Два в одном.

      Аву Дженни всё же нашла. Вернее, Эмбер нашлась сама. Когда Миллер, держась за перила так, будто от этого зависела её жизнь, спускалась за своим любимым апельсиновым соком, то на неё налетело бешеное-быстрое-тяжело дышащее-нечто. Налетело, сбило, упало сверху, выматерилось голосом Авы, извинилось на четырёх языках, откатилось в сторону, пошарило рукой, нащупало волосы Дженни, поизучало их пальцами, спросило «Снежка, ты, что ль?», для убедительности нашарило её лицо, потрогало, погладило, на ощупь нашло грудь Миллер, потыкало в неё пальцем, убедительно сказало «Точно ты» и помогло Дженни встать, чуть не покатившись кубарем вниз. — Ты откуда и куда? — перекрикивая чьи-то хриплые стоны, доносившиеся из колонки, спросила Миллер у подруги. — Я оттуда и туда, — рявкнула та Дженни прямо в ухо так, что она вздрогнула. — А если серьёзно? — А? — Если серьёзно?! — Так я ведь и не шутила. — Что? — Я И НЕ ШУТИЛА! Я СЕРЬЁЗНО БЕГУ ОТТУДА ТУДА, БЕЗ НАЕБАЛОВА! — Куда — туда? — Что?! — КУДА — ТУДА И ОТКУДА — ОТТУДА?! — ДА, ПРАВИЛЬНО! — Это был вопрос… — РАПУНЦЕЛЬКА, НИХЕРА НЕ СЛЫШНО, Я ПОЛЕТЕЛА, ВСТРЕТИМСЯ КОГДА-НИБУДЬ ПОТОМ, ХОТЯ МЫ ЖИВЁМ В ОДНОЙ КОМНАТЕ!       С этими словами, точнее, с этим ором Ава, опять врезавшись в Дженни, но, к счастью, не опрокинув её, умчалась. Куда она так торопилась или от кого бежала — Миллер и предположить не могла. Обычно от Авы все удирают, а не Ава от кого-то…       До кухни Дженни дошла, перешагивая через чьи-то шевелящиеся туши. На миг у неё возникло желание взять что-то тяжёлое и отпиздить этих недочервяков, она уже даже стала озираться, наивно пытаясь найти что-то в темноте, но потом девушка вспомнила, что это, возможно, кто-то из гостей, а с гостями нужно быть вежливой, поэтому Дженни решила их не отпиздить, а избить, и не тяжёлым, а чем-нибудь таким, отчего черепушка сразу в крошки не рассыплется. Например, кирпичом.       «Где же у нас кирпичи были… — уже будучи на кухне, размышляла Миллер, ковыряясь в холодильнике. — Где же были кирпичи…» — Бу.       Чьи-то холодные руки резко легли Дженни на плечи. Та вздрогнула, резко обернулась, мельком поняв, что чуть не обзавелась целым десятком кирпичей собственного производства. — Утопленник, компьютер твой за шнур!..       Бен же, с довольным видом созерцавший испуг Миллер, удовлетворённо улыбнулся. — Ты мастер на псевдо-проклятья, — насмешливо сказал он. — Что, пересралась? Вон даже от страха поседела… — А ты как-то позеленел весь, — мигом оправившись, парировала Дженни, ткнув пальцем в зелёное пятно на чёлке эльфа. — Неужто от удовольствия? — От удовольствия кончают, а не зеленеют, хотя некоторые зеленеют от того, что в них кончают.       Сражённая этим заявлением, Миллер застыла, не зная, что ответить. Понаблюдав за ней минуты три для порядка, Утопленник отодвинул девушку и заглянул в утробу холодильника. Приметив кое-что интересное и вроде съедобное, он слегка прищурился и протянул руку, ковыряясь в продуктах. — Мда, — вытащив палку колбасы, протянул он. — Вот честное слово: холодильник — самый яркий пример того, что не важно, что снаружи, главное — что внутри. — Внутри иногда бывает пусто, — осторожно заметила Дженни, втыкая трубочку в пакетик. — Да, но люди не всегда об этом знают и им всё равно интересно, что же у холодильника внутри, — мудро изрёк Бен, закрыв дверцу белого друга. — Жаль, что у людей так только с холодильником, а не с другими людьми… — грустно вздохнула Дженни и отпила сока. Утопленник