НА СЕБЯ, ДОЛБАЁБ!
«Пиздец, — подумал Утопленник. — Уже и двери оскорбляют. Дожил, блять… Хотя я дожить не могу, я умер.» Пока Бен думу эту великую думал и параллельно решал, долбануть ли ему дверь ещё раз за такое несправедливое оскорбление, Ава от души над ним потешалась. — У, полоумный гном, неужто в твоих пещерах под землёй тебя даже читать не научили? — злорадствовала она, пронаблюдав за попытками недолинка открыть Сизам. — Или вас там из-за темноты учат только шрифту Брайля? Делаете дырочки в земле или друг в друге? О, а может, кто-то таким образом превратил твой член в решето, поэтому тебе пришлось его отрезать?.. — Было бы смешно, но не было, — отозвался Утопленник. — Если поначалу твои псевдо-шуточки вызывали хоть какую-то положительную реакцию у окружающих, то сейчас они не вызывают ничего, кроме раздражения и желания запихнуть тебе в рот обоссанную и невыжатую тряпку так, чтобы моча стекала тебе в глотку. Кстати, это вполне осуществимо. — Меня не волнует реакция окружающих, Добби ты херов, мне гораздо более важна твоя злость, которую ты испытываешь при моих слова. И да, я что-то не припомню, чтобы называла свои слова шутками. Бен закатил глаза, одновременно с этим дёргая дверь на себя. В этот раз дверь не упиралась и с лёгкостью открылась, даже не скрипнув для приличия. Когда весь дверной проем был свободен, Утопленник потащил Эмбер дальше. — Ты чё, блять, меня на улицу везёшь?! — запоздало запаниковала та, подпрыгнув на порожке. — Да нет, я сейчас тебя через окно с другой стороны обратно закину, — Бен поразился тупости этой самки. Да, именно самки, потому что «девушкой» назвать Аву у него ни язык, ни извилины не поворачивались. — И не везу — я тебе не такси, — а тащу, как мешок навоза, коим, в целом, ты и являешься. — Как мы зубки-то показываем, — Ава уже смерилась с великой силой трения и с тем, что сила эта оставит на её теле следы. — Слышь, лепёха коровья, ногу мою отпустил. Тебе своих двух не хватает, а, туфелька инфузорная? И она брыкнула свободной ногой, но сделать это было весьма неудобно по причинам неподходящего сей позвоночной млекопитающей особи передвижения по земле. — Ты мне вещи стирать будешь, ишак! — бросив попытку пнуть Утопленника, проорала Эмбер. — Я тебе ещё футболку занесу, которая по твоей блядской вине выпачкана арбузным соком! — Приятные воспоминания навевает, не так ли? — ухмыльнулся через плечо Бен. — Наиприятнейшие! Радужные! О том, как одна припизднутая и явно страдающая половым недержанием химера в один момент вздумала удовлетворить свои сексуальные потребности! Ай!.. Вепрь имбициломудаческий, ты мне ещё помимо стирки организуешь штопку джинсов! — Разбежалась, хотя бежать тебе сейчас затруднительно. Трусы тебе не погладить? Чтоб жопе тепло было? — Ой, как мило! То есть состояние моей пизды в данном контексте тебя не волнует? — Оно меня в принципе волновать не должно, ибо мне до пизды до твоей пизды. — Каламбуришь, я смотрю? Какие плоские шуточки! — Площе моих каламбуров только твои изрыгания про мой член и… Тут Утопленник резко остановился, обернулся и с интересом на что-то посмотрел. -…твоя грудь, — наконец закончил он и гадко скривил губы. — Мне и не нужен большой размер, а вот тебе бы он не помешал! — не растерявшись, парировала Ава. Воспользовавшись остановкой, она попыталась высвободиться, но Бен, заметив это, вновь возобновил движение. — Как же я устал от твоей болтовни, — вздохнул он так, будто пробежал марафон под водой, одновременно выкапывая грядки и торопясь за пивом. — Тогда отпусти меня, и я заболтаю тебя всего лишь до второсмертного состояния! — предложила Ава. Предложила вполне по-человечески, потому что начала себя в самом деле ощущать себя мешком. Нет, не с навозом, как говорил Утопленник, и не для рвоты, как изрекала она сама, а так, скромненьким мешочком с картошкой (слава Белоруссии). — О нет, — гадкая улыбка Бена стала ещё шире. — Так просто ты ни за что не отделаешься. И он с удовольствием прослушал протяжный блякающий визг Авы, когда затащил её в кусты через муравейник.***
