Небо заволокло серой пылью. Аместрийская армия вновь наступала семимильными шагами, оставляя за собой руины, воронки и выжженную землю. Командование постановило стереть с лица земли целых два округа, и военные, не покладая рук, не считая пуль, шли вперед и смотрели в лицо собиравшей кровавую жатву смерти.
Бригадный генерал Фесслер был чертовски недоволен вверенными ему людьми. Дефендер, на которого он так ставил, был пока неспособен вернуться в строй, поэтому из алхимиков у него снова был Армстронг — этот детина считался за двоих. По мнению Фесслера, совершенно незаслуженно, потому как абсолютно неподобающей мягкосердечности и сострадания в этой, казалось бы, машине для убийств хватило бы не то что на двоих — на десятерых. Именно Армстронга честолюбивый Фесслер считал повинным в том, что фюрер на столь ответственную операцию под его командование отрядил не дивизию, как в последнее время, а бригаду. Теперь бригадный генерал с тяжелым сердцем смотрел, как увеличивалось количество павших — тела в синих мундирах относили под уцелевшую крышу полуразрушенного строения с колоннами, видимо, местного храма, — и думал о том, что, если он вернется, то полковник Москито, скорее всего, и правда утрет ему нос. Да и станет, поди, тоже бригадным генералом. И уж точно получит в командование целую дивизию, а не какую-то там жалкую бригаду.
Все как-то резко умолкло, словно управляемая тысячами вооруженных людей махина, поворчав мотором, встала.
— Что за черт? — Фесслер, погруженный в собственные мрачные мысли, окинул солдат недовольным взглядом.
Солдаты, решив, что коль скоро вопрос задан не по уставу, то можно и отмолчаться, расступились, пропуская бригадного генерала вперед. Фесслер прищурился и огляделся — ему не хотелось соваться в самое пекло, но, похоже, все и правда стихло и опасности — по крайней мере, пока — нет.
Кто-то из солдат оттаскивал раненых в стороны, кто-то закрывал глаза павшим товарищам — буднично, привычно, в очередной раз. На застывших лицах мертвых ишваритов лежала тяжелая печать всепоглощающей ненависти — на мгновение по краю сознания Фесслера проползла мысль, что вся это ненависть назначена никому иному, как ему самому. Впереди на коленях, держа на руках изрешеченное пулями тельце ребенка лет девяти-десяти, стоял Могучерукий алхимик, Алекс Луи Армстронг.
— Как?! Как же так?! — Армстронг рыдал в голос; земля содрогалась в такт его могучим плечам. — Как можно продолжать это ужасное избиение?!
По лицу алхимика текли слезы, падая на мертвое тело ишварской девчушки, смешиваясь с еще горячей кровью. Но девчушке было уже все равно, как бы ни оплакивал ее заклятый враг. Позади Армстронга стояли несколько солдат. Кто-то отворачивался, кто-то утирал мокрые глаза пропахшими пылью, гарью и порохом рукавами.
Фесслер побагровел. С такими вояками ему не то что не ждать повышения — как бы в полковники не разжаловали!
— Ма-а-алчать! — гаркнул Фесслер. — Майор Армстронг! Встать!
Но Армстронг продолжал стоять на коленях, прижимая к себе тельце малышки, словно та была его родным ребенком. По лицу его текли слезы, на лбу выступили капли пота, он укачивал мертвое тело и что-то неслышно нашептывал. Рукава его формы пропитались кровью.
— Оглянись вокруг, сукин ты сын! — рявкнул Фесслер. Его переполняла бессильная ярость. — Вставай!
Армстронг не реагировал на приказ. Теперь стало отчетливо слышно, как он, качаясь в такт, напевает колыбельную. Солдаты вокруг замерли.
— Вставай и сражайся, мать твою! — Фесслеру казалось, что он пытается докричаться до пустоты. Паника подступала к горлу — что, если он так и не сможет совладать даже с жалкими остатками собственной бригады?
Он поджал губы, прикидывая, как еще можно повлиять на не в меру сентиментального алхимика.
— Или ты хочешь, чтобы твои товарищи погибли? — Фесслеру показалось, что он наконец-то нашел рычаг воздействия.
Но Армстронг не отреагировал.
— Ясно, — Фесслер плюнул на землю. — Ты — трус. Вызывайте другого госалхимика! — он ткнул толстым пальцем в стоявшего поодаль майора.
