Цепи. История Прествудского замка.

      Всё то время, что Ринар наслаждался длительной прогулкой, ему было невдомёк, какие страсти кипели в его отсутствие. Мысль о том, что своим исчезновением он ввёл смуту и суету в размеренную жизнь замка, сладко грела душу. Он воображал, как все носятся, разыскивают его, как злится этот важный гусь Фарнеус… Но ничего этого Ринар не увидел и был изрядно огорчён. Когда он въехал обратно на территорию замка, гордый и довольный собой, никто не помчался ему навстречу с ружьями и веревками, никто не изобразил даже изумления или негодования на лице. Местные рабочие изрядно устали и проголодались после трудового дня, и эффектного возвращения не случилось. Юношу встретили весьма равнодушно. И только Вилберн смотрел на своего всадника уже без утреннего энтузиазма. Он был угрюм и не произнес ни слова.       - Эй, рыжий! – лишь один единственный человек обратился к юноше, когда тот заводил Ветер в стойло, - Ужинать-то идешь, или как?       Парень улыбнулся, завидев знакомое лицо с рынка рабов. Удивительно, а ведь всего несколько недель назад они вместе стояли в кандалах и тюремных робах. Ринар уже очень смутно помнил эти несколько дней, когда его с остальными заключенными предлагали в качестве живого товара всяким расфуфыренным господам. И всё это уже казалось далёким страшным сном. Дурные воспоминания быстро размывались в голове юноши, освобождая место для новых радостей жизни. Возможно, однажды он даже начнет забывать и о тех кошмарных днях, проведённых под землей в цепях. Но не раньше весны. Не раньше того самого дня, когда он с вольной и мешком денег двинется навстречу новой прекрасной жизни. А покуда он здесь и видит эту мерзкую аристократическую рожу, он будет помнить каждую минуту мрака, голода и жажды, каждый удар кнута, каждое сказанное слово.       Ринар проследовал в столовую следом за старым знакомым, чьего имени даже уже не помнил и не особо, если честно, хотел запоминать. Будь в окружении Фарнеуса хоть самые милые и добрые люди на свете, юноша не хотел иметь с ними никаких дел. Он твердо решил отстраниться от остальных обитателей дома, исполняя свою единственную и главную цель – подготовить скакуна к турниру. Всё остальное Ринара не касалось, хоть огнем всё вокруг гори. Никакой дружбы, никакого лишнего общения и никаких привязанностей.       Лишь после того, как горе-наездник набил брюхо сам, он вернулся в конюшню, чтобы покормить жеребца. У Ветра выдался сегодня тяжелый день. Никогда прежде ему не приходилось так много двигаться и так мало есть. Он продемонстрировал отличную выносливость и полное послушание. Ветер оказался отличным жеребцом и хорошим другом. Юноше было даже самому немного стыдно, что он так измотал животное. Он решил провести вечер со скакуном и в благодарность за этот прекрасный день хорошенько о нём позаботиться. Парень усердно вычищал копыта щеткой от обсохшей грязи, когда в конюшне наконец объявился Вилберн. Ринар давно дожидался этого разговора. Ему было чертовски любопытно узнать, что же достопочтенный господин скажет по поводу этой затянувшейся прогулки. Мужчина не сказал еще ни слова, но бес уже расплылся в довольной и язвительной улыбке. Однако Фарнеус отчего-то не торопился разглагольствовать. С минуту он молчаливо и задумчиво наблюдал за работой парня.       - Так и будешь таращиться, или уже скажешь, что хотел? Не стой столбом! Давай, ругай меня, читай нотации, угрожай, трепи языком, как вздумается, да только поскорей. Ты отвлекаешь меня от дела.       - Я разрываю наш с тобой договор. Я больше не нуждаюсь в твоих услугах. Ты отправляешься обратно за решетку, - коротко и сухо произнес наконец мужчина.       Ухмылка Ринара мгновенно испарилась. Такого поворота событий он явно не ожидал.       - Что за бред?! Ты не можешь вот так легко расторгнуть наш договор! Ты же сам предложил мне стать твоим наездником! Я тебе нужен!       - Это было до того, как ты покинул мои владения в самоволку. Не настолько сильно ты нам нужен, как тебе того хотелось бы. Мы найдем тебе замену. Ты не стоишь того, чтобы я рисковал одним из лучших своих жеребцов. Ветер стоит дороже тебя раза в три. Ты потерял мое доверие, и я не позволю тебе больше прикасаться к моим лошадям.       - Ты не посмеешь вернуть меня обратно в подземелья, - процедил сквозь зубы парень, ощущая, как его накрывает ярость.       - Неужели ты в самом деле думал, что можешь вот так легко распоряжаться моей собственностью, ездить, где тебе заблагорассудится, а после безнаказанно вернуться, как ни в чем не бывало?       - Я не крал твоего коня! Не сбегал! Не сделал тебе ничего дурного! Ты не можешь так поступить со мной!       - Укради ты в самом деле Ветер, ты бы уже завтра был мертв. Но ты нарушил дисциплину – строго установленные правила этого дома. А самовольства и непослушания я не потерплю. Я дал тебе шанс на новую жизнь, но ты его профукал. Снова. Ты неисправимо туп.       - Ах ты сукин сын!!!       Ринар бросился на ненавистного блондина с кулаками. Раз его судьба была предрешена, терять было уже нечего. Без боя он не даст посадить себя обратно на цепи. Но предугадать такую реакцию было несложно, и Вилберн уже был готов к контратаке. Он пригнул голову и сильным толчком в живот повалил беса на стог сена. Над юношей угрожающе нависли вилы прежде, чем он успел сообразить, что произошло.       - Это МОЙ дом. МОИ лошади. И всё, что ты видишь вокруг, до чего только можешь прикоснуться, всё это принадлежит МНЕ. ТЫ САМ принадлежишь МНЕ. И вся твоя никчемная жизнь принадлежит МНЕ. Я здесь устанавливаю правила. Я решаю что, где, когда и как ты будешь делать в МОЕМ доме и на МОЕЙ земле. Хочешь свободы? Достойной жизни? Уважения? Хочешь пронести золотой кубок на глазах у сотен восторженных глаз? Так заслужи всё это!       Вилы вонзились в сено над самой головой Ринара. В это самое мгновение Вилберн был тверд и властен как никогда прежде.       - Считай это моим первым и последним предупреждением. Ты знаешь, что ждет тебя, если посмеешь разочаровать меня вновь. Не подводи меня больше.       Аристократ покинул конюшню, оставив парня лежать в сене испуганным и злым. Что ж, если Фарнеус хотел просто проучить мальчишку, то у него это прекрасно удалось. Вид острых вил, нависших над лицом, был куда более убедительным и доходчивым, нежели тысяча слов. Бес, конечно же, ненавидел господина. Но чёртовы подземелья он ненавидел больше. Какого дьявола он вообще вернулся? Ведь мог же быть уже за сотни километров от этого проклятого места… Быть может, он просто устал он бродяжничества? Быть может, это действительно то, о чём Ринар мечтал: проехаться верхом на великолепном жеребце не просто средь каких-нибудь селян, а перед высшим светом под шум восторженных аплодисментов с золотым кубком победителя в руках…       Конечно же, именно об этом он и мечтал. И семя трепетной мечты проросло в душе задолго до появления парня в замке… Необычайно красочно и чётко в это самое мгновение картина триумфа встала перед глазами юноши. И будто бы он уже слышал этот хор голосов с трибун, скандирующий его имя… А его жеребец, бесподобный скакун, лучший из лучших, стоял прямо сейчас наяву рядом с ним и устало дремал…       Никогда прежде парень не был так близок к осуществлению своей мечты, как сейчас. Всего-то и нужно было, что усердно тренироваться и по возможности не бесить местного хозяина. Нет, бес ни за что не вернется в подземелья. Он не допустит этого. Он станет лучшим наездником, ибо сам так решил. Единственным препятствием на пути к мечте могла стать лишь гордыня и природное упрямство молодого ла Герта. Или какое-нибудь новое помешательство Фарнеуса. Будущее Ринара отныне всецело было в руках ненавистного, жестокого и себялюбивого ублюдка Вилберна, и осознавать это было как никогда тошно. Ни разбитое лицо, ни разбитые кости – ничто не могло сравниться с болью разбитой мечты. Уж кто, а бес знавал это не понаслышке. За свою недолгую жизнь он собрал весьма богатую коллекцию порушенных мечт.       Какая же всё-таки грустная ирония: твой новый смысл жизни, твоя трепетная мечта – это лишь забава избалованного богача, который случайно нащупал самые тонкие струны твоей души и теперь бесцеремонно на них брякает. Мерзавец Фарнеус! Гореть ему в аду синим пламенем! Но не раньше, чем Ринар приведёт его коня к финишу.