— Готов поспорить, что он её трахнет на каком-нибудь пеньке, — сделал ставку Худи, наблюдая через окно, как Бен со временно выполняющей роль различных мешков с разнокалиберным содержимым Авой скрылся в кустах. — Ставлю на то, что не на пне, а под деревом, — подключился Лью, тоже «любовавшийся» этой картиной. — На пне под деревом, — выдвинул компромисс Брайан. — На дереве под пнём, — прищёлкнул пальцами Смертоносный, и оба маньяка с видом ценителей искусства на выставке в картинной галерее закивали. — Мои петунии, — метался тем временем Роул. — Она разбила все мои горшки… И фиалки, и кактусы… — Кактусы? — искренне изумилась Нина, что-то жуя, и ошарашенно посмотрела на горшочек в своей руке. — А я думала, что это такой сорт огурцов… Колючий… Клоки его даже в салат резать начала. — В какой салат?.. — Хайнс тут же перестал носиться, сделался белее Джеффа, а его голосу позавидовала бы сейчас все умирающие лебеди, гуси, утки ну и другая живность, вписывающаяся в категорию «крылатый шашлык». Нина приложила пальчик к губам, не переставая активно жевать. Видимо, тот факт, что съеденное ею было мало пригодно в пищу, убийцу вообще не смущал. — Фруктовый, — наконец вспомнила она. — Огурец ведь фрукт? — Это было моё растение! — завопил Роул и помчался на кухню. — А-а, — понимающе протянула Нина. — Ну раз растение, то салат, должно быть, ягодный. И она, сделав эти великие умозаключения, задумчиво извлекла колючку изо рта. Роул спас свой кактус. Вернее, то, что от него осталось, а именно горшок. Остальное Кло умудрилась мелко нарезать ложкой, превратить в пюре, десять раз поперчить, три посолить и шесть посахарить, добавить специи, молока, соевый соус, растворимый кофе, чайную заварку и успешно скормить отмечающему первую пятницу на этой неделе Каге, хотя был только вторник. Хайнс прибежал как раз на том моменте, когда демон с не меньшей скоростью умчался в далёкие дали то ли блевать, то ли другим путём извлекать из своего желудка сей салат. В то время, когда Роул отвоёвывал свой драгоценный горшок у КлокВорк, Фиала с невозмутимым видом крошила синюю таблеточку. В карман её юбки не больше пяти минут назад была убрана целая упаковка с точно такими же таблетками, скромненько именуемая «Виагара». Да, Роллин-младшая серьёзно взялась за охмурение Безглазого, хотя и не самым честным путём. Да и о какой честности могла идти речь, когда соперницами были такие особи женского пола, как Дженни и Фиала? «Не знаю, глазками своими разными она похлопала или ручкой по пизде, однако что-то слишком много времени Джек стал с ней проводить, — размышляла последняя, яростно давя крупные кусочки таблетки. Кусочки раскрашивались на более мелкие, которые Фиала продолжала давить. — Может, тут не обошлось без участия этой языкастой Эмбер. Она вполне могла оказать помощь своей подружане. Что-нибудь натрепала Джеку, что-то такое, после чего он стал с этой Миллер охотнее идти на контакт, отсосала ему, что ли… Думаю, с её языком этого вполне можно ожидать. Может, рассказать Джерри, куда делась его коробка, чтобы вывести эту мозгоёбку из игры?» Рука Роллин замерла. За спиной девушки Роул ностальгически перечислял, сколько всего он пережил вместе с этим несчастным глиняным горшком и почему именно Клоки должна его отдать. По какой-то причине воспользоваться правом собственности парень не додумался, а если бы эта мысль даже и пришла, то Оулет начхала бы на неё если не с высокой колокольни, то с обоссаной пятиэтажки точно. «А ведь правда! — тем временем продолжала шевелить извилиной***