— Это... Самое... — майор так растерялся, что потерял дар речи. — Вот так... Сразу?
Фесслер смерил подчиненного неприязненным взглядом и недовольно зарычал.
— А... В округе Ганжа зачистка уже завершена! — он сорвался на визг. — А у нас...
Майор непонимающе обернулся на стоявшего рядом капитана Хьюза.
— Разрешите обратиться, господин бригадный генерал! — как ни в чем не бывало отчеканил Хьюз.
Фесслер, пыхтя, кивнул.
— Учитывая значительный перевес в сторону противника, нам трудно что-либо предпринять, — начал Хьюз. — Мы потеряли очень большое количество людей, — он кивнул в сторону храма. Туда продолжали переносить убитых и умерших от ран. Места в храме уже не осталось, и аместрийцы пытались приладить к колоннам подобие навеса, чтобы их ушедшие товарищи не лежали прямо под палящим солнцем. — К тому же теперь, когда мы лишились майора Армстронга, исходный план действий нуждается в пересмотре.
Майор глянул на Хьюза с нескрываемым уважением: он едва мог совладать с дыханием и собственным голосом, он старался не смотреть на Армстронга, но взгляд его словно магнитом притягивал огромный, как скала, алхимик, заливающийся слезами.
— В атаку! — рявкнул Фесслер, тряхнув головой. — Бейтесь, как в последний раз! Покажите мятежникам боевой дух нашей армии!
— Напыщенный болван! — прошипел Хьюз сквозь зубы, так, что слышали его только майор да фельдфебель Хавок — на сей раз даже без привычной сигареты.
— Он что же, и правда восхищается общим наступлением? — раскрыв глаза, переспросил майор.
Издалека доносились выстрелы и взрывы — похоже, на сей раз фронт неумолимо надвигался на них.
— Нет, — скривился черноусый унтер-офицер. — Хочет выслужиться перед начальством.
— Видимо, полковнику Москито удалось разорить округ Ганжа и продвинуться вперед, — скривился лейтенант с перевязанной головой. — Вот Фесслер и теряет терпение.
— Чтоб он лопнул, — с чувством проговорил Хавок, выуживая заветную сигарету.
— Шутки кончились, — покачал головой черноусый.
— Неужели... Неужели мы для него — всего лишь жалкие пешки? — майор поджал губы.
Хьюз с сочувствием посмотрел на него. Молодой совсем. Как только до майора дослужился с такой-то наивностью? Он поискал глазами новенького связиста. Третьего дня к ним прикомандировали вместе с малочисленным подкреплением — все сплошь или юнцы безусые да девчонки, или седые мужи и жены — нескольких техников и специалистов по связи. В их бригаду попал тщедушный курсант Центральной военной академии. Его фамилию Хьюз не помнил и сейчас, выискивая мальца среди уцелевших, прикидывал, как должно быть, удобно всем этим техникам иметь столь малый рост.
— Эй! — он наконец-таки углядел знакомую физиономию. — Ты!
Юнец посмотрел на него снизу вверх:
— Я, господин капитан?
— Да, ты, — кивнул Хьюз. — Как звать?
— Фьюри, господин капитан! Старший унтер-офицер Фьюри!
Хьюз хмыкнул — надо же, старший унтер-офицер!
— Вот что, Фьюри... Передай нашим товарищам, что у бригады генерала Фесслера ситуация... — он замялся, подбирая приличный эквивалент. — Крайне тяжелая. Нам необходимо подкрепление. Мы лишились государственного алхимика.
— Есть, господин капитан! — Фьюри принялся возиться с ранцем, полным проводков, вертеть ручки и переставлять клавиши переключателей.
Фесслер рвал и метал. Наконец-то удалось расшевелить Армстронга и отправить его с несколькими ранеными в сторону лагеря. Но остальные не торопились вставать в строй и идти к линии фронта. Судя по всему, ишвариты почувствовали слабину и тут же начали надвигаться.
— Полковник Гран прибыл с отрядом!
Хьюз и Фьюри переглянулись, на юном лице унтер-офицера заиграла искренняя улыбка.
— Хм-м, — полковник Гран, нахмурившись, посмотрел в сторону храма. Приладив навес, солдаты сносили туда все больше и больше погибших.
