаз своих гульских от страницы, произнёс Бен. — И где ты её видел неслучайно? — допытывалась Дженни, крепко сжимая край стола. — Неслучайно — нигде, — голос Утопленника был сплошь окутан загадкой. Миллер недоуменно уставилась на его ухо. Да блин, этот эльф или кто он там сам ведь только что сказал, что не видел Аву случайно, зато неслучайно — вполне, а теперь он утверждает, что Эмбер неслучайно ему нигде на глаза не попадалась! Напрашивается вопрос: в чём разница между разносекундными «неслучайно» Утопленника и распространяется ли ебанутость блондинок на парней с таким же цветом волос? — Значит, ты её не видел? — медленно подытожила Дженни, переведя взгляд за лицо недогуля. — Нет, — просто ответил тот и перевернул страницу в обратном порядке. Однако через пару секунд он резко вскинул голову и упёрся очами своими многоупоминаемыми в затылок Миллер, которая за эти пару секунд хер знает каким образом и этот же хер знает где успела раздобыть себе апельсинового сока. В баклажке. Девятнадцатилитровой. — Стой, я всё-таки её видел, — сказал он, отчего Дженни, увлечённо откручивавшая крышку зубами, резко повернула голову и чуть не оставила свою челюсть на этой самой крышке. Девушка такими огромными глазами уставилась на Утопленника, что тот перекрестил её вилкой, одиноко лежавшей на столе, после чего запулил посудину ей в лоб. — Не пытайся сплагиатить Джеффа — у тебя ничего не выйдет, а мне потом всю жи…гхм…до второй смерти кошмары снится будут, — попросил он. — Где ты её видел? — словно зомбированная, спросила Дженни, разделяя каждое слово и проигнорировав как реплику Бена, так и вилку, прилетевшую ей в лоб.       Утопленник ответил не сразу. Он заложил страницу, закрыл книгу, встал, потянулся, зевнул, почесался, сходил поссать, вернулся, снова зевнул и почесался, посмотрел на Миллер и наконец соизволил произнести: — В столовой. — Когда?! — Дженни аж встрепенулась. — Сегодня. — Да это, блин, и так понятно! А в какое время? — С утра. За завтраком. Искренне надеюсь, что она утопилась в унитазе. — Ава — еб…пфхм…умная девочка с позитивными взглядами на жизнь, без суицидальных намерений. — Да? Тогда желаю, чтобы она утонула в унитазе. Нечаянно. Это ведь не суицид.       На этой унитазной ноте Утопленнику надоела как собеседница, так и разговор, а тем более предмет сего разговора. Пожелав Эмбер ещё парочку «чисто случайных» смертей (начиная с неуклюжего падения горлом на стоявший вертикально нож и заканчивая нечаянным раздроблением её «тупорылой черепушки с протухшими остатками мозга» кирпичом, который якобо случайно выпадет из его, Бена, рук), парень, что-то насвистывая, удалился, оставив Дженни тет-а-тет с её апельсиновосоковой баклажкой.

***

      К долгожданному обеду проголодавшиеся подтягивались на редкость медленно. Нина не пришла в столовую под предлогом «Я ХУЕЮ…гхм, вернее, Я ХУДЕЮ», а сама в комнате ела чипсы, запивая их компотом, который ей вручил Каге, уверяя, что напиток сей есть «высший сорт дорого вина», и что «позволить его себе не каждый может». При этом демон благоразумно умолчал о том, с какого такого хуя в его «вине» плавают кусочки мочённых ягод и яблок. Плюс КагеКао добавил в компотик немного йода и перца, дабы вызвать «изысканный и экзотический вкус». Всучив это пойло Убийце, алкоголик смылся в чей-то винный погреб, а Нина, как я уже писала, осталась сидеть на своей персональной диете.       Другие маньяки решили не хуеть и не худеть, поэтому поэтапно подтягивались на кухню. Лью забыл дорогу и почему-то пошёл на третий этаж, хотя столовая, по идее, находилась на первом. Безглазый ёбнулся на лестнице, а по нему, как по ковровой дорожке, пробежалась Салли с пистолетом Роула в одной руке и рулоном туалетной бумаги в другой. За малышкой гнался сам Хайнс, который сзади налетел на только вставшего Джека, из-за чего тот снова грохнулся и кубарем скатился с лестницы да ещё и полметра так прокубарился прямо к ногам Нила. Трина, заставшая эту сцену, радостно сообщила верзиле, что все парни — к его ногам. Испугавшийся такого гейского разворота событий Безглазый вскочил и погнался за ней, в самых красочных описаниях вопя, как он будет вырывать ей язык и заталкивать ей же в глаз. Услышавшая его вопли Энн вызвалась помочь и стала носиться за каннибалом, размахивая бензопилой. Кровавый тщетно пытался зарисовать эту душещипательную, на его взгляд, картину, но нихера у него не получалось, так как