опасливо на неё покосился, прижал к себе колбасу и, чуть наклонившись к Миллер, понюхал воздух рядом с ней. — Вроде перегаром от тебя не пасёт, — выпрямившись, сказал он, — а рассопливилась, как пьяная. — Но это ведь на самом деле так! — горячо воскликнула Дженни. — Людям неважно, как твоё настроение, что ты чувствуешь и что у тебя на душе, а вот сколько ты весишь, с кем спишь, сколько зарабатываешь — это да, воистину ценная информация! А потом все эти недопонимания, разочаровывания в жизни и в окружающих, вечные депрессии и суицид! А ведь нужно просто хотя бы постараться понять человека, проникнуться его состоянием, настроением, попытаться помочь или утешить, дать совет… А не делать человеку больно из-за какой-то херни.       Утопленник, отдирающий зубами алюминиевую хернюшку с колбасы, задумчиво посмотрел на девушку и вскинул брови. — Я не панымаю, — его голова резко откинулась в сторону, свидетельствуя о том, что теперь чистка колбасы пойдёт быстрее. — Зашем… — Бен сплюнул заклёпку на пол. — Зачем вот разбираться в людях? В их отношении, чувствах к тебе? Зачем терпеть обиды и боль, которую они тебе причинили и, может быть, неоднократно причинят? Зачем прощать их за предательства, зная, что совершённое может повториться дважды? Зачем страдать, злиться, убиваться, калечить себя? — говоря это, парень воодушевлённо жестикулировал колбасой, чуть не переебав ею Дженни. — Зачем? Можно ведь просто убивать. — Говоришь, как убийца, — фыркнула Миллер и тут же поняла, какую херню сейчас спорола. Сконфуженно отведя взгляд, она учащённо стала хлебать сок. — А ты — как блондинка, — хмыкнул Утопленник. — Сопливая такая блондинка, со слезящимися глазками, большим и добрым сердцем, родственниками при смерти и презервативом в сумочке. — Презик-то причём? — Дженни, только начавшая представлять образ, описываемый Беном, недоумённо поглядела на эльфа. — А как же? — тот подцепил ногтём кожурку на колбасе и потянул её вниз. — Эта блондинка хочет осчастливить людей. Она альтруистка по натуре и очень гуманно-толерантная личность. Всем даёт и в рот берёт. А как же ей давать без предохранения? Она же вся такая заботливая, не хочет, чтобы у её очередного могли возникнуть проблемы из-за двух полосочек. Так же она очень экономная и бережливая, а аборты нынче дорогие. Тем более, её помирающим родственникам они могут ускорить процесс помирания. И ещё её благородное сердце не выдержит смерти так и не родившегося ребёночка, а рожать его она не намерена, так как родившейся ребёнок — проблема для осчастливования…осчастливения… Короче, для приноса счастья и удовольствия другим страдающим людям и капитальный пиздец для одного очень страдающего, того, кто «не смог вовремя остановиться».       Миллер так заслушалась, что сначала нихера не поняла. Потом она, правда, тоже нихера не поняла, но слова Утопленника ей так понравились, что она поставила бы им лайк и сделала репост, но дело было в том, что страничек в социальных сетях у неё не было, и делать репост было некуда, поэтому Дженни ограничилась сделанным из пальцев корейского сердечка «саранхэ», так как для него нужна была только одна рука. Бен, уже сидевший на стуле и жующий свою драгоценную колбасу, ошалело покосился на это сердечко. Тогда Дженни просто показала ему большой палец вверх, хлопнула убийцу по плечу и гордо пошла на хуй прочь с кухни. Уже у лестницы она вспомнила, что искала кирпич, и снова вернулась на кухню. — Утопленник, у тебя нет кирпича? — невинно спросила она с порога. Недолинк поперхнулся. — Чё, в «Догони меня, кирпич» поиграть захотелось? — вежливо уточнил он. — Ну типа того… — уклончиво ответила Дженни. — Так есть? — Нет, и я бы тебе не дал, — просто сказал Бен и снова принялся за колбасу. — А почему это ты бы мне не дал? — заинтересовалась Миллер. — Я что, некрасивая? — Поверь, если бы ты была с кирпичом, тебе бы такого никто не сказал, — с набитым ртом произнёс Утопленник. — То есть, чтобы ты мне дал, я должна взять кирпич?       