— Много наших полегло, — глухо проговорил Гран. — Показывайте, где там ишварские воины. Пойду прорывать их фронт. А вы подтягивайтесь за мной.
— Постойте! Постойте! — адъютант Фесслера, усталый темноволосый мужчина неопределенного возраста побежал вслед за Граном. — Я прикажу вас прикрыть! Не нужно так рисковать! Бригадный генерал Фесслер всегда...
— Закрой рот! — грубо оборвал адъютанта Гран. — Мое имя — Баск Гран, я — Железнокровный алхимик! Железо и кровь! Оружие — и солдат! В чем же еще мое предназначение, как не вести за собой бойцов?!
За скалистым обрывом, на краю которого расположились аместрийцы, лежала еще часть все еще не зачищенного аместрийской армией округа Омада. Гран появился вовремя: ишвариты как раз готовились начать артобстрел и подтягивали на свои позиции орудия и боеприпасы. Полковник Гран соединил ладони — меж пальцев побежали яркие молнии — из тверди выросла стена, из которой торчали дула самых разных калибров. Дула тут же открыли огонь: свистели пули, летели пулеметные ленты, рассекали воздух пушечные ядра.
— Вот это да! — искренне восхитился лейтенант с перевязанной головой. — Прикройте его! Нам нельзя потерять полковника Грана!
— Так... Так!.. — Фесслер из окна полуразрушенного домишки наблюдал в бинокль за сражением.
Там же засели связисты: Фьюри, который был меньше, чем все его передатчики, и столь же молодая белокурая девица.
— Они отступают, господин бригадный генерал, — отрапортовал Хавок.
Некоторое время Фесслер еще наблюдал, ощущая, как тепло разливается по его телу, как тревога отступает и тлеющий уголек надежды на лучшее вновь разгорается в его душе. Фесслер достал из кармана сигару, откусил кончик и с наслаждением прикурил.
— Установлен полный контроль над северным участком округа Омада, — доложил запыхавшийся младший лейтенант.
— Чудесно! Прекрасно! — Фесслер сиял, словно начищенный медяк. — Мы заставили их отступить!
Хьюз, переводя дух, в упор уставился на Фесслера.
— Продолжайте в том же духе! — бригадный генерал уже ощущал запах победы, новых погон и предвкушал, как изменится выражение физиономии самодовольного полковника Москито, когда тот услышит о сегодняшних подвигах Адольфа Фесслера. Он с наслаждением вдохнул терпкий дым — не зря берег дефицитную сигару для особенного случая!
— Хорошо? Великолепно?! — прошипел Хьюз, сжав зубы. — Паскуда! Сучье отродье! Тебя вообще не волнует, сколько наших полегло из-за твоего безрассудства?
— Тихо ты, — цыкнул Хавок. — Услышит — прямиком под трибунал...
— Не выходит на связь отряд Айзека в южной части! — Фьюри вскочил, едва не оборвав провод наушников.
— Отряд Гэрри на западе просит помощи, — подключилась девица. — Ишвариты отрезали им путь к отступлению, они потеряли большую часть бойцов! И боеприпасы почти все вышли...
— Проклятые слабаки! — проревел Фесслер. Столь явно маячивший перед ним призрак награды истаивал, растворялся, словно предрассветный туман. — Капитан Хьюз! Отправляйтесь к ним!
— Да! Так точно! — брякнул Хьюз.
— На запад! Живо! — махнул рукой Фесслер.
— Что?! — до Хьюза с опозданием начало доходить происходящее. — Кто? Я?!
— Вы тупой или глухой, капитан?! — рявкнул Фесслер, брызгая слюной. — Немедленно выполнять!
Хьюз со своим отрядом пробирался на запад, отдавая указания. Он был сам не свой: не впервой смерть опаляла его зловонным дыханием и смотрела в лицо. Но сейчас он был не просто в шаге от нее. Казалось, их отряд карабкается на по камням — по зубам спящего исполина, который вот-вот пробудится от своей вязкой дремоты и сомкнет чудовищные челюсти — разрывая тела, сокрушая кости, не слыша слез и мольбы.
— Делай как я! — увещевал Хьюз. — Кауфман, Дора — прикрытие! И, самое главное! Приказываю не умирать!
