Adoption

      — Аккуратнее, — мягко произносит Чимин, поддерживая Чонгука за талию. Омега же нерасторопно идёт, боясь случайно поскользнуться на маленьком спуске. Зима. Повсюду лёд, и для беременного Чонгука это испытание одно из самых трудных. — Чониль, не спеши! — шикает Пак, прижимая Чона крепче к себе, понимая, что сын навряд ли его послушается. У Чониля сейчас в голове совсем не благополучие его папы, а маленький омега, ждущий его в замке Чон. — Или отпусти руку папы.       — Но… там… Виен, — выдыхает мальчик. — А ещё я не хочу отпускать руку папочки, — чуть ли не хнычет Чониль.       — Тогда иди медленнее, видишь папе тяжело. Никуда твой Виен не денется, — произносит Чимин. Уже как лет шесть в королевстве Чон происходили так называемые родственные встречи, потому что союз Сокджина и Хосока объединил четыре крупные державы. Поэтому Чониль с раннего детства часто проводил время за играми с Виеном и Дэеном, а также с Сумином — сыном Хосока и Сокджина. Но с недавнего времени в компании этих четверых детишек произошли кое-какие изменения. В один момент и Чониль, и Виен поняли, что испытывают друг к другу симпатию, поэтому начали проводить вместе больше времени. И теперь Чониль всегда хотел быстрее встретиться с омегой из семьи Мин. Маленький альфа был определённо влюблён, это понимали и Чимин, и Чонгук, хотя нередко смеялись из-за этого. Их сыну всего лишь шесть. В его возрасте ни Пак, ни Чон даже не знали о таком понятии, как симпатия.       — Ты так говоришь, словно я смертельно больной, а не беременный, — смеётся Чонгук, поворачивая голову в сторону Чимина. Чонгук сейчас на пятом месяце беременности. Как оказалось, Чону для отдыха было мало даже трёх лет. Сейчас Чонилю почти семь, и Чонгук с Чимином всё-таки решились на второго ребёнка. — Чониль, а ты ещё успеешь поиграть с Виеном.       — Папа, знаешь, он такой красивый, — восхищённо произносит Чониль. И Чонгук протяжно вздыхает, понимая, что вот он и пожинает все плоды первой симпатии своего сына. Хоть Чон, по факту, понять Чониля не может. — Отец, вот как ты понравился папе?       — Ну… — Чимин задумчиво тянет, совершенно не зная, что ответить. Он, конечно, ответил бы, рассказал бы всё как было на самом деле, был бы Чониль немного постарше… лет так на десять.       — Это была очень длинная история. Я потом тебе когда-нибудь расскажу, — произносит Чонгук, спасая тем самым ситуацию. — И да, я уверен, что ты тоже нравишься Виену.       Чониль кивает, отпускает руку, когда видит у порога семью Мин вместе с Чон, мальчишка срывается с места и сразу же летит.       — Аккуратнее, Чониль! — кричит Чонгук вслед. Маленький альфа его совершенно и не слышит, скользит по льду, а затем чуть ли не падает у ступенек замка, но всё-таки успевает сохранить равновесие. И Чонгук не может сдержать смеха.       — Мне кажется, мы уже определись, куда поедет наш сын свататься, — с улыбкой произносит Чимин.       — Угу, — Чонгук внезапно ойкает, хватается за живот.       — Что случилось? Тебе плохо? Что-то с ребёнком? — начинает тараторить Чимин. У него внутри всё сжимается, и его не на шутку накрывает паника. Мало ли с его сыном что-то не так? Быть может, дальняя поездка сказалась? Ведь пришлось долгое время ехать по ухабистой дороге, подпрыгивая на каждой кочке.       — Он просто перевернулся, — успокаивает Чонгук, сжимая руку Чимина. — Всё в порядке. Наш второй сын не такой активный, как Чониль, но зато когда толкается… Я чувствую это слишком явно, — Чонгук поглаживает ладонью свой живот через меховую накидку.       — Всё-таки нам нужно было остаться дома, — обеспокоенно говорит Чимин. — Дальняя поездка может плохо сказаться на твоём здоровье и состоянии малыша.       — Ты мне предлагаешь пропустить праздник по поводу дня рождения моего второго племянника?! Я родил бы в дороге, но поздравил бы Хосока и Сокджина! — нервно восклицает Чонгук, размахивая руками. Чимин становится ещё более бдительным, потому что сейчас вероятность упасть у Чонгука повышается в разы.       На данный момент союз Сокджина и Хосока можно было назвать по-настоящему гармоничным. Конечно, им пришлось много натерпеться, пройти через все трудности вместе. Этап притирания друг к другу проходил тяжело, но в конце концов Сокджина и Хосока сплотило рождение их первенца. Но также было много и внешних факторов, мешающих их отношениям. У Хосока появилось много врагов и нередко в первое время на него даже совершались покушения, но благо, что все попытки ненавистников расправиться с альфой увенчались неудачей. Но сейчас Хосок уже как три года полноправный король, старший Чон решил уступить правящее место своему сыну раньше. И Хосок быстро научился на практике, как управлять страной, и на данный момент в королевстве Чон была относительно стабильная ситуация.       