Куча-мала на лестнице наконец разобралась на отдельных маньяков. Тоби восхищался, утверждая, что такие валяния нужно устраивать почаще. Тим мысленно считал от ста до минус одного и изо всех сил старался не прибить Роджерса лопатой, которой у него ни под рукой, ни под ногой и даже ни под подушкой не было. Зато, как на старости лет и склероза припоминал Маски, за Тикки с этим садовым предметом гонялась одна из двух ксерокопированных, с фиолетовыми волосами… Вот её и можно будет попросить одолжить инструмент. Эльдар подержал Мишý, и Полика вколола ему снотворное. В ногу. Методы уколов у неё были своеобразные. Смеющийся, с цоканьем наблюдавшийся за сим развитием современной медицины, в конечном счёте удалился оплакивать отца Полики, существование которого в этом мире сама девушка опровергла. Хелен, закончив с набросками, кивнул неведомо кому, затем неожиданно чихнул, сказал сам себе «Будь здоров», себе же ответил «Спасибо» и ушёл, блистая в своей шизоидной и творческой красе. Джейн успела ретироваться сразу после ухода Кло. Грела себе душу, попивая коньяк Каге из бутылки с трубочкой и наблюдая, как Салли мучает Джеффа. Безглазый, над которым Дженни стебалась, называя «агрессивным пассивчиком, любящим в групповухе быть снизу», имея в виду эту самую куча-малу, хотя Джек был почти на самом верху, в скором времени удалился с загадочным словами «Мягких тканей захотелось». Спускаясь вниз, он как раз пересёкся с Фиалой, которая подозрительно на него посмотрела. Не спрятал ли каннибал где-нибудь в кармане Миллер и не несёт ли он её куда-то, чтобы потом достать, когда уединится? — Ты куда? — неожиданно для самой себя выдала Роллин. От этой же самой неожиданности вопроса Джек остановился. — А что, мне куда-то нельзя ходить? — осведомился он. — Да нет, ходи, сколько вздумается и куда, — Фиала улыбнулась. — Очень любезно с твоей стороны давать мне разрешение на то, что я могу сделать без посторонней помощи, — ласково ответил Безглазый. Потом, смиловавшись, всё же произнёс: — Я иду на охоту. — На охоту? — не поверила ушам Фиала. — Уже? Но ведь рано ещё… — Скажи это моему желудку, который хочет жрать. — Я могу что-нибудь приготовить, — вспоминая, как ловко перемешивала порошок в чае, предложила Фиала. — У меня неплохо получается. Чай там, например… Безглазый хмыкнул. — От чая не откажусь, — сказал он, и Роллин просияла так, что её можно было в люстру вместо лампочки выкрутить. — Но сейчас мне хочется перекусить чем-нибудь, что…гхм…по моему профилю. Если у тебя где-нибудь завалялись маринованные глазные яблоки или что-то в этом роде — я только рад. Фиала поняла, что это провал. Глазных яблок, тем более маринованных, у неё нигде не завалялось, ровно как и других частей человеческого тела в разных приготовлениях. С перил за ними, не стесняясь, с любопытством следила ехидно усмехающаяся Дженни, которая, увидев, что Джек снова стал спускаться, тыкнула пальцем в Роллин, а затем — языком изнутри в щёку, тем самым показывая, какими деяниями, вместо охмурения каннибалов, должна она, Фиала, заниматься. Роллин в ответ просунула свой язык между указательным и среднем пальцем, указывая на то, что уж если ей придётся сосать, то Миллер займётся кое-чем другим. Дженни закатила глаза, гордо тряхнула волосами и спустилась поближе к сопернице. — Джек сегодня ночью придёт ко мне, — медленно произнесла она, следя за лицом Роллин. — Он сам настаивал. Это и понятно — половину дня провести с человеком, разделяющим его интересы. Конечно, ему хочется ещё больше находиться рядом со мной. Так что ты почти проиграла, Фиалочка, — имя Миллер выделила особо ядовито. Она пиздела свободно, будто занималась этим всю жизнь, и ебать не ебала, как потом свой пиздёж разгребать. — Да что ты говоришь? — ласковая, чуть ли не влюблённая улыбка заиграла на губах Роллин. — Странно, но что-то я не припоминаю, чтобы он в каком-то