Бен хотел ответить, но тут до него допетрило, какое «дал» подразумевается в данном контексте. Подперев рукой голову и усмехнувшись, хайлинец осмотрел Дженни сверху вниз. — Да тут и без кирпича можно, — завершив осмотр, хмыкнул он. — Однако с кирпичом интереснее, — запротестовала Дженни. — Нечто вроде Кама Сутры с своеобразным уклоном в Маркиза де Садо. — А ты что, БДСМ предпочитаешь? — бровь Утопленника насмешливо приподнялась. — А чего это тебя так заинтересовали мои сексуальные предпочтения? — вопросом на вопрос ответила Дженни. — Ну мы же об этом заговорили… — Утопленник сделал неопределённый жест рукой. — Ну уж если заговорили, то значит, что мне интересна тема БДСМ, однако тс-с-с, — Миллер игриво приложила палец к губам, — это останется между нами, договорились?       Недолинк ухмыльнулся: — О’кей, а что мне будет за молчание? — Ну, я тогда не расскажу Нилу, кто съел его колбасу…       Бен захохотал. — Сучка, — хорошенько оторжавшись, подытожил он. — Ладно, живи. Пока что. — Я знала, что с тобой можно иметь дело, — Миллер подмигнула маньяку и покинула кухню.

***

      Эмбер носилась по комнате как спринтер. Дженни, всё же нашедшая где-то кирпич, задумчиво перекладывала его из руки в руку. Пару минут назад этот самый кирпич якобы случайно упал Оливеру на ногу, Тоби на руку, Нилу на голову и Киллеру в лицо. Для того, чтобы произошли две последние случайности, Дженни пришлось сначала забраться на диван, а потом попросить Джеффа нагнуться. Усложнялось всё это темнотой и снующими вокруг маньяками. Вернее, не снующими, а бесконечно падающими, встающими, орущими, поющими, пытающимися убить друг друга и себя, переворачивающими мебель и пиздившимися чайными пакетиками маньяками. Да. — Да ёб мою мать в рот, анал и прочие щели, куда я их поклала и где ложила?! — роясь в мусорном ведре, причитала Ава. — Кого? — до сих пор не могла понять Дженни. — Их! — Кого — их? — Сигареты! «New Port», с ментолом! И жигу походу проебала…       Этому ответу Дженни несказанно удивилась. Они с Авой, в основном, не курили, только если нужно было очень много и усердно шевелить извилинами или если была стрессовая ситуация. Так как на активно думающего человека Эмбер сейчас мало походила, то вывод, естественно, был один. — Что случилось? — плюхнувшись на кровать и приготовившись выслушать историю, состоящую из «короче», «пиздец», «блять», «корочеблятьпиздецнахуй» и душещипательного повествования, спросила она. Ава отмахнулась, пропыхтев, что расскажет позже, когда покурит. — Нет, ты не покуришь, пока не расскажешь, — выдвинула ультиматум Миллер. — Я и так не покурю, так как сигареты не могу найти, — разрушила её ультиматумские надежды Эмбер. — Ну бля, что ты за человек такой? — закатила глаза Дженни. — Давай, рассказывай, а потом я, ТАК УЖ И БЫТЬ, снабжу тебя всем необходимым.       