натурщики не желали прекращать свою гонку. Тогда Отис рявкнул, чтобы они застыли, и неожидавшая этого рявканья троица замерла, словно на паузу поставленная. Довольный Хелен сделал наброски, ведикодушно махнул рукой, и беготня возобновилась, как и мучения Художника, к которому подскочила Роуз с просьбой нарисовать её. Тогда парень просто сказал, что сейчас же воткнёт Роллин карандаш в анал, если она не отъебётся от него, на что старшая пизда многозначительно поведала, будто в её анале было кое-что похуже карандашей и предложила Отису отгадать, что именно. Младшая же яйцеклетка, пока её сестра поражала Хелена своими орально-сексуальными приключениями, пыталась приготовить суп, но то ли из-за отсутствия кулинарных способностей, то ли из-за природного рукожопства, однако что-то нихера у неё не получалось. И вместо того, чтобы хотя бы узнать, как он готовится, она суетливо бегала по кухне и голосила: «У МЕНЯ КИПЯТОК ПОДГОРЕЛ». Смеющегося после её ора потянуло пофилософствовать, и он стал размышлять, может ли подгореть кипяток. Минут через пять к нему присоединился Джерри, который был уверен, что кипяток легкоподгораем, особенно если в нём жарить трусы и как бы невзначай поинтересовался, какое исподнее сейчас на Джеке. Тот опешил и сдуру ляпнул, что никакое. Серые глаза Джерри удивлённо округлились, и он доверительно поведал Ржущему, что на нём тоже. Услышавший их разговор хмурый Мишá странно покосился на них и отодвинулся подальше.       Тем временем Утопленник с наисерьёзнейшим выражением лица уговаривал Оливера помочь Фиале приготовить суп. Еблет его был настолько серьёзен, что к уговорам присоединилась Джейн, которой хотелось есть. Бен еле сдерживал ржач, смотря на отчаянные попытки Убийцы, а Оливер же ухахатывался вовсю. В конце концов девушка психанула и, вытащив нож, стала грозиться, что порежет рыжего сейчас на корм Безглазому, если он не пойдёт к плите. Её наивные иллюзии о кулинарных способностях Оливера разрушил Эльдар одним лишь «Эй, костраторша, он, блять, соль от перца отличить не может, а ты его кашу готовить заставляешь!» Тогда Джейн медленно и с ну очень нехорошим видом повернулась к Утопленнику, но тот успел благоразумно съебаться. Оливер, который, к счастью, всё же умел отличать соль от перца, тоже ретировался, и в итоге готовить вызвалась Кло, которая в большой суповой кастрюле намешала кукурузные хлопья с молоком и сказала, что это борщ, а если вдруг кто-нибудь вякнет, что что-то не так, то она выпотрошит недовольствующего прямо в его же тарелку. Полика осторожно заметила, что вид кишок на столе испортит всем аппетит, однако Дженни, уловившая слово «потрошение», возразила ей и сказала, что кишки на столе будут смотреться весьма эксцентрично и живописно. Один Нил молча сидел за столом и в одну харю уминал палку финской колбасы. Наконец все попиздились, поругались, помирились, отбили друг другу зады и яйца, поугрожали всевозможными оружиями, пофехтовали батонами белого хлеба, расселись, и обед в кои-то веки соизволил начаться, хотя по блюдам это был скорее не обед, а «дцатый» завтрак.       Дженни помешивала фломастером в тарелке с хлопьями. Этот фломастер ей вместо ложки дала Салли, и теперь Олдер с самым довольным видом ела из двух ложек, забрызгивая молоком соседей справа и слева, причём брызги от её интенсивного поедания долетели даже до другого края стола, где Полика мечтательно макала дольку апельсина в соль. На протяжении всего обеда, неуспевшегося толком начаться, Миллер косилась то на дверь из кухни, то на Джерри, то на Безглазого. Потом она зачем-то начала коситься на Смеющегося, который, заметив это, стал неразборчиво бормотать, что всего лишь не понял значение слова «исподнее», отчего Мишá вновь от него отодвинулся, красочно проматерив этот «выблядаческий день» и этих «трусонастых заглотоуёбищ». — Кстати, а где Эмбер? — неожиданно спросил Роул, и Дженни поняла, что этот вопрос адресован именно ей. — Да, кстати, а где она? — Безглазый придал своему голосу самую многозначительную многозначительность из всех многозначительных многозначительностей, но Миллер чисто по-блондински сдела вид, что нихера не поняла. — Понятия не имею, — она пожала плечами. — А если бы имела? — заинтересовался Лью. — Предохранилась бы, — буркнула Дженни. — Искренне надеюсь, что она попала под трамвай, — фыркнула Роуз. — Я надеюсь с тобой за компанию! — оживился Бен, плюхаясь на стул с краю стола. Всё это время он сидел в гостиной и ждал разъярённую Джейн, которая за ним так и не пришла. — Где ты в лесу трамвай найдёшь? — одновременно с ним скучающе поинтересовался Хелен. — Эмбер может принципиально найти трамвай и также принципиально под него попасть, — подала голос Трина. — Надеюсь, что её принципиальность сыграла с ней злую шутку, — медовым голоском пропела Фиала. — Надежда умирает последней, но в твоём случае она сдохла ещё задолго то твоего ничтожного вылазиния из материнской пизды, ведь у моей принципиальности напрочь отсутствует чувство юмора, она не умеет играть и тем более она в запое.       