моменте настаивал на приходе в твою комнату. Ах да, наверно потому, что такого не было… — По-твоему, он обязательно должен говорить мне это на людях? — Дженни выгнула светлую бровь. — Ха, ха и ещё раз хи. Мы с ним в комнате столько времени сидели не для того, чтобы только обсуждать, какая часть человеческого тела наиболее вкусная и в каком виде. Он, кстати, неплохо целуется… Да, про это она не врала. Ведь поцелуй был, пусть и не в тех обстоятельствах, в которых его расписывала Миллер. Эх, жаль, что Фиала тогда не проходила мимо… — Ну разумеется, — улыбка, до сих пор блуждающая на губах Роллин, превратилась в кривую линию. Девушка шагнула чуть ли не вплотную к Дженни, и та еле подавила в себе желание столкнуть соперницу со ступеньки, на которой они стояли. — Я не поверю ни единому твоему слову, косоглазая, пока не увижу всё собственными глазами, усекла? — не отрывая тяжёлого взгляда от чуть подрагивающих глаз Миллер, прошипела Фиала, ткнув указательным пальцем в грудь той. Не больно, но ощутимо. Затем поздновылезшая ксерокопия вновь отступила, оглядела свой ноготь, цокнула языком и попробовала испепелить Дженни взглядом за испорченный маникюр. Конечно, уничтожить девушку таким способом ей не удалось, и Роллин, в порыве подавляемой злости и физического оскорбления, нанесённого её драгоценному ноготочку, упиздохала переделывать маникюр, дабы боль свою душевную заглушить. Миллер презрительно смотрела Фиале вслед. «Тоже мне, неверящая нашлась. Ещё бы адвоката наняла, а расплатилась бы натурой, это вполне ей под силу, — мрачно думала она, пока младшая из сестёр не скрылась за углом. — Пиздец, ну и как мне с Джеком при Роллин засосаться? Выпрыгнуть на него из-за поворота? Попросить подыграть? Нет, тогда придётся объяснять, зачем, а я уже в своём пиздабольстве запуталась, не понимаю, как Ава это делает… Точно, надо с ней посоветоваться! Она ж у нас девочка умная, хотя иногда мне кажется, что нет, а порой и вообще не кажется… Ну, советы от пиздабольственного ремесленника по той же самой теме должны помочь. Так, осталось только понять, где ж моя занюханная педрила шляется…» И только тут перед глазами Дженни возникла картинка, будто фрагмент из давно просмотренного фильма: Утопленник куда-то уволакивает что-то ей, Миллер, кричащую Аву. Правда, Дженни не слышала, что именно подруга ей кричала. В тот момент она почему-то залюбовалась Безглазым. Вот просто стояла и смотрела на него, как кусок, нет, как полноценный и не разделённый на части идиот. Пронёсшаяся мимо заплакавшая Полика вывела Дженни из этого транса, в который она потом благополучно ёбнулась снова, как раз не услышав воплей Авы. — Вот блять, — вслух выругалась Дженни, ударив кулаком по перилам и получив занозу. Ойкнув, девушка принялась сосредоточенно её выковыривать, нехорошо косясь на перила. — Пидорасы деревянные, хули вы свои стояки мелкие распускаете? — покончив с занозой, обратилась она к перилам и пнула их ногой. — Мой палец — это не жопа розовой швабры Роллин, и не нужно втыкать в него свои отростки, ясно? Перила промолчали, продолжая тихонько подрагивать от удара Миллер. Сочтя молчание знаком согласия, Дженни, удовлетворённо кивнув, спустилась вниз. Её желудок вновь потребовал очередную порцию апельсинового сока. Ну и чего-нибудь пожрать. На кухне Оливер увлечённо что-то хлебал из чашки. Рядом с ним Трина химичила над своей. С видом ведьмы, варящей зелье, она, будто ингредиенты, кидала прямо руками в чашку щепотки сахара и заварки, при этом мерзко хихикая. Дженни сочувственно подумала, что их старшая, видимо, окончательно двинулась кукухой. Или просто приняла себя такой, какая есть. Проделав наисложнейший маршрут к холодильнику аж в целых десять шагов, Дженни распахнула его и полюбовалась холодильным перекати-поле. Настоящим. То есть кто-то хер знает где раздобыл