Ава подозрительно оглядела подругу. — Что-то пиздежком попахивает, — помахав рукой у носа, словно учуяла невероятную вонь, поделилась подозрениями она. — Я разве похожа на пиздящего человека? — Миллер приняла такой невинный вид, что всем сразу бы стало понятно, что она пиздит. — Очень похожа, — серьёзно кивнула Ава. — Особенно с таким еблетом. Да и без него тоже. — Ну Э-эмбер! — Да что Эмбер-то? Я уже с рождения Эмбер, аж тошно иногда становится. — Я сейчас Утопленника позову! Мы с ним неплохо общаемся! — С Джессом бы тебе так неплохо общаться… — Я серьёзно! Уверена, что он очень хочет с тобой поговорить после того поцелуя… — А я уверена, что этот гремлин не менее очень хочет знать, с какого такого херушка я его целовала. — Ну вот и пообщаетесь. Мне за ним сходить? — Пока ты за ним сходишь, я съебусь. — А я дверь запру снаружи. — А кто сказал, что я съебусь через дверь?       И Эмбер многозначительно посмотрела на окно. — А, то есть ты через форточку сигать будешь? — проследив за её взглядом, уточнила Дженни. — У нас вообще-то и обычное окно открывается, — напомнила ей Ава. — Ну сейчас исправим, какие проблемы? — Тогда в форточку. Ласточкой. Или рыбкой. — О’кей, тогда мы тебя внизу покараулим. Я, Утопленник и Джерри. Пьяный Джерри. Очень пьяный Джерри.       Эмбер фыркнула. — В трусах, надеюсь? — поинтересовалась она. — А то я до сих пор прошлый раз забыть не могу, когда он полуголый по лесу бегал… Кстати, у него тогда стоял… — Да блять, мозгоёбщина, имей совесть! — Дженни от души ебанула кулаком по стене. — Я тебя чем только ни пытаюсь запугать! — Я тебе честно всё расскажу, когда покурю. — Давай так: я приношу сигареты и зажигалку, а ты мне рассказываешь, что же сподвигло тебя окончательно прокурить мозги, которых у тебя и так не наблюдается, хорошо?       Ава задумалась. — Ну давай, — она вальяжно плюхнулась на кровать, не разуваясь. — Ты иди, а я тебя здесь подожду. — Конечно, — Миллер встала и потянулась. — Однако сперва…       Она подошла к тумбочке, похлопала дверцами, затем порылась в шкафу, заглянула под матрасы и кровати, попыталась залезть на люстру, ебанулась со стула, почесала затылок, поскребла подбородок, подошла к столу, повыдвигала ящички, порылась в них и наконец извлекла ключ на грязно-белом шнурке. Издав победный клич, Дженни вскинула вверх руку с находкой. — О, это тот самый шнурок, на котором хотел повеситься Уолбер, когда я спиздила у него коробку? — скучающе спросила Ава, всё это время наблюдавшая за действиями подруги и покачивающая ногой. — Помню, помню: мы потом решили на него клю…       Тут она осеклась, вероятно, что-то осмыслив. Миллер, поняв, к чему дело клонится, стала тихонько отступать к двери. — Белопунцель, — медленно протянула Эмбер, не менее медленно садясь на кровати. — Зачем тебе ключ от комнаты? Мы уже лет сто не запирались… — Ну, это чтобы наверняка… — неуверенно начала Дженни. Ава вскочила. — Что «наверняка»? — быстро переспросила она. Не ответив, Миллер пулей вылетела из комнаты, захлопнула дверь, умудрилась с первого раза вставить ключ в замочную скважину и несколько раз его провернуть. — Это чтобы ты наверняка не съебалась, — тут же громко пояснила она и тише добавила: — Надо же, я не забыла, как двери на ключ закрывать надо… — МИЛЛЕР! — раздалось из спальни, и в дверь с той стороны что-то ударило. — КАКОГО ХЕРА?! Я ЖЕ СКАЗАЛА, ЧТО БУДУ ДОЖИДАТЬСЯ! ЧТО ЗА НЕДОВЕРИЕ?! — А я сказала, что приведу Утопленника… — пробормотала Дженни, вешая шнурок на шею. В дверь колотили, судя по всему, и руками, и ногами, и головой. — ОТКРОЙ ДВЕРЬ, ИНАЧЕ Я ВЫШИБУ ЕЁ НАХУЙ! — орала Ава. — Угу, как же… Её Эльдар выбить не смог, а тут ты… — также