Дженни резко вскинула голову, и её шея опасливо хрустнула. В дверном проёме, подпирая косяк и скрестив руки на груди, собственной (или чужой) персоной стояла Ава. На её плечи была накинута курточка, что свидетельствовало о нахождении эмберской жопы приключений на улице. Лицо девушки было каменным, однако изумрудные глаза хитро поблёскивали. — Что, не ждали, сволочи? — губы Авы растянулись в ироничной улыбочке. — Небось уже продумывали, где будете отмечать мои похороны и что будете пить? — Мне скотч, пожалуйста, — жёстко тупанула Нина, которая, дабы продемонстрировать всем, что она и в самом деле ХУдЕЕТ, пришла в столовую и ела киви. — А клей тебе не принести? — участливо полюбопытствовала Ава. — Учти, у нас только из России: «Момент» и «ПВА». — Эмбер, блять, на какой трассе тебя черти носили? — Эльдар подпёр рукой подбородок, готовясь выслушать тираду о блудных похождениях девушки. — Трассы у нас этими заняты, — Ава кивнула на сестёр, — а я девочка воспитанная, чужого не беру. — Ага, конечно! — фыркнул Роул. — Я помню, как ты после убийства с трупа кольцо сняла. Да-да, то самое, что сейчас у тебя на среднем пальце, и не надо мне его показывать! — Так мёртвым бижутерия ни к чему, — пожала плечами Эмбер. — И нахера ты вообще припёрлась… — закатила глаза Роуз. — Что ей, в свой же особняк припереться нельзя? — удивилась Кло. — Можно-то можно, — вставила Фиала, — а вот надо ли? — Кому не надо, а кому очень даже надо, — хмыкнул Безглазый. — Кому надо, а кому очень даже не надо, — перефразировав, огрызнулась Дженни. — Кому не надо, тому не надо, а тому, кому надо — надо, — мудро изрёк Смеющийся. — Красава, по нашему: понятно и в то же время нихера не понятно, — одобрила Ава, подняв два больших пальца вверх. — Ну и чё встала? — подал голос Мишá. — Либо проходи, либо уходи. — Как это мило, — умилилась Эмбер, утирая невидимую слезинку. — К своему счастью и вашей зависти я уже пообедала в «McDonald's».       Раздались горестные вздохи, но КлокВорк угрожающе вскинула нож, и всё стихло. — Жирной будешь, — прошипела Роуз, сузив глаза. — Жирнее тебя — никогда, так что не обольщайся на свой счёт, — зевнула Ава. — А я воспользуюсь предложением Миши и пойду на хуй…вернее, просто пойду, но для начала…       Тут она чуть ли не в один прыжок оказалась рядом с Утопленником, наклонилась к нему, аккуратно, но в то же время быстро взяла парня за подбородок и впилась в его губы, вовлекая в поцелуй.       На кухне повисла гробовая тишина, один Лью, бедный, хлопьями подавился. Джерри дружески ебанул его рукой по спине, но из-за того, что он смотрела на Эмбер, промазал и ударил Смертоносного по затылку, отчего тот нехило приложился лбом об стол, продолжая кашлять. После парочки подобных ударов Джерри всё же удалось на ощупь найти спину Лью, и он начал колотить по ней кулаком, как безумный, поэтому Лью чуть лёгкие не выплюнул. Остальные же просто пялились на целующихся.       Дженни не знала, что ей делать: радоваться или ахуевать. Она была готова расцеловать Аву, но так как подруга сейчас была занята, отложила эту мысль на потом. Пнув ногой Безглазого под столом, девушка показала ему факушку, фигушку, факовидную фигу, фиговидный фак, язык и, довольная, откинулась на спинку стула, долбанувшись башкой о стену.       Оцепенение, охватившее Утопленника в тот момент, когда губы Авы накрыли его, постепенно спадало, и по неведомым причинам он начинал злится. Хотя нет, причины были, и вполне вéдомые, по крайней мере, самому маньяку. Злобно рыкнув, Бен оттолкнул от себя девушку, но та, видимо, и сама собиралась закругляться. Отскочив от недолинка, будто от прокажённого, Эмбер кивнула кому-то, сидящему за столом, на всякий случай перекрестилась и улетучилась, оставив убийц переваривать произошедшее, а заодно и поглощаемую пищу.