Цепи. История Прествудского замка.

      Едва смолкли шаги господина, как Ринар набросился на свёрток, оставленный на полу. За последнюю неделю у юноши сильно обострились органы чувств, и он давно унюхал через ткань пленительный запах еды. Он был безумно голоден, но терпел до последнего, чтобы в очередной раз не унизиться в глазах Фарнеуса. Но теперь, когда аристократа не было рядом, он дрожащими руками жадно засовывал в рот сыр, мясо, варёный картофель, свежий хлеб и огурцы. Пленник набивал щеки до отказа, почти не жуя. Он остановился, только когда свело желудок. Нужно было есть аккуратнее.       Юноша напялил на себя сюртук и спрятал остатки еды за пазухой на тот случай, если придут крысы, или Вилберн снова передумает его кормить и решит забрать свёрток обратно. Пусть теперь попробует его отобрать.       Сюртук был парню сильно велик и смотрелся на исхудавшем теле нелепо, но кому какое дело! Он грел тело и душу и создавал иллюзию безопасности. После еды сразу потянуло в сон. Крысы за ночь так и не объявились, не выдали свое присутствие ни писком, ни любым другим шумом, быть может, их и не было вовсе. К черту крыс! Ринар закутался в сюртук и стал укладываться. Желание спать в конце концов перебороло страх перед хвостатыми ублюдками. Но что-то постоянно впивалось в бедро и не давало удобно устроиться. Юноша начал раздражённо ощупывать свою одежду и с удивлением обнаружил что-то в кармане. Он просидел в сюртуке всю ночь, и тот определённо был пуст до этого самого момента. Неужели Вилберн успел что-то незаметно подложить?       С чувством непонятного волнения парень вынул небольшой твердый предмет из кармана. Это был ключ. Старый, особенный ключ. Явно не от дверного замка. Неужели?... Ринар опустил взгляд на свою прикованную к цепи ногу. Сердце бешено заколотилось, готовое выпорхнуть из-под рёбер. Разъем на колодке полностью подходил под форму ключа.       - Не может быть… Этого не может быть…       Юноша мгновенно позабыл про сон. Он не мог поверить своим глазам. Его мучитель, Вилберн Фарнеус, снизошел до истинной добродетели и даровал своему рабу свободу? Он ведь обещал в своей последней фразе, что пленник получит желаемое! Так и было, верно? С чувством непередаваемой радости и благодарности Ринар провернул ключ в отверстии, и на щелчке колодка отворилась. И больше не было пут и цепей.       Юноша поспешно отбежал подальше, в глубине души опасаясь, что металлические цепи, не желая отпускать свою жертву, вдруг оживут и набросятся на него, опутывая, словно змеи. Но этого, конечно же, не случилось. Колодки остались валяться там же, где их и оставили, а Ринар теперь мог свободно перемещаться по подземельям на своих ногах. Юноша потоптался на месте, пытаясь решить, как ему поступить дальше. Рвануть на свежий воздух в эту самую минуту не раздумывая? Или же попробовать выстроить какой-нибудь план? Что, если Вилберн затеял всё это не по доброте душевной? Что если всё это часть его игры, и, выйдя отсюда, рыжий бес попадет прямиком в ловушку? Воришка ещё несколько минут задумчиво расхаживал из стороны в сторону, наслаждаясь движениями и внимательно осматриваясь. По сути у него оставалось всего два варианта – остаться гнить здесь или попытать удачу на поверхности. И поблизости, как на зло, не оказалось ничего, что могло бы хоть мало-мальски сгодиться за оружие. Хотя… Здесь был стул! Ринар ощутил в своем теле внезапный прилив сил и яростно набросился на единственный элемент мебели. Он бил стулом по стене, пока тот не развалился. Отодрать ножку, однако, оказалось не так легко. Она была весьма крепко приколочена, но бес справился. Теперь у него в руках была крепкая, подходящей длины деревяшка с двумя торчащими острыми гвоздями. При должной силе и точности удара этими гвоздями вполне можно было бы пробить кому-нибудь череп, не говоря уже о том, как легко ей будет продырявить неприятеля. Теперь Ринар сможет защитить себя. Он без зазрения совести прикончит любого, кто встанет на его пути к свободе. Слишком дорого она ему досталась.       Со свечой в одной руке и своим примитивным оружием в другой пленник неспешно двинулся к лестнице. Он вглядывался в тени, вслушивался в каждый звук и был осторожен как никогда. Пришлось преодолеть несколько пролетов, коридоров и развилок прежде чем наконец оказаться у поверхности. Подземелья под замком были похожи на лабиринт Минотавра, и чертовски страшно было здесь заблудиться и потерять драгоценные минуты. Но очень скоро Ринар почувствовал бегущий по ногам сквознячок. Он поставил свечу на пол так, чтобы можно было видеть, в какую сторону колышется огонек. Теперь бес точно знал, куда ему идти.       По мере приближения к последней заветной двери аромат свежего воздуха становился всё сильнее. С каждой минутой юноша ускорял шаг и уже практически мчался по последним ступеням, отделяющим его от свободы. Сквозь щели неплотно прилегающей, изрядно иссохшейся с годами двери проникал яркий солнечный свет.       