тихо прокомментировала Дженни, выправив волосы из-под шнурка. — ЧТО ЭТО ЗА ДРУЖБА?! — продолжала бушевать Эмбер. — ПОСЛЕ ВСЕГО, ЧТО МЫ ПЕРЕЖИЛИ ВМЕСТЕ, ТЫ ВОТ ТАК ПРОСТО НЕ ДОВЕРЯЕШЬ МНЕ?! ДА МЫ ВЕДЬ ЖРАЛИ ИЗ ОДНОЙ ТАРЕЛКИ! Я ТЕБЕ ВОЛОСЫ ДЕРЖАЛА, КОГДА ТЫ БЛЕВАЛА! Я НА ШУХЕРЕ СТОЯЛА, КОГДА ТЫ В ЛЕСУ ССАЛА! Я ТЕБЕ КОФЕ ЗАВАРИВАЛА! МЫ ДОШИРАКИ ВМЕСТЕ ИЗ МАГАЗИНОВ ПИЗДИЛИ! МЫ С ТОБОЙ ШАУРМУ НА ПОПОЛАМ ЕЛИ, ПОНИМАЕШЬ? ШАУРМУ! ДА У ТЕБЯ БЛИЖЕ МЕНЯ НИКОГО НЕТ, И НАОБОРОТ! — Что правда, то правда, — горестно вздохнула Дженни, отходя от двери. — Однако, как говорится, «Доверяй, но проверяй»… Хотя это вроде не в тему.       Чем дальше Дженни отходила от комнаты, тем неразборчивее становились вопли Авы, и девушка уже не понимала, проклинает её подруга или до сих пор ностальгирует. Конечно, Миллер не хотела её запирать, однако она не один день знала мозгоёбушку и немного выучила её повадки. Если Эмбер не хочет о чём-то говорить — она просто не станет, а, чтобы не заявлять это прямо, напридумывает кучу отмазок и надаёт обещаний, которые, конечно, не выполнит. Поэтому, если Дженни всё же хотела услышать то, что Ава хотела скрыть, ей нужно было так поступить. — Так, теперь нужно придумать, у кого стрельнуть сигу… — сама себе бормотала альбиноска, сжимая ключ. — Вроде этот Тим из Крипипасты курит… Из наших Мишá, Джерри и Полика, но они уже наверняка в хлам… Ну и я, собственно, подкуриваю, но у меня-то точно ни покурить, ни прикурить… Хм… А из прокси этого извращенца-садовода никто не курит? Надо спросить у Вика, он, должно быть, ещё трезвый… Ага, а где мне самого Вика найти-то?..       Опечаленно вздохнув, Дженни который раз за этот фик поплелась на кухню. Бена там уже не было, зато сидел злой Мишá и точил ножи. — О, ты пьяный? — поприветствовала его Миллер. Парень хмуро поднял на неё взгляд, замерев. — Да, блять, конечно, блять, я бухой! — озлобленно прорычал он, возобновляя заточку. — Бухим же, сука, так, блять, весело ножи, нахуй, точить! — его движения стали резче и агрессивнее. — Я ж, ебать, настолько ебноприпизднутый, сука, что точу, блять, ножи в, нахуй, бухом состоянии! — Воу-воу, — Дженни вскинула руки в знак капитуляции, — спокойно. Я не говорила, что ты какой-то там припизднутый, я просто спросила. — А я, сука, просто, блять, ответил! — Мишá резко воткнул один нож в стол. Миллер поняла, что он пиздец как капитально не в духе. — Э, о’кей… — осторожно согласилась она, так как второй нож парень ещё держал в руке. — Просто так просто, зачем всё усложнять? Я тут, короче, спросить хотела… М-м-м… У тебя нет покурить? — Нихуя, сука, у меня, блять, нет! — психанул маньяк. — Не было, нахуй, и не будет! Никогда, сука, нихера, блять, не будет! А, сука, у каких-то, блять, уёбородков всё, нахуй! Всё моё! — Вот это пиздец несправедливо… — посочувствовала Дженни, но поздно поняла, что этого делать не стоило: Мишá ненавидел, когда его жалели. В мгновение ока нож был запущен и воткнут в стену рядом с её головой, но девушка знала: если бы парень захотел попасть — он бы попал. — Тебе ли, сука, судить об этой, блять, ебучей справедливости! — окончательно разошёлся тот. — У тебя, нахуй, катится всё в пизду?! Катится?! А у меня, сука, не просто, блять, катится! У меня всё, ебать, несётся в эту сраную, сука, ёбодырскую пизду!       