Теперь семейные встречи проходили довольно часто. И семье Пак приходилось встречаться не только с семьёй Чон, но и с Мин, и с Ким. Дружеские отношения между странами укреплялись даже без помощи экономического соглашения, а благодаря браку Хосока и Сокджина, ведь каждому хотелось посмотреть на своих племянников, поэтому и приходилось пересекаться. Сначала было как-то неловко, особенно Чимину и Юнги видеть друг друга. Пак и на сегодняшний день чувствовал вину из-за того, что Мин теперь не может нормально ходить, всё время хромает, опираясь на трость. Юнги же чувствовал себя некомфортно из-за того, что по своей глупости чуть ли не ненавидел Чимина практически весь период своего правления.       — Так, только успокойся, не нервничай, Гуки, — шепчет Чимин на ухо своему супругу, а затем легко целует того в щёку. Чонгук и раньше любил поцелуи и прикосновения, теперь забеременев, его любовь увеличилась в разы. И Паку постоянно приходилось целовать, обнимать Чона. Чимин, в принципе, был и не против. И тем более, ему хотелось, чтобы эта беременность Чонгука прошла в полной идиллии, без потрясений.       — А ты больше не говори ерунды, — Чонгук обиженно дует губы, хмуря взгляд.       — Ты только не обижайся, — произносит Пак. — Мне тебя поцеловать, чтобы ты не обижался?       — Поцелуй.       — Малыш, нас уже все ждут, — напоминает Пак, бросая кроткий взгляд в сторону порога замка, где уже собрались семейства Чон и Мин. Но Чонгук ещё больше хмурится. И Пак думает, что его супруг до сих пор ещё слишком милый ребёнок.       — Хорошо, не целуй. Если не хочешь, я не заставляю.       Пак шумно выдыхает. Всё-таки в эту беременность Чонгук стал ещё капризнее, чем в прошлую. И кто же знал, что ждать рождение омеги будет так тяжело?       И Чимин останавливается, разворачивается к Чонгуку лицом к лицу, нежно обхватывает его лицо ладонями и шепчет:       — Никогда не думай, что я не хочу тебя целовать.       Чонгук по-детски удивлённо округляет глаза, замирая, и Чимин почему-то сейчас вспоминает его первый осознанный поцелуй с Чонгуком, когда тому было шестнадцать, а самому же Паку двадцать три. И, как ни странно, вся эта робость, смущение и трепетность до сих пор ещё не исчезла в их отношениях.       — Я люблю тебя так сильно и навсегда, — произносит Чимин, аккуратно касаясь губ омеги. Чонгук же обнимает его за шею, скользит по еле заметным белёсым полоскам шрамов.       Чимин прихватывает нижнюю губу омеги, немного посасывает. Сейчас с Чонгуком было слишком прекрасно целоваться, потому что тот во время беременности нуждался в постоянной защите, поэтому оставил все свои доминантские замашки, полностью позволяя вести Паку. Чон томно выдыхает сквозь поцелуй, обнимая ещё крепче.       Сейчас на них смотрит два семейства, наверняка, обсуждают, но Чимину, если честно, всё равно. Если Чонгук захотел целоваться, он получит самые нежные поцелуи на свете от Чимина, только бы омега не грустил и не плакал.       Чонгук отстраняется, одаривает Чимина счастливой улыбкой, а затем произносит:       — Вот теперь точно пошли.       Пак кивает, снова кладёт одну руку на талию омеги, а другой крепко сжимает ладонь Чонгука. Они снова начинают свой неторопливый путь по скользкому льду до порога замка.       Когда Чимин с Чонгуком наконец-то подходят к ждущим их семьям Чон и Мин, они кланяются друг другу, перебрасываются официальными приветствиями, как это и подобает обычаю. Виен же вовсю уже разговаривает с Чонилем, мальчишки тихо смеются. Чонгук же уверен, что через лет десять его сын посватается именно в королевство Мин, хотя, быть может, оно и лучше, жениться на том, кто тебе уже симпатичен и знаком. Новые порядки постепенно сменяли старые. Дэен же, несмотря на то, что он был альфой, являлся тихим, спокойным ребёнком, всё время прижимающимся к Тэхёну, который разговаривал о чём-то со своим старшим братом. Сумин, первенец Сокджина, стоял рядом с папой и дядей и всё время пытался поиграть с младшим братиком.       Чимин сразу же подходит к Юнги. И оба альфы начинают о чём-то разговаривать, Чонгук уверен, что тема их разговора является, как и всегда, государственно важной.       — Ну что, мой младший брат совсем уже взрослый, — произносит Хосок, сбоку обнимая Чонгука. — Видишь, помню, как к тебе подступиться, — омега на эту фразу только лишь картинно закатывает глаза.       — Поздравляю с рождением сына, — говорит Чонгук. — Желаю вам счастья.       — Спасибо.       Хосок берёт Чонгука за руку и помогает ему встать на порог замка, чтобы подойти к Сокджину, держащего младенца на руках.       — Какой прекрасный малыш, — произносит Чонгук, посмотрев на младенца. — Как вы его назвали?       — Соёнг, — отвечает Сокджин.       — Чудесное имя, — произносит Чонгук. — Малыш Соёнг, ты непременно вырастишь самым прекрасным омегой. И да… когда ты подрастёшь, я непременно выложу всё подчистую тебе о твоём отце.       — Дядя Чонгук, а ты мне ничего не рассказывал… — произносит Сумин.       — Это чисто разговоры между омегами, — Чонгук тихо смеётся, ловит на себе недовольный взгляд Хосока. — И почему ты на меня так смотришь? Вспомни, как ты торговался выдать Чонилю всё обо мне.       — Но я же ничего не рассказал.       — И я подумаю, рассказывать или нет, — говорит Чонгук. — Хотя… я точно расскажу Сокджину, — Хосок недовольно изгибает бровь. — Да ладно, про Хосока нечего и рассказывать, он всё время жил по правилам. Скучно, одним словом.       И Сокджин ухмыляется этой фразе. По правилам они с Хосоком оба жили, но только вот нарушили их в один момент. И оба не жалели об этом, ведь теперь они жили в согласии и в идиллии, и как вообще можно жалеть, когда у них есть двое прекрасных детей?       — Хочешь поддержать Соёнга? — предлагает Сокджин.       — Я с радостью взял бы его на руки, — выдыхает Чонгук, кладя свою ладонь на живот. — Но малыш слишком усердно толкается, и я боюсь, что не смогу удержать Соёнга из-за этого. Однако, когда я рожу, я непременно понянчусь со своим племянником.       — Я тоже хочу взять братика на ручки, — подаёт голос Дэен.       — Ты иногда ложку держать не можешь, а уже хочешь брата поддержать, — Тэхён тихо смеётся. — Может, лучше пойдёшь, поиграешь с Чонилем и Виеном?       Маленький альфа на это только лишь недовольно хмыкает. И Чонгук понимает, почему, видимо, ранняя симпатия, возникшая между Чонилем и Виеном, ярко сказывается на отношениях между братьями Мин.

***

      — А можно… можно мне потрогать, — Чонгук слышит детский голос, когда заканчивает трапезу, откидываясь на спинку стула с протяжным вздохом. Спина нещадно ныла. Чон поворачивает голову и видит стоящего рядом с ним Дэена. Маленький альфа смотрит на него умоляющими глазами.       — Дэен, соблюдай нормы приличия, — твёрдо произносит Юнги.       — Но… — маленький альфа виновато опускает взгляд. И Чонгуку становится даже жалко его, пусть это и вправду не подобает правилам, но в том, что живот Чон потрогает ребёнок пусть и из чужой семьи, нет ничего угрожающего.       — Ты всё-таки альфа, будущий правитель… — говорит Мин, и Чонгук уже чувствует, что приближается долгая лекция о том, что можно делать главному претенденту на трон, а что нельзя. Юнги часто устраивал такие речи. И Чон иногда не понимал, почему Мин так строго относится к своему сыну, которому вот недавно исполнилось шесть лет. Обучение начнётся только через год, поэтому Чон считал, что не к чему лишать ребёнка детства. Хотя он не вправе судить методику воспитания Юнги.       — Конечно, ты можешь потрогать, — мягко говорит Чонгук, получая в ответ лучезарную детскую улыбку. Маленькая ладошка ложится на живот, скрытый тканью блузки.       — Он такой тёплый, — говорит Дэен, аккуратно щупая. — Ой… что это? — с опаской отдёргивает руку мальчик. Чонгук же чувствует лёгкий толчок. — Я сделал Вам больно?       — Всё в порядке, просто малыш толкнулся, поздоровался с тобой, — произносит Чонгук, пытаясь успокоить маленького альфу. — Я уверен, что, когда малыш родится, вы станете друзьями.       — Спасибо, что разрешили потрогать, господин Чонгук, — мальчик счастливо улыбается, убирая руку.       — Ты хорошо себя чувствуешь? — интересуется Чимин. — Мы можем уйти, если ты устал.       — Нет, нет, всё в порядке, — Чонгук меняет своё положение на стуле, чуть ли не ложится на него, выпрямляя ноги под столом. И пусть так неподобающе сидеть, но сейчас за это его никто не осудит, ведь беременные омеги вправе сидеть так, как им удобно.       — Если станет плохо, сразу говори, — обеспокоенно произносит Чимин. Чонгук на это кивает. Чону нравится такая забота о себе. Пак был достаточно внимателен и во время первой беременности омеги, до смерти своего папы, но сейчас он стал ещё более ласковым, практически не отходил от Чонгука ни на шаг. И Чимин не так сильно уставал, ведь государственных дел порядком убавилось: на континенте установилось крепкое перемирие между крупными державами.