перекати-поле и запихнул в их холодильник. Одновременно Дженни изумилась тому, как быстро кончилась еда в их особняке. Вот только ж недавно была, а сейчас… — Блин, а что, пожрать вообще ничего нету? — проскулила она, не отрывая взгляда от полочек в холодильнике, будто надеялась там что-то найти, кроме кастрюли с протухшим супом. — Давай закажем пиццу, — предложила Трина, наконец заварив свой чай и дуя на него. — Курьер не доедет. Мы без адреса, — Миллер с сожалением захлопнула холодильник. Оливер, выпив весь свой напиток, загоготал и куда-то умчался. Трина проводила парня задумчивым взглядом, чуть отхлебнув из чашки, боясь обжечься. — Назовём адрес в пригороде, а кто-нибудь метнётся, — предложила она. — Эльдар, например. Или из Крипипасты кто-то. У них большего всего ртов, поэтому они тоже должны участвовать в доставке еды. — А что насчёт прокси Оффа? — напомнила Дженни. — Пусть идёт та сисястая. Она уже представила, как эта рыжая будет трясти своими сиськами, соблазняя курьера, или активно вертеть жопой у него перед глазами, причём вертеть так, будто сейчас наебнётся. — Тогда мы останемся без пиццы, думаю, — хмыкнула Трина, отставив чашку. — Кстати, с пиццей-то идея неплохая. А пойдут несколько человек: наши, крипи и эти, оффские. Сделаем большой заказ. Девушка прищёлкнула пальцами. — Эврика! А потом так же пошлем кого-то в магазин, — и она, кивнув, ушла звонить. Или не звонить. Дженни не знала, как Трина будет заказывать пиццу, но зато совершенно ясно представила, сколько же коробок пиццы уже через несколько часов будет разбросано по дому. «И где же, блин, сейчас Ава?» — ни к селу ни к городу подумала Миллер, вновь открывая холодильник. Но там так ничего и не появилось.***
От верещания Авы у Утопленника уже заложило уши, но садисткая мысль о том, что эти визги и матюки, чуть ли не ежесекундно издаваемые Эмбер, возникают только лишь из-за изрядного дискофорта, причинённого им девушке, грела все члены парня, ибо я сомневаюсь, что у призрака, пусть и в телесном своём обличье, есть душа. Бен проволок Аву через кусты прямо по муравейнику, по луже, намеренно задержавшись, по торчящим корням дуба, раз десять повернул так, чтобы Ава своей спиной прокопала чуть ли не до глиняного слоя Земли — короче, доставил ей величайшее мазохистское удовольствие. И тот факт, что эта орущая мозговыносительница не являлась любительницей боли, его нисколько не смущал. — Да заткнись ты, почти приехали, — наконец, не выдержав, грубо бросил он. — ПОШЁЛ НА ХУЙ, СУКИН ТЫ СЫН И КАБЕЛЬНЫЙ ВНУК! — Эмбер умудрилась добыть ком земли, который незамедлительно был запущен в Утопленника, угодив парню прямо между лопаток. — СЛЫШЬ, БЛЯТЬ, ЯНДЕКС ТАКСИ! ТЫ ГУГЛ-КАРТЫ ДАВНО ОБНОВЛЯЛ?! ТЫ МЕНЯ В ПИЗДУ К БАБУШКЕ РЕШИЛ ПРОВОДИТЬ?! ОТПУСТИ НОГУ, БЛЯТЬ! У МЕНЯ СПИНА ИЗ-ЗА ТЕБЯ БОЛИТ! А ВОЛОСЫ, МАТЬ ТВОЯ ХУЙ-ЗНАЕТ-КТО! ТЫ МНЕ ПАРИК КУПИТЬ ХОЧЕШЬ?! ДА ОТЦЕПИСЬ ТЫ, ЕБЛАН! — Где же твой мозгоёбский позитив, а? — на брошенный ком Бен не обратил внимания. — Или трудно прикалываться, когда твоя спина медленно превращается в фарш? О, заметь, зато по дороге ты меня ни разу не троллила, только материла… — ТЕБЯ ЭТО ТАК СИЛЬНО ЗАДЕЛО, ИНФАНТИЛЬНЫЙ ТЫ КУСОК ДЕРЬМА?! — новый ком был брошен в руку задрота. — КАКОГО, БЛЯТЬ, ЁБАННОГО МУДАЧЕСКОГО ПЕНИСА?! ТЫ ПРИВОЛОК МЕНЯ СЮДА… Пальцы Утопленника резко разжались, и нога Эмбер, которая была готова вновь захерачить в убийцу ком земли (раньше она этого не делала, потому что слишком была занята воплями), рухнула вниз, ударившись об эту самую землю. Ава сперва села и попыталась осторожно коснуться спины в местах, где доставала. Тут же поморщилась от боли и все-таки запустила свой снаряд в успевшего отойти Бена. — Ты приволок меня сюда только потому, что я тебя троллила?! — этой фразой она сопроводила полёт комка. Утопленник