Дальше Дженни слушать не стала, так как она прекрасно знала, насколько превосходен Мишá в метании ножей, а быть в роли мишени ей как-то не хотелось, тем более если был предупредительный бросок. Выскочив с кухни, она понеслась хер знает куда, и на полпути в это «куда» сама заинтересовалась, а куда же её ноги несут. Резко затормозив, налетела на что-то, скорее всего, на бутылку и грохнулась на колени, нелепо выставив руки вперёд, благо никто не мог видеть. Поскулила, аккуратно встала, потёрла ушибленные места, поозиралась и по смутным очертаниям мебели поняла, что находится в малой гостиной. «Славно, славно… — мысли пульсировали в голове. — Заперла подругу, сбежала от психа, наебнулась… Жизнь, ну за что ты так со мной?..» — Эй, кто здесь?       «А впрочем, спасибо», — тут же додумала Миллер и спросила в темноту: — Вик, ты? — О, крошка! — насмешливо поприветствовал её голос. — Какая неожиданная встреча! Я думал, что мы уже распрощались… — Я тоже, но вышло немного по-другому… — Дженни стала пытаться разглядеть парня или хотя бы понять, где он находится. — Эй, ты где? Мне тебя не видно!       Молчание. — Эй! — девушка заозиралась учащённее. — Так нечестно! Ты сам говорил, что быстро привыкаешь к темноте, поэтому у тебя преимущество!       Снова нет ответа. — Вик? — неуверенный шаг и вытянутые вперёд руки. Может, он по-тихому слинял? «Его хотя бы Виком зовут? — тем временем размышляла Дженни. — А то вдруг я всё это время его неправильно звала, и он обиделся… Парни они ведь пованильнее нас будут…»       Крепкие и тёплые руки осторожно обвили со спины девичью талию. Миллер вздрогнула. Как он так бесшумно подкрался?! Вернее… Какого хера творит?! — Что за нафиг?! — тут же вслух возмутилась девушка, ударив прокси по рукам. — Или ты мазохист?! А, может, тебе просто по морде получать нравится?! — Какая же ты вредная, — сбоку Дженни заметила движение. — Я, может, чисто из благородных целей тебя приобнял, хотел до дивана довести… — Не надо меня до дивана, — испугалась Миллер, мигом представив, чем могут заниматься пусть и малознакомые люди в темноте на диване. — И на диван тоже не надо. И к креслу, и вообще — я тут постою. Мне так нравится стояк… Тьфу ты, блять, точнее, мне так нравится стоять, это весело… — Очень весело, — хмыкнул Вик, и Дженни поняла, что он вроде как перед ней. — А было бы ещё веселей, если бы тебе нравилось не только стоять, но и стояк… — Да, конечно, — фыркнула девушка. — Я просто обожаю стояки. Особенно на меня. Это так поднимает самооценку… Но не будем далее развивать эту тему, а перейдём сразу к делу. Итак, ты куришь? — Нет, — сразу ответил Вик, и по его интонации было понятно, что он не прочь ещё попиздеть о стояках. — А что? — А из ваших кто-нибудь курит? — Ну Сэм. А тебе зачем? — А он сейчас бухой? — А может ли быть трезвым человек, умоляющий душ не плакать?       Дженни задумалась. — Может, — уверенно сказала она, и перед глазами у неё всплыл еблет Авы. — Какая прелесть, — иронично произнёс Вик. — Пара нашему долбаёбику… Так к чему ты про курящих спрашивала? — Чтобы стрельнуть покурить, зачем же ещё? — как нечто само собой разумеющееся, пояснила Дженни. — Ты куришь? — не поверил парень. — Частично, — уклончиво ответила Миллер. — А ты не мог бы…ну…спросить у этого твоего Сэма сигаретку…две? — Он не мой, он государственный, а также мамин и папин, — запротестовал Вик. — А насчёт сигаретки…двух. Мог бы. Но что мне за это будет?       «Да что ж за кретины пошли, ничего за просто так не делают…» — закатила глаза Миллер. — А я тебе «спасибо» скажу, — кисло предложила она. — Так же, как в комнате у того гнома? — по голосу было ясно, что Вик улыбнулся. — Нет. Я честно скажу тебе «спасибо». — Так неинтересно… — Ну, а чего же тебе хочется?       