Осколки

На пороге его встретил потрепанный и испуганный Сумо. «Коул придумал эту кличку.» - Где Хэнк, приятель? – спросил Гэвин, наклоняясь к несчастному псу, будто тот мог ответить. – Давай я переобусь и накормлю тебя, малыш? На кухне оказался Хэнк в отключке. Вся комната пропахла спиртным, на столе лежала фотография Коула, а у Сумо в миске не было корма со вчерашнего дня. Рид не стал будить своего парня, хоть и хотелось начистить ему рожу. Раз бутылка, два бутылка, полупустая бутылка, разбитая бутылка. Гребаные бутылки. И все в мусорке, там, где самое место и этому алкашу. У него погиб сын, а он не хочет даже нормально похоронить его. «Что-то типа – не похоронен, не умер?» Гэвин даже мрачно обрадовался, узнав из последних сообщений и звонков хэнкова телефона, что тот все же удосужился связаться с похоронным агентвом и дата похорон уже назначена. 15 октября, 2035 год, утро. Сумо жалобно заскулил и тем самым отвлек от тяжелых мыслей. Надо делать мир лучше для живых. В данном случае он мог лишь погладить за ушком, насыпать корма - для собаки - и положить таблетки от головной боли и подушку под голову - для человека. Сон был желанен и необходим, но все же не желал приходить. И ни вой сирен под окном, ни собственная беспомощность не способствовали нужному состоянию. Во втором часу ночи Хэнк появился в дверях спальни: грузный, пьяный и явно желающий проплакать всю оставшуюся жизнь. Рид его желаний не разделял, поэтому притворился спящим. «Ночь темна и полна ужасов». Но спать было намного спокойней, когда Хэнк храпел под ухом, а не лежал на столе. Утро было противным, сам факт вставать по утрам был придуман каким-то ублюдком, а теперь человечество страдает ради непонятно чего. У них обоих были помятые лица и красные от напряжения глаза. Хэнк молчал и Гэвин ненавидел его за это. - Появись на работе. Пожалуйста? Тебя могут вышвырнуть, даже не смотря на твои заслуги. В ответ донеслось что-то непонятное, но вроде как означающее согласие. Хорошо. Уже что-то. Гэвин нутром чуял, что все пойдет наперекосяк и не прогадал – Хэнк припирался с Фаулером, по словам Криса - ругался с потерпевшими на месте преступления, по словам Тины – не поделил что-то с кофемашиной. Весь отдел ненавидел детектива Рида за оскорбления и отношение к коллегам, но, когда он наорал на лейтенанта Андерсона и тот замолк, все готовы были простить ему все прегрешения. - Че вы вылупились, мудоёбы, у вас работы нет? Прощение было недолгим, но «криковая терапия» принесла облегчение и относительный порядок в отдел. Фаулер впервые смотрел с таким очевидным одобрением и если бы Гэвин знал, то он бы начал орать на Хэнка еще раньше. Благо, поводов было навалом. Они ехали домой в полной тишине, Риду не нравилось за рулем, но еле протрезвевший Андерсон не был пригоден ни для чего, кроме как для отрезвителя. - Как же ты заебал. – сказал Гэвин, уже подъезжая к дому. - Я уже это слышал. – ответил Хэнк отрешенно. - Решил напомнить, чтобы не расслаблялся, - после остановки машины на дорожке, Рид поцеловал мужчину в щеку, тот не отреагировал и вышел, хлопнув дверью. Дальше весь вечер они молчали, каждый занимался своими делами: Гэвин готовил на кухне суп, чтобы они оба не подохли от голода, а Хэнк совершенно бессознательным взглядом смотрел в телевизор и нихрена там не видел. Это даже отдаленно могло бы напоминать идиллию. Только вот Хэнк хотел застрелиться, а Гэвин – жить и желательно, чтобы его бойфренд хотел того же. Даже меньшее могло расколоть любую пару, а у них была куча говна, которая почему-то держалась. Правда, недолго. После похорон Хэнк вырыдал абсолютно все, что в нем осталось и решил взяться за игру на жизнь. Старый револьер, подаренный на один из юбилеев, стал ему в этом спутником. Гэвин не хотел в этом участвовать, не хотел лишаться еще кого-то. Сначала Рид пытался решить все мирно – разговаривал, просил, целовал, обнимал. Это не помогало. А затем они орали, если находились в одном помещении, Гэвин кидался презрительными «алкаш» и «суицидник», а Хэнк отвечал ему «мудак» и «пиздлявый карьерист». Дома они уже не разговаривали, их раскидывали по разным делам и сменам, чтобы больше не слышать их грызню. Все доводы Рида разбивались о пьяное мычание, все просьбы остановиться и сходить к доктору игнорировались. Они даже подрались из-за револьера, синяк на ребрах стал последней каплей и Гэвин ушел, хлопнув дверью. Все шло по пизде и разваливалось. Обычно, это все происходило из-за самого Гэвина, но на сей раз детектив был не виноват. Хотя, какая разница, если все-равно итог самый хуёвый из тех, который мог бы быть?