***

      — Папа, папа, — слышит Тэхён, отвлекаясь от разговора с напротив сидящим Сокджином. Младший интересовался состоянием здоровья своего недавно родившегося племянника, спрашивал, как часто плачет, и прочие вопросы, касающиеся ребёнка. Ким был рад, что у его брата родился ещё один сын, ведь Сокджин мечтал о двоих детях, но почему-то второй ребёнок у омеги вместе с Хосоком долго не получался, и Джин чуть ли не истерил, но в один прекрасный весенний день омега всё-таки узнал новость о своей беременности. Это был слишком желанный ребёнок.       — На колени хочешь? — спрашивает омега у своего сына, уже готовясь помочь ребёнку сесть. Дэен был слишком сильно привязан к нему, и это было весьма удивительно, ведь обычно альфы тянутся к своим отцам, а не к папам. Дэен же был слишком тихим, застенчивым мальчиком. Юнги же изо всех сил пытался перевоспитать своего сына, закалить его характер, но ничего не выходило. Тэхён списывал всё не только на то, что Дэен ещё слишком маленький, но и на то, что маленький альфа, кажется, пошёл в своего отца. Ведь Ким помнит рассказы Юнги о своём раннем детстве, и каким тихим, спокойным ребёнком он был, который совершенно не тянулся к оружию, а любил читать.       — Дэен, ты снова нарушаешь правила, — цедит Юнги, недовольно изгибая бровь. — Ты же понимаешь это?       Дэен от этих слов весь сжимается, сутулит плечики, опуская голову. И Ким чувствует, что если Юнги скажет ещё одно колкое слово, то их сын прямо сейчас расплачется. И Тэхён понимал, почему Мин пытался быть строгим с сыном, но всё равно пытался изо всех сил защитить своё чадо.       — Он ещё совсем ребёнок, — произносит Тэхён. Дэену только лишь недавно исполнилось шесть, и по факту до обучения ему оставался ещё целый год беззаботного детства, но Юнги изо всех сил пытался приструнить сына уже сейчас.       — Но он будущий правитель, а ведёт себя неподобающе.       — А ты соответствовал всем нормам, которые к тебе предъявляли?       И Юнги замолкает. Тэхён знает, куда надавить, знает, что напомнить. Мин никогда не подумал бы, что запуганный, загнанный Ким, полностью окунувшись в семейную жизнь, откроет совсем другие черты своего характера. Теперь Тэхён строгий, но только по отношению к Юнги, к детям же омега всегда относится ласково. Ким больше не отводит смущённо взгляды, его речь чёткая, поставленная, и иногда Мин даже боится омегу, когда тот чем-то недоволен.       Юнги часто вспоминает, как в полной мере проявился характер Тэхёна, когда альфе было сказано лежать, практически не вставая долгое время, чтобы коленная чашечка срослась. Ким тогда прожигал взглядом, стоило Мину только подумать о нарушении постельного режима. Сейчас Юнги может ходить, пускай и с тростью, пускай и достаточно медленно, но если бы не строжайший надзор Тэхёна, альфа мог бы и не встать на ноги.       В отношениях Юнги и Тэхёна не было ссор. Они оба старались сразу говорить, что их не устраивает. Хорошо сказалось то, что к разговорам по душам они уже оба привыкли, привыкли открываться друг к другу полностью. И пускай иногда всё-таки случались недопонимания, в целом, их семейную пару можно было назвать образцовой.       И сейчас, испытывая на себе недовольный взгляд Тэхёна, Юнги думает, что лучше смолчать, не доводить до крайности. Тем более, Ким прав. В детстве Юнги был таким же, как Дэен сейчас, тихим, спокойным, бесхарактерным. Но только вот Мин боится, что его сын таким же и останется. Юнги успокаивает себя тем, что до начала обучения Дэена ещё целый год, а значит, возможно, маленький альфа станет крепче духом.       — Так ты хотел на колени? — спрашивает Тэхён, хлопая ладонью по своему бедру.       — Нет… я хочу, чтобы у тебя тоже был ребёнок в животе, как у господина Чонгука… хочу братика, — запинаясь, произносит маленький альфа, тут же виновато отводя взгляд.       Тэхён нервно сглатывает, а Юнги чуть ли вилку не роняет. Они оба не ожидали такого заявления. После рождения Виена и Дэена ни альфа, ни омега не поднимали тему рождения третьего ребёнка. Их обоих устраивал именно такой состав их семьи. Но вопрос сына заставляет их обоих задуматься, а может быть, всё-таки стоит родить и третьего ребёнка?       — Но у тебя же есть братья Виен и Сумин, — произносит Тэхён, ища взглядом своего сына и племянника.       — Виен всё время играет с Чонилем, а дома он всегда напоминает мне, что старше меня, — маленький альфа обиженно надувает губы. Пусть все на материке считают, что первенец короля Мина — альфа, но на самом деле это не так. Разница между рождением Виена и Дэена несколько минут, и именно омега появился первый на свет. — А Сумин вместе со своим братиком. Поэтому мне скучно.       — Дэен, дома тебя ждёт наказание за неподобающее поведение, — голос Юнги звучит довольно грозно.       Маленький альфа снова сутулится, опуская взгляд, и Тэхён слышит, как тот всхлипывает, шморгая носом.       — Так, только не плачь, — омега аккуратно кладёт свои ладони на маленькие плечики мальчика, и тот поднимает на него свои немного заплаканные глазки. И Тэхён кидает в сторону Юнги недовольный взгляд, якобы, кто так с ребёнком обращается, ничего же такого противозаконного Дэен не сказал. — Мы подумаем по поводу братика, но ничего не обещаем, — Тэхён тепло улыбается своего сыну, и в глазах маленького альфы загорается огонёк надежды. — А наказание… я обещаю, что оно будет минимальным, — Ким снова смотрит на Юнги, на этот раз альфа выглядит удивлённым, наверняка, находится в смятении из-за фразы своего супруга.