флегматично проследил, как земляная лепёха шмякнулась около его ноги, а потом перевёл такой же флегматичный взгляд на вскочившую Аву. — Милая моя, за то, что ты меня троллила, я хочу уронить тебе случайно на голову пару мешков с цементом, а затем, с более близкого расстояния — десяток кирпичей, и уже потом отпинать твоё бездыханное тело до состояния кровавого мессива, — спокойно, будто рассказывал о планах на день, сказал Утопленник. — Но вместо этого ты почему-то оказалась здесь. Отшвырнув носком сапога ком грязи, запущенный в него минутой ранее, Бен сделал несколько медленных шагов, не отрывая при этом взгляда от лица Эмбер, явно не выражающее восторг. — Как думаешь, почему? — По-твоему, я похожа на телепата-медиума? — гневно поинтересовалась Ава, скрестив перепачканные руки на груди. — Чёрт, да из-за тебя моя одежда пачкается быстрее, чем памперс у младенца! — тут же добавила она, окинув взглядом себя с разных сторон. — А я из-за тебя с какого-то хуя должен огребать от этого белобрысого недоноска, так что извини, дорогуша, — Бен развёл руками, разыгрывая обречённость, однако в его глазах лихо отплясывали чечётку чёртики. — С какого же это, интересно, хуя? — Эмбер сменила позу и величественно упёрла руки в бока. — Уж не с твоего ли, несуществующего? Прямо хоть роман пиши: «Утопленник и член, Которого-у-него-нет». Как тебе идея, а? Будешь соавтором? — Вау, ты назвала меня по фамилии, — Утопленник, изумлённо подняв брови, пару раз похлопал в ладоши. — Я прямо польщен. Только тебе бы сперва не мешало мое имя полностью запомнить, а уж потом лезть целоваться, ну ничего, так и быть, я тебе прощаю эту оплошность. Если захочешь прыгнуть ко мне на член, то в следующий раз назови меня правильно. — Было бы ещё, куда прыгать, — фыркнула Ава. Бен драматично закатил глаза. — Ну раз ты настаиваешь… — тоном ломающейся девственницы протянул он, начав медленно расстёгивать ремень. Эмбер вспыхнула. — Одиночный стриптиз? — едко поинтересовалась она, однако Утопленник заметил, что взгляд девушка всё же отвела, а потом, видя, что Бен не собирается прекращать, и вовсе отвернулась, сделав вид, что что-то высматривает. — Ну разумеется, — убийца ухмыльнулся и сделал шаг к ней, быстро схватив её за руку. — Всё для тебя, крошка. — Смотри, как бы штанишки не упали, — насмешливо пропела Ава, продолжая любоваться сосной. — Росточек свой застудишь. — Уже не отрицаешь, что у меня его нет? — свободной рукой Утопленник за подбородок повернул Эмбер к себе лицом. Вопреки резкому тону сделал он это как-то осторожно и даже аккуратно. Может, не хотел свернуть собеседнице шею нечаянно — ананас его знает. — Может быть и есть, — Ава высвободила свой драгоценный подбородок, ибо второго у неё пока что не было, — но только настолько милипиздрический, что и под микроскопом не разглядишь. — Так давай покажу, в чём проблема? — с издёвкой предложил Бен, снова опустив ладонь на ремень. — И ты наконец-то удостоверишься, а, Эмбер? — Вау, ты назвал меня по фамилии, — раздражённо дёрнув своей рукой, дабы высвободить её из хватки Утопленника, противным голосом передразнила она его. — Я прямо польщена. Только тебе бы сперва не мешало моё имя полностью запомнить, а уж потом спускать с себя штаны, пытаясь продемонстрировать мне чудеса лилипутики, но, так и быть, я прощаю тебе эту оплошность… Что ты там дальше говорил? Приглашал поскакать на твоём детородном? Так вот: если захочешь прыгнуть ко мне в постель, то в следующий раз назови меня правильно. Хотя, чтобы достоверность наших предложений совпадала, я тоже, пожалуй, предложу тебе скакнуть мне на член. — Никак не уймёшься? — Утопленник прищурился, а в следующее мгновение ладонь Авы уже была прижата к его драгоценному и так много раз несправедливо униженному органу. Вторую руку девушки Бен предусмотрительно перехватил ещё