Ишвариты напали неожиданно. И где только прятались? Несколько партизанских отрядов высыпали на аместрийцев с чем были: кто с ножами, кто со штыками, кто с винтовками. Сражались с отчаянием загнанных зверей, рвали голыми руками. Их лица: старые, молодые, десткие — слились в одно кошмарное, перекошенное гримасой ненависти, с пылающими красными глазами. Справа глухо булькнул черноусый унтер-офицер — со спины его кололи штыками двое ишварских юнцов, унтер рухнул ничком, но юнцы все продолжали, улыбаясь так счастливо, словно не знали ничего в жизни лучше этого момента. Хьюз и младший лейтенант Кауфман тут же разрядили в обоих по целой обойме. Унтер не дышал. Откуда-то сбоку послышалась возня и крики. Ишварский старик стоял на коленях, прикрывая собой нескольких детей и пожилых женщин. На них были направлены дула винтовок.
— Господь наш, ты создатель целого мира и всех народов людских, — голос старика звучал ровно, спокойно и как-то умиротворяюще. — Даруй сим душам вечный покой в Царствие...
Грянул выстрел. Старик, схватившись скрюченными пальцами за простреленную грудь, умолк, только губы его продолжали читать молитву.
— Он же просил... — неверяще посмотрела молодая девушка в синей форме на солдата, выстрелившего в старика.
— Какая разница, — пожал плечами тот. — Мне надоело слушать его бредни.
Повисшая было тишина разорвалась выстрелами. Из оцепенения Хьюза выдернул стон. Маэс почувствовал, как кто-то вцепился ему в плечо.
— Кауфман! Кауфман, нет, — Хьюз подхватил падающего товарища, но тот разом стал каким-то совсем тяжелым. — Я же приказывал... Не сметь... умирать...
— Так точно, капитан Хьюз, — едва шевелил окровавленными губами Кауфман, виновато улыбаясь.
— Кауфман... Держись, я позову подмогу!
— Нет, Хьюз, — тот покачал головой. — Гиблое дело, приятель.
— Я же приказал, — Хьюз прикусил губу. Привычная маска словно спала с его лица, и он вмиг будто бы постарел лет на двадцать. — Кауфман... Держись...
— Я не хочу умирать, Маэс... — из углов глаз Кауфмана текли слезы. — Не хочу...
Что-то взорвалось почти над самым ухом. Хьюз потряс головой. Кауфман невидящим взором таращился в небо. Веки под ладонью подались вниз легко, как живые.
— Вперед! — заорал Хьюз, вскакивая и понимая одно — если за кем-то здесь и пойдут, то за ним.
Внезапно наступила тишина. До того оглушающая, что Маэс подумал, не приложило ли его взрывом до потери слуха. Пока в этой тишине не послышалось шуршание ткани на ветру. В конце узкой улочки реял белый флаг.
— Не стрелять! — Хьюз поднял руку в упреждающем жесте.
Он всматривался в группу мужчин, несших белый флаг. Впереди стоял старик в одеянии священника.
— Ну кто бы мог подумать, — удивленно проговорил Хьюз. — Это же... Рог Роу! Первосвященник Ишвары!
— Вы правы, — кивнул старик.
— Считалось, что вы бежали вглубь страны, подальше от передовой, — нахмурился Хьюз.
— Невыносимо отсиживаться в безопасности и наблюдать со стороны, как остальные гибнут в бою. Я ищу встречи с Кингом Брэдли.
— Что?! — Хьюз широко раскрыл глаза за стеклами очков.
— Я прошу пощадить тех ишваритов, что еще остались в живых, — тяжело проговорил Рог Роу. — И взамен предлагаю собственную жизнь. Вы получите голову верховного жреца Ишвары. Ибо я, Рог Роу, первый человек среди ишваритов. Неужели вам и этого мало? — Роу покачал седой головой. — Я желаю... Желаю, чтобы моя смерть стала последней на этой войне.
Хьюз стянул пилотку и смял ее в руках, опустив голову.
— Я понимаю, — кивнул он. — Я сообщу командующему офицеру.
* * *
Фесслер жадно вслушивался в происходящее и смотрел в бинокль. Завидев процессию под белым флагом, он вскочил.
— Что там у них? — гавкнул он. — Почему все стихло? Почему никто не стреляет? И кто этот старик?
