Удержи меня

В том году июль выдался на редкость жарким. Семнадцатилетний Азира Фелл сидел на берегу реки, глядя на яркий желтый шар, медленно скрывающийся за деревьями на противоположном берегу. Течение было тихим. Лишь изредка тонкая рябь нарушала спокойствие вод, искажая отражение того изумительного заката. Юноша частенько бывал здесь в такое время. Была б его воля, он бы каждый вечер проводил у реки. Рассветы не особо занимали его: совсем другие цвета, другие ощущения, да и вставать рано не очень-то хотелось. То ли дело закаты. Яркость и нежность цветов, плавность и резкость их переходов – все эти контрасты так успокаивали и в то же время вызывали бурю эмоций. Чтобы понаблюдать такое зрелище, Ази нередко приходилось сбегать из дома. Родители всегда запрещали ему подолгу гулять за пределами деревни, а в такое время они и вовсе не разрешали покидать Эдем. Когда Азира Феллу было четырнадцать, он постоянно устраивал истерики по этому поводу. Однако мать всегда умела успокаивать мальчика и охлаждать его пыл. Ази любил свою маму и всегда её слушал. Но смерть неумолима не перед кем. Во время голода в деревне погибла почти половина её населения. В это число входила и Джулия Фелл. В доме сапожника навсегда утихли радостные голоса. Азира Фелл рос. И его пыл рос вместе с ним. Как бы ни старался отец справиться с воспитанием сына, ему это никак не удавалось. Душевная рана от потери жены и непослушный подросток, (с которым горе-папаша толком-то и общаться не умел) вечно доставляющий проблемы, сделали Орландо Фелла вечно серьезным и сварливым. Рассорившись со всеми соседями, он и вовсе отвык от общения и решил всё свое время уделять любимому делу, а именно починке сапог. Вскоре мистер Орландо Фелл стал «стариком Феллом», которого, по сути, недолюбливала большая часть деревни. Однако ж все были согласны, что лучшего сапожника, так горячо любящего своё дело, на свете не было. По крайней мере, в Эдеме. Юного Ази считали странным все: и его сверстники, с которыми он никогда не играл в детстве, и старики, которые:

а) недолюбливали старого Фелла, а вместе с ним и его сына б) считали странным его (Ази) поведение.

(Чтение заумных книг и многочасовое ежевечернее «пяленье» на закат никак не вписывалось в их представлениях о занятиях, которым предаются красивые юноши в полном расцвете сил) Единственным человеком, кто не сторонился юного Фелла, была Анафема, дочь сумасшедшего плотника. (Нет, плотник не потерял свою жену. Агнесса жила и здравствовала и до той поры. И благо в тех краях не было инквизиции. И нет-с, Агнесса была не ведьмой, а потомственной знахаркой. Почему же плотник – сумасшедший? Простой вопрос – простой ответ. В девичестве Агнесса имела фамилию Псих. И надо же было ей выйти замуж за парня по имени Джейк Патт. По кодексу знахарки (если таковой имеется), любая потомственная не-ведьма должна была никогда не менять свое last-name, иначе бы она потеряла весь свой дар. Хотя здесь, скорее всего, замешан феминизм на ранней стадии развития. Агнесса настояла на (хотя бы) двойной фамилии. С тех самых пор Джейк Псих-Патт и получил своё незамысловатое прозвище: «Чокнутый Джейк».) Итак, Анафема и Азира были друзьями. Хотя это, наверно, слишком сильно сказано. Они встречались лишь раз в неделю, когда ходили к молочнику. Именно во время таких прогулок (плюс время в очереди) они и болтали о всякой всячине. Анафема считала Азира Фелла – славным малым ( а если точнее, славным малым с о-о-очень трудно выговариваемым именем. Честно признаться, она с первого раза даже и не разобрала его. А после стала звать Фелла-младшего Азирафаэлем. И он, в принципе, не возражал). /и если Наш читатель не против, то далее в Нашем скромном повествовании Мы тоже будем называть его Азирафаэлем, поскольку все мы немного Анафема;)/ Для Анафемы Азирафаэль был хорошим знакомым, с которым можно было побеседовать, коротая время в очереди за молоком, не более. Думаем, Мы не соврем, если скажем, что она волновалась за юношу и не одобряла его поздние посиделки у реки. Анафема была старше Ази на два года. Она родилась двенадцатого февраля и злой рок миновал её.