Прокси призадумался. — Парни идут на подвиги ради дам, — издалека начал он. — А ради не дам не идут. — Конечно, ведь тогда получается гомосексуализм, — согласилась Дженни. — Подожди-ка… А что за странные «дам/не дам» такие?! Ты что, охренел?!       Вик захохотал. — Да ладно тебе, я пошутил… — сквозь смех поговорил он. — Хотя, конечно, так-то нет, но из всего, что ты мне можешь дать — это по ебалу, поэтому я не буду рисковать, потому что лицо помогает мне работать. Тогда…хм…познакомишь с утра с подругой-лесбушкой? — Конечно, — Дженни кивнула, и ей было срать, увидел ли это Вик. — Только после того, как все протрезвятся. Хорошо? — Хорошо, — согласился Вик и вздохнул: — А жаль, что ты не давалка… — Так, я ведь по-прежнему могу въебать! — напомнила Миллер. Парень, что-то весело ответив, ушёл, и на этот раз Дженни слышала его шаги.

***

      Сжимая одной рукой ключ, а другой лелея сигареты и зажигалку, Миллер брела в сторону своей комнаты. Как Вик додумался принести жигу — она не знала, но была ему за это благодарна. «Может, он догадался, что нам прикуривать нечем… — гадала она. — Или просто перестраховался…» С чего это убийца был так любезен — Дженни тоже не имела понятия. Ну разве может прокси маньяка-извращенца испугаться получить по роже от девушки? Что-то тут явно не то…       За дверью было тихо. Похоже, Ава перестала бушевать. А, может, просто затаилась. На шкафу. С кирпичом. Об этом Дженни предпочитала не думать, а также о том, какой будет замах, сколько силы будет вложено в удар и насколько будет больно, если, конечно, вообще будет. Такое количество «будетов» довело бы до инфаркта любого учителя литературы, но, к сожалению, учителей в ближайших метрах, а, возможно, и километрах не наблюдалось.       Ключ снова вставился с первого раза. Три оборота. Тихий скрип двери. Дженни осторожно просунула голову в образовавшуюся щель и узрела бардак бардаческий и вообще пиздец пиздецкий. Эмбер, сидевшая на подоконнике и связывающая между собой две простыни, подняла голову, оторвавшись от своего занятия. — А, вот она! — отшвырнув своё «рукоделие», воскликнула девушка, спрыгнув с подоконника. — Явилась-таки! Похвально, похвально! Бросила меня здесь на произвол судьбы, заперла, а я, может быть, в туалет хочу! Вон, самодельную лестницу плести начала, чтобы в кустики сходить! Хотя сначала у меня была мысль поссать прямо с окна. Ну? Что ты можешь рассказать о своих блядских похождениях?       Не ответив, Дженни продемонстрировала подруге свои трофеи. Та выгнула бровь: — Две?.. — Ты что, думала, что я оставлю тебя портить лёгкие одну? — удивилась Миллер. — Помяни мои слова: мы с тобой вместе сдохнем от всех заболеваний, которые так красочно изображаются на пачках сигарет.       Эмбер фыркнула. — Как это, блять, благородно, сейчас блевану, — она подошла к Дженни и взяла у неё одну сигарету. — Ладно, недоэльза. Считай, что я почти не хочу придушить тебя и отдать твой труп тому симпатичному и заёбанному жизни некрофилу. — Конечно, — Дженни зажала сигарету губами и, по привычке прикрывая её ладонью, зажгла. — Подожди, давай как в старые добрые, то бишь как классе в седьмом, когда нас с урока выгнали, — Ава взяла у подруги зажигалку и совершила те же манипуляции. Горестно вздохнула: — Жизнь — говно. И мы в этом говне плаваем… — И не говори, — подтвердила Дженни, всё ещё зажимая сигарету губами. — Ну что? Три, два, один…       И они синхронно закурили.