***

      К середине застольного торжества прислуга оповещает, что к воротам подъехала чета Ким, а через некоторое время в главный зал проходит Намджун, а позади него боязливо идёт Субин. Хоть он и был официальной парой Кима, пусть и не являлся супругом, носил его метку, но всё равно ещё совершенно не привык к тому, что Намджун брал его на все торжества. Киму было в первое время трудно, много пришлось ему перенести заговоров против себя за эти шесть лет. Сотни раз Намджун мог умереть, но Судьба каждый раз его предупреждала. И, кажется, не зря, государство Ким во время его правления расцвело ещё больше, чем при его отце. И в конце концов, король-бастард обзавёлся поддержкой среди довольных подданных.       Джин сразу же поднимается с места вместе со своими младшим сыном на руках Соёнгом, Сумин же тоже идёт вместе с папой встречать дядю. Хосок тоже встаёт со своего места, чтобы поприветствовать гостей по всей правилам этикета.       — Приветствую Вас, король Ким, — произносит Хосок.       — Рад встрече с Вами, король Чон, — отвечает Намджун. Субин же позади беззвучно кланяется. — Извините за опоздание, в дороге случилось непредвиденное обстоятельство, пришлось менять колесо кареты.       — Ничего страшного, — говорит Хосок.       — А теперь я должен поздравить тебя, — Намджун смотрит на Сокджина. — Точнее вас с пополнением, забыв про все эти формальности, — Ким до сих пор ещё не привык к правилам общения между королевскими семьями, они его грузили, поэтому хотя бы с Сокджином и Хосоком он старался общаться по-простому. — Как назвали?       — Соёнг, — отвечает Сокджин, чувствуя на своей талии руку Хосока. Он тепло улыбается своему супругу. Иногда Сокджин даже не верит в то, что все его мечты сбылись. Теперь он носит метку Хосока, является его законным мужем, а ещё у них есть двое очаровательных здоровых детишек, как омега и мечтал.       — Я уверен, что мой племянник будет и вправду самым прекрасным омегой.       — А я? А я, дядя Намджун? — спрашивает Сумин.       Намджун садится на корточки, чтобы быть на ровне с маленьким альфой.       — А ты будешь самым прекрасным правителем, — Ким гладит племянника по волосам. — И да, я привёз тебе кучу подарков…       — О, спасибо! — Сумин обнимает Намджуна за шею. — А что ты мне привёз?       — Ну… много чего, прислуга сейчас разгружает… — уклончиво отвечает Намджун, не желая раскрывать сюрпризы.       — Тогда я помогу, папа, я быстро, — маленький альфа даже не получает одобрительного кивка, как несётся прочь к выходу из зала.       Сокджин тепло смотрит на старшего сына, который бежит к прислуге, тащащей какие-то коробки. Намджун всегда приезжал с множеством подарков. Омега наклоняет голову, смотрит на маленького спящего Соёнга и чувствует себя и вправду по-настоящему счастливым.       — Ты был бы хорошим отцом, — шёпотом произносит Сокджин, когда он вместе с Намджуном идут к столу. Хосок уже вернулся к гостям, на правах главы торжества, Субин же идёт позади. — Может, вам всё-таки…       — Сокджин… — выдыхает Намджун.       Уже прошло почти семь лет, как Намджун и Субин были в отношениях сначала в тайных, затем, после восшествия на престол, в открытых. Но оба не хотели заводить детей по простой причине, боялись, что против Намджуна могут начаться заговоры. И неспроста. Сейчас же в правящих кругах королевства Ким атмосфера была спокойной, но Намджун и Субин всё равно не решались завести ребёнка. И Сокджин не понимал, почему. Хотя, наверное, его брат со своим омегой боялись того, что их ребёнка просто-напросто не примет общество, как наследника. Ребёнок бастарда от совсем незнатного омеги, это ж вообще уничтожение королевского рода.       — Я лезу не в свои дела, понимаю, — произносит Сокджин. — Извините.       Когда Намджун подходит к столу, он приветствует короля Пак и короля Мина, сам же садится рядом с Тэхёном. Омега был весьма удивлён, когда узнал, что Намджун является его родным братом, но принял это без особого всплеска эмоций. Для Тэхёна на данный момент была важна собственная семья, а не юношеские похождения отца.       — Как дела, Дэен? — спрашивает Намджун у сидящего на коленях своего папы ребёнка.       — Ммм… грустно, — выдыхает маленький альфа. — Виен совершенно не хочет со мной играть.       — Со мной тоже никто особо не играл в детстве, поэтому понимаю тебя, — говорит Намджун, вспоминая свои ранние годы. Неродной отец сразу же отдал Кима в военное дело, поэтому у того совершенно не было времени на игры, но он не расстраивался, потому что держать меч в руках альфе очень нравилось. — Сегодня ты получишь от меня подарок. И твой брат получит, если, конечно, мы сможем его вместе с тобой оторвать от игры с Чонилем.       — Подарок?! — восклицает Дэен. — Спасибо! Спасибо!       — Дэен, веди себя прилично за столом, ты и так сидишь на коленях своего папы, — шикает Юнги, маленький альфа аж сникает после этих слов.       — Спасибо, Намджун, — благодарит Тэхён, гладя сына по голове. — А ты, Дэен, веди себя и вправду потише.       — Но, папа, я слишком счастлив…       — Умей сдерживать свою радость, не мешай другим, — произносит Тэхён, чувствуя на себе одобрительный взгляд Юнги. Всё-таки иногда омега соглашался со своим супругом даже в вопросах, касающихся воспитания детей.