— Верховный жрец Ишвары, господин бригадный генерал, — козырнул Баск Гран. — Хочет переговорить с фюрером, вот и привели.
— Идиот! — заорал Фесслер, брызгая слюной. — Что непонятного в слове "истребление"?! Приказано убить всех! Всех — до единого!
Он презрительно оглядел смешавшихся солдат.
— С чего вы прекратили сражаться, а? — выплюнул он. — А ну марш по позициям! Продолжать бой! — глаза Фесслера налились кровью. — Подумать только... — бушевал он. — Мы только продвинулись вперед... И вот тебе! В атаку, мать вашу, в атаку! Разнесите весь этот гребаный район!
Никто не шелохнулся. С головы старшего унтер-офицера Фьюри слетели наушники, а сам он стоял и хлопал глазами.
— Чего встали, как истуканы?! Пошевеливайтесь, псы! Это приказ!
— Приказ... — губы Грана под усами вытянулись в тонкую линию. — Бригадный генерал Фесслер, а вы знали...
Голос Грана звучал так угрожающе, что Фесслера прошиб холодный пот.
— В числе потерь на поле боя... Каждый пятый офицер гибнет от рук собственных же подчиненных. По крайней мере, так говорят.
Грянул выстрел. У дула винтовки в руках Грана вился дымок.
— Что?! — из раны на груди Фесслера потекла кровь. Он неверяще посмотрел на полковника. — Ты...
Бригадный генерал тяжело, словно набитый куль, завалился на бок. Ему больше не мерещились новые погоны, мир стал зыбким, пока не утратил все краски, пока не померк свет.
Гран пожал плечами и закинул винтовку на плечо.
— Шальная пуля, — равнодушно отозвался Хьюз.
— Угу. Она самая, — Хавок чиркнул зажигалкой.
— В таком состоянии бригадный генерал Фесслер не может исполнять обязанности командира, — Гран потер подбородок. — На правах старшего по званию принимаю командование. Раз уж делать больше нечего...
— Есть, полковник Гран! — солдаты вытянулись по струнке. — Мы слушаем!
Гран оглядел остатки бригады.
— Капитан Хьюз, сопроводить к фюреру первосвященника Рога Роу.
— Есть, — улыбнулся Хьюз.
— Младший лейтенант Бермут, убрать подстреленного куда подальше, — Гран сощурился на место в тени. — Туда уже некуда, оттащи куда-нибудь под солнце.
— Так точно!
— Мне следует... — Рог Роу, наблюдавший за всей сценой со стороны, наконец, подал голос. — Поблагодарить вас?..
— Вашу благодарность я принять не смогу, — жестко ответил Гран. — Но буду надеяться на успех вашей сделки с фюрером Брэдли.
— Я буду молиться за вас, — глухо проговорил Роу.
— Не стоит, — покачал головой Гран.
* * *
Брэдли поднял тяжелый взгляд единственного глаза на заплаканного майора Армстронга.
— Вы проявили себя недостойно, майор Армстронг. Как для офицера аместрийской армии, так и, тем более, для государственного алхимика.
Армстронг прятал глаза и молчал.
— Вы должны понимать, что своими действиями едва не поставили под удар всю операцию, — Брэдли, казалось, был абсолютно спокоен. — Я не отдаю вас под трибунал исключительно по одной причине...
Армстронг вытянулся и впервые нашел в себе силы посмотреть фюреру в глаза.
— Потому что вы превосходно проявляли себя до этого, майор Армстронг, — Брэдли позволил себе сдержанно улыбнуться. От этой улыбки все внутренности Армстронга совершили кульбит в его могучем теле. — Отправляйтесь в Централ. Вы комиссованы.
На ватных ногах Армстронг вышел прочь, тяжело опустился на первый попавшийся камень и закрыл лицо руками.
— Вы ранены?
Он даже не заметил, как к нему подошла Агнесс Эдельвайс.
— Нет, госпожа майор, — Армстронг покачал головой и уставился на испачканные в крови руки так, словно увидел их впервые в жизни.
— Почему вы не там?.. — нахмурилась Агнесс.
— Я... — он тяжело вздохнул. — Не могу.
Она воровато огляделась, а потом вцепилась в замаранный кровью рукав.
— Пойдемте же, — потянула его за собой Агнесс. — Поговорим там.
— Мне нужно... Вещи собрать...