Ринар словно вошел во врата рая, когда с разбегу врезался в дверь и буквально вывалился на землю, ослеплённый таким непривычным изобилием света. Он рвал пальцами траву и вдыхал её запах полной грудью, ощущая, как слёзы счастья подступают к горлу. Он лег на спину, позволяя тёплым летним лучам согревать его лицо и тело. Он мог слышать жужжание мух, пение птиц и копошение насекомых. Где-то вдалеке мычали коровы и кудахтали куры, занятые своими повседневными животными делами. Всё вокруг было наполнено жизнью, а воздух пьянил ароматами крепче вина.       Хотелось остаться лежать вот так на мягкой и теплой земле, но нельзя было терять время. Пока Ринар находится на земле Фарнеуса, он не был в безопасности. Его могут упечь обратно в подземную тюрьму в любую минуту. Нужно бежать, как можно скорее.       Юноша начал пробираться буквально на четвереньках от куста к кусту. Глазам понадобилось не менее пятнадцати минут на то, чтобы адаптироваться к свету, так что юноше приходилось первое время пробираться почти в слепую. Он старался держаться подальше от людских голосов, и пока всё шло отлично. Обретя наконец способность отчётливо видеть, Ринар распознал вдалеке свой долгожданный билет к свободе – одиноко пасущуюся лошадь. Она не была подготовлена к езде и мирно пощипывала травку, будучи привязанной к забору. Но юноша управился бы с кобылой и без поводьев с седлом, лишь бы только она была не хромой. Бес молился без остановки, пока прокрадывался к животному. И, кажется, небеса его услышали. Его никто до сих пор не заметил. Парень отвязал драгоценную лошадку и запрыгнул на спину с забора, крепко вцепившись пальцами в гриву.       - Давай, милая! Ради всего святого! Но!       Лошадь испуганно заржала, почуяв запах незнакомого человека, но пустилась вскачь, когда всадник поддал пятками. Кобылка мчалась во всю прыть, унося Ринара всё дальше и дальше от проклятого замка и его владельца. От скорости и счастья кружилась голова. По пути беглеца на ворованной лошади таки заметило несколько человек, но кто же теперь его догонит? Юноша хохотал во всё горло, мчась мимо испуганных и ошарашенных рабочих. Кто-то пытался закрыть перед ним ворота, но не успел. Рыжий бес уже во весь опор летел по полю в бескрайнем океане тепла, света и зелени. Пара слезинок слетели с его ресниц вместе с ветром, оставаясь позади со всеми его страданиями, страхом и унижением. Прощай, Вилберн Фарнеус! Прощай, чертов ублюдок! Ринар ла Герт был наконец свободен!       Безмятежное счастье беглеца нарушил звонкий собачий лай, доносящийся откуда-то спереди. На парня объявили охоту и выпустили гончих псов. Ринар, конечно же, не дурак мчаться прямо в руки охотников. Справа протекала река, так что единственным выходом было свернуть налево в сторону леса. Юноша понял, что попал в ловушку в ту самую минуту, когда навстречу ему из леса повалила группа вооруженных всадников. Все было подстроено: и ключ в кармане сюртука, и якобы случайно оказавшаяся на пути одинокая кобыла, и почти полное отсутствие людей на территории… Вилберн даже знал, в какую сторону беглеца помчит лошадь… Конечно, ведь это была ЕГО лошадь…       Ринар отчаянно стиснул зубы и под звуки выстрелов пустился в обратную сторону, к реке. Он сможет укрыться в роще по другой берег, если поторопится и быстро пересечёт реку вплавь. У него все еще был шанс на свободу. Ублюдок-аристократ не мог рассчитать всё, наверняка в его плане была брешь. Вот именно сейчас мог ли Фарнеус предположить, что его изнеможенный пленник бросит вызов сильному течению? Он ведь ожидал, что раб продолжит побег верхом и свернет в сторону замка, сделав круг позора!       Мощный поток уносил пловца всё дальше и дальше. Ринар умел плавать превосходно, но от холодной воды, страха и слабости конечности начинало сводить. Юноша уже в буквальном смысле боролся за жизнь, преодолевая метр за метром, и отчаянное желание спастись, страх перед смертью и клеткой заставляли его исхудалое, обессиленное тело барахтаться, что есть мочи. Когда туловище наконец добралось до суши, когда ужас перед неминуемой гибелью в ледяной воде развеялся, конечности перестали слушаться и упали на землю плетьми. Тяжелыми и неподъемными. Оставалось только лежать, глубоко дышать и надеяться, что течение унесло парня достаточно далеко от людей господина, что его здесь не найдут. По крайней мере в ближайшие двадцать минут. Но внутри всё в одночасье оборвалось, когда до ушей минут через пять донесся топот копыт. Вилберн рассчитал всё. Даже побег через воду. Даже силу течения и расстояние, на какое должно было отнести пловца. Он знал почти точно: куда и к какому времени оказаться на этом самом месте.       К своему собственному удивлению Ринар даже рассмеялся. Он смеялся над собой, над своей глупостью, над рухнувшей надеждой, над своими жалкими и безуспешными потугами. Он вдруг ощутил себя героем какой-то глупой трагикомедии. Не видать ему свободы, как своих ушей. - Сукин сын…. Чертов хитрый ты, сукин сын… - повторял пленник сквозь свой безумный смех, когда его поднимали с земли, как размякшую тряпку.       Его везли обратно к замку. Обратно в подземелья. Обратно в свои кандалы. На цепи. А он все смеялся, задыхаясь в душе от слёз горя и отчаяния.