***

      — Я заметил, что ты сегодня ни к чему не притронулся за столом, — обеспокоенно произносит Намджун, когда он вместе с Субином заходит в отведённые для них покои. Омега сегодня только лишь молча сидел, да и выглядел бледнее обычного. — Тебе плохо?       — Меня сегодня тошнит с самого утра, — отвечает Субин.       — Почему ты мне не сказал раньше, что плохо себя чувствуешь? Мы могли не ехать, — Намджун чувствует, как внутри у него всё сжимается. Субин для него самый дорогой человек на свете, поэтому он мог даже отложить поездку к Сокджину, ради благополучия своего избранника. — Так ещё и в дороге тебя наверняка укачало…       — Всё в порядке, Намджун, успокойся, — Субин аккуратно берёт Кима за руки, сжимает их своими маленькими ладошками. Омега застенчиво улыбается, и Намджуну это слишком странно наблюдать. Конечно, Субин был довольно робок при людях, но с Кимом всегда показывал свой характер, сейчас же тот выглядел совсем каким-то крошечным и слишком милым. — Просто у нас будет малыш, — улыбка омеги становится ещё ярче.       — Малыш? — неверяще переспрашивает альфа. — У нас будет малыш? Я стану отцом?       Намджун вспоминает, как в последнюю течку Субина, забывшись, он повязал. Тогда альфа не придал этому особого внимания, ведь всё равно они являлись парой, и если у них всё-таки получится зачать малыша, то это будет подарок свыше. Но Намджун и не думал, что и вправду получится. Ким уже давным-давно мечтал о своём собственном ребёнке, задаривал подарками своих племянников и ждал подходящего момента, чтобы наконец превратить его союз с Субином в настоящую семью. Намджуну уже было тридцать четыре, да и Субина уже нельзя было назвать мальчишкой, ему вот несколько недель назад исполнилось двадцать пять.       — Да! — счастливо восклицает Субин. — Ты рад?       — Я очень рад, ты даже не представляешь насколько, — произносит Ким, крепко обнимая Субина.       — Я не знаю, кто у нас родится, но я хочу назвать малыша Бомгю, — шепчет омега. Намджун помнит, что значит для его избранника это имя, так звали брата Субина, который постоянно его защищал от любых напастей.       — Хорошо, — соглашается Ким. — Я даже не знаю, кому я буду рад больше: милому омеге или же статному альфе, потому что я так рад, что у нас будет ребёнок.       Намджун аккуратно берёт лицо Субина в руки и начинает покрывать быстрыми поцелуями, потому что любит неизмеримо, и уже любит их малыша. Ким чувствует себя слишком счастливо, наконец-то, его мечта стать отцом сбудется.       — Так, теперь, я буду следить за тем, чтобы ты соблюдал режим: хорошо кушал и много спал. Наш малыш должен родиться здоровым и крепким.       — Хорошо, хорошо, — Субин улыбается, затем тянется к Намджуну за поцелуем.