на подлёте к его щеке. — Ну? — маньяк не отрывал взгляда от разозлённой от таких действий Эмбер, в глазах которой, однако, где-то глубоко разрасталась растерянность. — Что же ты? — в голосе недолинка все больше слышалось явное издевательство и даже какая-то горечь, хотя, может, так просто казалось. — Давай же, помоги мне убедить тебя! — А поссать тебе сходить не помочь?! — яростно прошипела Ава, вырываясь, но Бен держал крепко. Кашки в детстве много кушал. Закусывая «Растишкой». Ухмыльнувшись, он надавил на тонкие девичьи пальцы — те, в свою очередь, надавили на с каждой секундой становившуюся твёрже плоть. Неужели вся эта ситуация его возбуждает?.. Распалённость Авы сменилась каким-то оцепенением, непонятно откуда взявшимся и фиг знает, зачем припёршимся, когда девушка почувствовала эту самую твёрдость. Она слабо выдохнула весь воздух, который должен был уйти на гневную речь, адресованную Утопленнику и его извращённым деяниям. Заметив такую реакцию, убийца хмыкнул, отметив, что глаза у Эмбер зелёные, как трава. Наверняка, когда девушку охватывает возбуждение, они покрываются туманной пеленой желания, отчего выглядят ещё более красивее… Её щёки краснеют. Смущается? Она? Интересно… Уж от кого, от кого, а от этой личности, наличие чувства стыда и совести у которой явно стояло под большим вопросом, он этого не ожидал. — Давай, — свой собственный голос кажется Бену чужим: непривычно хрипловатым, и… Какого черта он шепчет? — Расстегни ширинку на моих брюках. Ава ощутила, как каменеют горло, гортань… И кое-что, находящееся как раз за позолоченной «молнией», что-то, всё-таки явно присутствующее и, видимо, уже ждущее «своего часа». Конечно, Эмбер знала, что никакого ни часа, ни минуты, ни секунды не наступит, однако как-то высказать это или продемонстрировать она почему-то не могла. Вместо всего вышеперечисленного девушка потупила свои зелёные фары, упёршись взглядом как раз в выпирающее достоинство Утопленника. Быстро закрыла глаза и отвернулась. Бен, наблюдавший за всеми эмоциями Авы явно не без наслаждения, заметил, что дыхание его участилось. «Естественно, оно участится, — оправдывал сам себя парень. — Как-никак, а она же меня…м-м-м…щупает. И ещё смущается, уж она-то, эта саркастичная мозгоёбская хрень… Чёрт, это по-своему заводит». — Отпусти, — наконец выдавливает из себя Ава, продолжая стоять с закрытыми глазами. — А ты расстегни, — выдвигает ультиматум Утопленник. — Расстегни мне ширинку. Давай. Почему ты отвернулась, а? Посмотри на меня, ну же! Или ты хочешь стоять так вечность? Поверь, дорогуша, я не против. И она смотрит. От собственной подчинённости Эмбер передёргивает. Брови нахмурены, губы плотно сжаты, но глаза… Бен со свистом выдыхает. — Ты заводишься, — говорит он. — Это вопрос? — она вновь дёргает рукой, но так же безрезультатно. — Это утверждение. — Неправильный ответ. — Не пытайся пиздеть мне прямо в лицо. Я вижу твои глаза. Твой взгляд. Неужели всё это стеснение — лишь показуха, чтобы скрыть твоё возбуждение? Ава молчит. Молчит так, как молчат люди, которым сказали такую нежеланную правду и заставляют её подтвердить. Или она просто не знает, что сказать на такое громкое заявление. Потому что сама не понимает, что именно с ней происходит. — Кто из нас ещё и заводится, — наконец хмыкает она, пошевелив пальцами левой руки, той, которая была прижата к паху Утопленника. — Ой, а что это? Неужели выросло? Я прямо рада за тебя. — А ты быстро смелеешь, — Бен оскалился. — А ты — возбуждаешься, — Ава уже окончательно обнаглела, о чём свидетельствовала её нахальная интонация. — Интересно, что же ты будешь делать сейчас, когда я уйду? Быстренько передёрнешь? Или прямо так пойдёшь в особняк? — По-моему, я не упоминал, что ты уйдёшь отсюда. — По-моему, мне срать, что ты там упоминал, а что нет. — Вот только срать здесь