— Как?! — она резко остановилась, воззрившись на него в упор.
— Меня... комиссовали, — выдохнул он.
Зависть сжала горло Эдельвайс стальной хваткой. Как бы она мечтала о том, чтобы покинуть это проклятое место! Не совершать этих преобразований — перед ее глазами все еще стояло ее стекло, ставшее могилой для тех несчастных, что искали укрытия под стенами собственных домов.
— Но...
— Второй раз он такой милости не проявит, — горько проговорил Армстронг. — Я до сих пор не понимаю, благодаря чему или кому все еще жив...
Пока он собирал поклажу, Агнесс кусала губы. Поговорить об этом всем ей было решительно не с кем: Ханна Дефендер, казалось, не тяготилась происходящим, к Ризе Хоукай Эдельвайс испытывала совершенно иррациональную неприязнь, Зельда Альтеплейз казалась ей равнодушным белым полотном. Зольф Кимбли был попросту психом, Рой Мустанг... О нем Агнесс даже думать не хотелось, хотя мысли постоянно возвращались к яркой и противоречивой фигуре Огненного алхимика. Вот появился Армстронг, но он, судя по всему, не горел желанием поддержать беседу.
— Я... — Агнесс замялась. — Пожалуй, пойду. Не хочу мешать.
Армстронг молча кивнул.
Агнесс вышла. Лагерь был почти пуст. Солнце облизывало жаркими лучами все, до чего могло дотянуться, выжигало все до дна. Агнесс вспомнила о лежащем в лазарете Дефендере. Где он пропадал? Что видел? Набрав в грудь побольше воздуха, словно перед прыжком в воду, она направилась в лазарет.
Дефендер сидел на подобии койки и читал книгу.
— Майор Дефендер... — Агнесс потупилась. — К вам можно?
Он посмотрел на нее с некоторым удивлением, но книгу отложил и слегка подвинулся.
— Присаживайтесь, майор... — он замялся. — Простите, запамятовал...
— Эдельвайс. Можно просто Агнесс, — выдохнула она, поджав губы.
Не представляя себе, с чего начать и зачем она вовсе пришла, Агнесс мяла синюю ткань брюк.
— Вы что-то хотели? — спросил Дефендер.
— Да... — кивнула она, словно решаясь. — Хотела спросить... Что с вами такое приключилось? Вас перестали искать... Это была такая потеря...
Он неловко улыбнулся.
— Я сцепился с одним... Кажется, это был их монах.
Агнесс передернула плечами — об ишварских монахах много говорили.
— Убили его? — зачем-то брякнула она и тут же осеклась.
— Не смог, — выдавил из себя Дефендер.
— И вам это поперек горла, — почти радостно выдохнула Агнесс.
— Угу, — просто отозвался он. — Знаете, Агнесс... Я лежал в госпитале... У Рокбеллов... Они...
Дефендер замолчал, словно прикидывая, следует ли рассказывать дальше. Но что-то внутри него будто бы лопнуло, как нарыв с долго копившимся гноем.
— Они лечат всех. И... — он покивал. — Ишваритов в том числе. И, знаете, Агнесс...
Он посмотрел ей прямо в глаза. Будь что будет.
— Они — люди. Не какой-то там абстрактный враг. Не чудовища. Они — отчаявшиеся люди, на которых натравили нас, как свору притравленных собак! Я заставлял твердь дрожать. Да кому я, впрочем, рассказываю, — он махнул рукой.
— Я преобразовывала их укрытия в стекло, — подхватила Агнесс. — Они умирали под ним, умирали в агонии. Я помню их лица. Но никто из них не сделал лично мне ничего дурного! Я несу им смерть по приказу!
— Вот-вот...
— Джейсон, — она придвинулась к нему ближе и горячо зашептала. — Армстронга комиссовали. Его не отдали под трибунал, слышите? Уйдем? Уйдем, как он?
— Нет, — покачал головой Дефендер. — Так нельзя.
— А как? — горько спросила Агнесс. Ей хотелось плакать.
— Сбежим? — в глазах Дефендера загорелся какой-то странный огонь. — И оставим все, как есть? Поймите, если мы уйдем — ничего не изменится!
— А что... Что вы хотите изменить? — она не верила своим ушам.
— Все, — твердо проговорил Дефендер. — Я хочу изменить все.