***

      — Ты слишком мягок с Дэеном, — произносит Юнги, когда он с Тэхёном уже лежит в постели, укрытый одеялом. Мин хотел поговорить с омегой по поводу их сына на протяжении всего празднества, но считал это неуместным.       — Он всё-таки ребёнок… — выдыхает Тэхён. — И я его очень люблю.       — Он будущий правитель.       — Я понимаю, что он будущий правитель, — соглашается Ким, — но, пожалуйста, не забирай у него год детства, дай побыть ему ребёнком. Я обещаю, что, когда Дэену исполнится семь, я буду полностью на твоей стороне в его воспитании, — Тэхён понимает, что рано или поздно детство их сына должно закончится, и он должен будет начать обучаться грамоте, счёту, чтобы потом быть готовым к овладению азам в делах, касающихся управлением страной.       — Хорошо, я запомнил твои слова, Ким Тэхён, — произносит Юнги. — Я сдержу своё слово, и надеюсь, что и ты сдержишь своё.       — Сдержу, не волнуйся, — Тэхён задувает свечку на прикроватной тумбочке. — Кстати, мы, кажется, уже определились, за кого выдадим замуж Виена. Он всё время не умолкает о Чониле, и, если честно, я устал уже слушать, — протяжно вздыхает Тэхён.       — Возможно, это пройдёт, им всего лишь по шесть лет. Вот я в шесть даже не знал, кто такие омеги. И я думаю, что у них это всего лишь дружба.       — Только потом не удивляйся, если через лет десять, наш сын объявит новость о том, что беременный.       — Кстати, о беременности… — многозначительно тянет Юнги. — Ты сказал Дэену по поводу братика, потому что… хотел успокоить?       Ответ Тэхёна не давал Юнги покоя на протяжении всего вечера. Если быть честным, Мин только и мечтает о третьем ребёнке, потому что ему снова хочется окунуться в суету забот о Тэхёне, и, наконец, ему хочется, чтобы третий малыш был у них и вправду запланированный и желанный. А ещё Юнги был не против, чтобы Тэхён родил ему милого, неуклюжего омегу, потому что с двойняшками у них получилась какая-то путаница. Виен к своим шести годам знал уже себе цену, мог постоять за себя, а вот Дэен… Юнги за него, если честно, переживал.       После беременности у Тэхёна наладился цикл, теперь течки были регулярными, и каждую из них омега проводил вместе с Юнги.       — Да и нет… Если ты, конечно, не против мы могли бы…       — Я не против, Тэхён, я только за.       — Ну тогда…       Юнги чувствует, как Тэхён перелезает на него, седлает его бёдра. И, чёрт, если бы Мину кто-нибудь сказал раньше, что полученная травма даст ему возможность наблюдать за тем, как его каждый раз седлает омега, Юнги приказал бы прострелить ему колено немного раньше, потому что Тэхён, сидящий на его бёдрах, — это слишком прекрасное зрелище.       — Можем пока что потренироваться до моей течки, — выдыхает Тэхён. И Юнги до сих пор не может привыкнуть к тому, что теперь Ким стал совершенно другим, более уверенным в себе, не таким стеснительным. Тэхён и Юнги после войны и вправду начали новую жизнь, совершенно забыв, какими они были до этого страшного бедствия.       — Чёрт, Ким Тэхён… — шепчет Юнги, кладёт одну руку на бедро омеги, а второй тянет Кима на себя. — Я люблю тебя, — шепчет прямо в губы.       — Я тоже люблю тебя, — с улыбкой отвечает Тэхён. У Юнги и по сей день цветы в душе расцветают от каждого признания в любви омеги.       Юнги кладёт свою ладонь на щёку Тэхёна, аккуратно гладит, а затем подаётся вперёд, аккуратно касаясь губ омеги и сразу же получая ответ.

***

      В комнате Чонгука и вправду до сих пор ещё ничего не изменилось. Все те же полки, всё те же книги на своих местах, и Чонгуку немного даже тоскливо становится из-за того, что он до сих пор отчетливо помнит, как жил в этих покоях, как бегал по замку вместе с Хосоком. Сейчас Чонгук бесспорно счастлив, у него есть любимый супруг и сын, а ещё совсем скоро он станет папой во второй раз. Просто в последнее время Чон стал слишком сентиментальным.       Сегодняшний день для Чонгука был одним из самых прекрасных в его жизни. Он пообщался с братом, со своими племянниками, получил много заботы от отца и папы, которые спустились к торжеству ближе к концу из-за своего плохого самочувствия, вызванного простудой. Чонгук верил, что его родители всё же поправятся. Он не хотел, чтобы ситуация снова повторялась. Чон старался себя не накручивать раньше времени, ведь прогнозы королевского лекаря были достаточно радушными.       — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Чимин, выводя Чонгука из мыслей. Младший разворачивается, становясь спиной к книжному шкафу и встречаясь с тёплым взглядом Чимина. И сейчас Чон всё больше удивляется тому, почему Пак и по сей день, когда Чонгук набрал лишний вес, смотрит на него так, словно он и вправду какое-то восьмое чудо света.       — Ммм… прекрасно, — выдыхает омега, потягиваясь.       — Ноги не болят? — обеспокоенно задаёт вопрос альфа.       — Нет, совсем, — произносит Чонгук с улыбкой. На удивление, пока что во время этой беременности Чон не чувствовал такого дискомфорта, как отёки ног. — Разве, что, когда я помогал мыть волосы Чонилю, мне пришлось выслушать много речей о том… «Виен такой прекрасный», «Папа, знаешь, а Виен умеет петь», «Папа, я хочу научиться танцевать, чтобы впечатлить Виена»… и это было на протяжении получаса, — Чонгук тихо смеётся. Он был не против симпатии своего сына, тем более, Виен был из хорошей семьи, мог в будущем стать отличной партией, но только вот иногда бесконечные речи маленького альфы о своём возлюбленном изматывали Чонгука.       — Ну… он, кажется, влюблён… Хотя, я не знаю о какой любви можно говорить в семь лет, даже в шесть, — Чимин пожимает плечами. — Но я уверен, будь я на месте Чониля в детстве… Я бы тоже был по уши влюблён в тебя.       — Только необходимо учесть, что, когда тебе было семь, я только что появился на свет, — Чонгук подходит к окну, смотрит на заснеженные дороги. И это было удивительно и одновременно слишком прекрасно для королевства Чон, в котором обычно снег зимой не выпадает.       — Чисто теоретически, если бы мы были примерно одного возраста, я бы тоже думал, как тебя покорить, — произносит Чимин, обнимая Чонгука со спины.       — Тоже бы учился петь и танцевать? — Чонгук тихо смеётся, кладя свою ладонь поверх руки Пака.       — Нет, к тебе нужен определённо другой подход, — произносит Чимин, целуя Чонгука за ухом. — Мне бы пришлось перечитать все книги по типу, как устроен арбалет. Но ради тебя я сделал бы это, — выдыхает Пак. Он и вправду готов был бы сделать всё, чтобы понравиться Чонгуку.       — Кстати… о книгах. Если, когда я был беременный Чонилем, меня тянуло на чтение романов, то сейчас я хочу заново перечитать о том, как устроен арбалет, — произносит Чонгук, думая о том, что он обязательно возьмёт с собой в королевство Пак парочку книг из своей детской библиотеки.       — Кажется, наш сын будет в точности, как ты, такой же непослушный омега, — Чимин целует Чонгука в шею, и омега пытается отстраниться, потому что слишком щекотно.       — Может быть, уже дадим ему имя? Тем более, мы точно знаем, кто родится, — говорит Чонгук. Если во время своего первенца они не были уверены в поле ребёнка, то теперь, установив дружеские отношения между Тэхёном и Сокджином, Чонгук узнал маленькую хитрость запахов беременного омеги в отличие от пола младенца, которого он вынашивает. Чонгук пах спелой клубникой с совсем незаметными отголосками вина, что говорило о том, что он вынашивает под сердцем омегу.       — Миёнг?       — Вечность?       — А почему бы и нет?       — Вечность слишком громкое понятие, — произносит Чонгук.       — Скажи мне эту фразу, когда признаёшься мне в своих чувствах, — Чимин картинно закатывает глаза.       — Ты тоже употребляешь слово «вечность», — Чонгук надувает губы, внезапно вырывается из объятий.       — Значит, ты считаешь наши признания в чувствах слишком громкими? — Чимин сразу же осекается, понимая, что Чонгук сейчас слишком чувствительный и любая не подумав брошенная фраза может обидеть его.       — Я не это хотел сказать… — произносит Чонгук, поджимая губы, чувствуя, как на глазах начинают появляться слёзы. Чонгук, если честно, устал от таких перебоев в настроении. Он может счастливо смеяться, а через минуту плакать из-за грусти. Вот и сейчас, Чимин вроде бы не сказал ничего обидного, но на психологическом уровне Чонгук уже воспринял фразу альфы как угрожающую.       — Так, Гуки, ты только не плачь, — Чимин делает шаг к Чонгуку, обнимает его, прижимая к своей груди. Во время этой беременности, пусть Чонгук и не ел особо много, но был достаточно плаксивым, и Паку не в первый раз приходилось успокаивать своего супруга. — Прости меня, я погорячился, — Чимин гладит Чонгука по волосам. — Мой любимый малыш Гуки.       — Это я сказал лишнего, — всхлипывает омега, вздрагивая. — А имя очень красивое.       — Если тебе не нравится, то…       — Мне нравится. Я просто слишком… какой-то нервный, прости.       — Тебе не за что извиняться, — произносит Чимин, заставляя посмотреть Чонгука на себя. Глаза омеги заплаканы. И Пак, смотря на Чона, может сказать, что тот до сих пор ещё его самый любимый малыш Гуки, которого он увидел, когда тому было шестнадцать. Сейчас Чонгуку двадцать четыре, но он практически и не изменился. О нём и по сей день хочется заботиться.       Чимин аккуратно вытирает подушечками пальцев слёзы, потому что смотреть на то, как плачет его малыш Гуки, не может.       — Пожалуйста, не плачь, — Пак наклоняется, аккуратно целуя Чонгука в нос. Чон жмурится.       Рука Чимина ложится на живот омеги, начинает аккуратно поглаживать.       — Всё-таки я очень капризный, — Чонгук шморгает носом.       — Но я всё равно тебя люблю очень сильно.       — Я тоже люблю тебя.       Чимин поддаётся вперёд, хочет уже поцеловать омегу, но Чонгук отворачивается.       — Капризные омеги не достойны поцелуев.       — Но мой любимый малыш достоин тысячи поцелуев, каким бы врединой он не был.       Чимин нежно обхватывает ладонями лицо Чонгука и аккуратно касается его губ, прихватывая нижнюю. Чон сразу же отвечает, немного приоткрывает свой рот, обхватывает Пака за шею. Теперь от нервозности Чонгука спасали только лишь нежные поцелуи.       — Ой… — Чонгук внезапно разрывает поцелуй, сразу же ловит на себе обеспокоенный взгляд Чимина. — Миёнг перевернулся, наверное, уже готовится ко сну.       — Так, значит, и мы должны спать, а не будить нашего малыша.       — Давай ты ещё раз меня поцелуешь, а потом мы пойдём спать.       И Чимин хочет озвучить то, что Чонгук слишком непостоянный, но решает смолчать, чтобы не доводить ситуацию до глупого конфликта.       Чимин притягивает Чонгука, аккуратно целует его, думая о том, что ждать появление на свет омеги достаточно трудно, но они справятся.