не нужно. Ты и так вся в дерьме. — По чьей же, интересно, вине? — Только по своей собственной, дорогуша. Следи за своим язычком. — Следить? — Эмбер неожиданно придвинулась ближе, при этом надавив пальцами на до сих пор каменную плоть Утопленника. Тот стиснул зубы, и его скулы напряглись. — Конечно, ты прав, — она шептала ему на ухо, правой рукой убрав несуществующую ниточку с задротского плеча, хотя тот и продолжал стискивать её запястье. — За языком нужно следить, иначе он такого натворит… «Что ты задумала, паскуда?» — крутилось в голове у парня. Отстраняться он почему-то не стал. Ему было интересно, что произойдёт дальше. Эмбер пнёт его по колокольчикам-бубенчикам? Толкнёт? Харкнёт в лицо? Нет, отстраняться явно не вариант… — Язык, милок, — продолжала шептать она, губами неуловимо касаясь его уха, что заставило более-менее восстановившееся дыхание участиться опять, — может довести до Киева. Или до оргазма, если использовать его там, где нужно, и как следует. И она лизнула Бена в мочку уха, опалив своим дыханием ему шею. Затем Ава чуть прикусила чувствительный кончик и — тут уж Бену точно не могло показаться, потому что уж на что, а на слух он не жаловался и ушки свои чистил, — слегка простонала. Совсем тихо, с придыханием. Утопленник втянул воздух сквозь стиснутые зубы, геройски выдерживая этот заводящий удар. — Я сегодня говорил, что буду домогаться тебя так, чтобы ты злилась. — напомнил он, стараясь, чтобы его голос звучал ровно. — Злилась точно так же, как злился я, когда ты только начала меня троллить. Но в таком темпе домогания, знаешь ли, могут перейти в кое-что более интересное. Поэтому, если не хочешь, чтобы я взял тебя насильно, прекращай этот цирк. — Кто сказал, что это будет насильно? Издевается. Ну уж нет, дорогуша, так дело не пойдёт. Сегодня в комнате именно Утопленник проявил наглость, а тебе, милочка, негоже вот так просто возбуждать его. Резко оттолкнув Эмбер от себя, Бен, продолжая удерживать оба её запястья, прижал девушку к дереву, причём сделал это не самым нежным способом: Ава нехило долбанулась своей многострадальной и явно прихрамывающей на пару извилин башкой, встряхнув серое вещество. Утопленник зафиксировал своё колено между её ног. — Не играй с огнём, дорогуша, — в голосе убийцы, несмотря на хрипотцу, была угроза. — Обожжёшься. А ожоги бывают и опасны для жизни. И он, наклонившись, укусил Аву за шею, чуть ниже уха. Укусил довольно больно, видимо, стараясь таким образом избавиться от желания, которое она вызвала. Нет, с этим словом он не согласен. Чтобы какая-то языкастая дрянь вызвала в нём желание? Абсурд. Она его навязала, да, именно навязала, и тот факт, что он, Утопленник, начал возбуждаться раньше, чем Эмбер вступила в игру, не в счёт. Да у любого бы на его месте появился стояк! Хоть эта мозгоёбка и падла редкостная, но симпатичная, эх, весьма симпатичная… И глаза. У неё невероятные глаза, и даже Утопленник, не отличающийся тягой к прекрасному и вообще мало в нём разбирающийся — а что может быть прекраснее его драгоценных картриджей? — признавал это, из-за чего злился на себя ещё больше. И на неё, на неё он злился сильнее. Вот ведь в самом деле: мразь редкостная, характер ужасен, просто ходячая помойная яма, но ведь красива, сука… И глаза, эти глаза цвета травы, цвета изумруда, цвета молодой листвы… Эмбер айкнула, рванувшись. Конечно, до лирических отступлений Бена ей было далеко, однако увлёкшийся парень в самом деле делал ей больно, прокусив кожу. Это он понял сам, когда почувствовал во рту солоновато-металлический привкус крови. Тогда Утопленник выпрямился, презрительно посмотрел на девушку, хмыкнул, скривив губы в недоброй ухмылке, отбросил её от себя так, что она чуть ли не вмуровалась в дерево, и, что-то насвистывая, медленно двинулся в сторону особняка, застёгивая ремень.