Цепи. История Прествудского замка.

      Ринар подманил к себе жеребёнка и угощал его кусочками сладкой моркови, когда услышал голос господина за спиной.       - Утро доброе. Ты завтракал? Я не видел тебя в общей столовой.       - Я позаимствовал пару яиц в курятнике, так что я пока сыт, - не оборачиваясь, ответил парень. Очень уж мило уминал малыш свое лакомство, с задорным хрустом.       - Морковь с грядки, как я посмотрю, ты тоже позаимствовал?       - А тебе жалко? У тебя же десяток морковных грядок!       - Рад, что ты уже так хорошо ознакомлен с моими посадками. Может, тебе стоит заняться огородом вместо скачек?       - Да иди ты… - тихо буркнул рыжий, вручив последний кусочек морковки, - Мы будем уже запрягать Ветер или как? Я так скоро от скуки сдохну.       - Ветру и вчерашнего дня хватило с лихвой.       - Лишние пару часов прогулки ещё ни одну лошадь не сгубили. Он у тебя никогда не станет победителем, если будешь давать ему слабину и устраивать выходные.       Тренировки должны быть ежедневные! И в любую погоду! Распорядись, чтобы его уже запрягли в конце концов! Мне нужно понять, какова трасса в действии.       Оказаться снова в седле было чертовски приятно. Ринар не стал рассказывать аристократу о предложении его управляющего, решив, что чем меньше Фарнеус знает, тем крепче будет спать, и тем меньше бесу достанется проблем.       Ветер шёл так же послушно и уверенно, как и вчера. Но каждое препятствие ему давалось с огромным трудом, словно ему в жизни не приходилось преодолевать валуны и овраги. Он неловко перебирался через брёвна, пару раз даже задев их копытом, и едва не завалился в яму. И это на прогулочной-то скорости! Пусти коня галопом, и тот переломает себе ноги. Инстинкт самосохранения, многовековой опыт предков и тяга любого жеребца к прыжкам – всё это каким-то удивительным образом было атрофировано у животного. Это был безупречно спокойный и послушный конь, который попросту не умел бегать без ездока. Он мгновенно реагировал на любое движение поводьев, но «заставлять» животное перепрыгивать каждое препятствие собственными руками – это самое нелепое, что когда-либо случалось в ездовой практике Ринара. Отпусти юноша поводья, и Ветер либо встанет на месте, либо свернет себе шею. Этого коня сделали идеальным бездушным инструментом. Он будет делать всё, что от него потребуется, но действовать самостоятельно и ситуативно он был не способен. Конечно, его можно было бы обучить и маневренности, и лёгкому преодолеванию преград, но бездушная, пустая скотина никогда не примчит к финишу первой. И каждый новый круг на Ветре только больше огорчал наездника. Ринар был вынужден озвучить горькую правду хозяину дома.       - Ветер не сможет победить в турнире. Никогда. Сколько времени с ним не возись. Он не годится для скачек. Нам придется сменить лошадь…       - Что с ним не так?       - В нём нет огня. Нет жажды жизни. Нет страстного желания мчать вперед. Ему попросту не нравится то, что он делает. Скорости и выносливости в скачках мало. Нужно, чтобы у животного был соответствующий характер и сильная мотивация к гонке. А Ветер... Он… Он просто послушный, бесхарактерный тюфяк. У тебя есть кто-нибудь на замену, или ты только декоративных тварей разводишь?       - Ну… Один есть, - призадумался мужчина, - Изначально я хотел предложить тебе именно его, но… Это весьма опасно. У коня буйный нрав. Тебе понадобится много времени, чтобы он хотя бы позволил к себе приблизиться. Не говоря уже о том, чтобы сесть верхом. И нет никаких гарантий, что жеребец вообще когда-нибудь примет тебя, но огня и жажды жизни в нем хоть вёдрами греби.       - Покажи мне его!       Второй кандидат на скачки содержался в особенных условиях. Для него был выделен отдельный павильон, и кроме него не было других лошадей, поскольку тот их не переносил на дух. Было также видно, что стойло неоднократно сколачивали по новой, поскольку животное разбивало его копытами и выгрызало. Почуяв посторонний запах, конь сразу же принялся истошно ржать и вышибать доски.       - Что с ним такое? – с изумлением и тревогой поинтересовался Ринар, издали заслышав это безумие.       - Не знаю. Бывший владелец хотел пустить животное на убой, но я его выкупил. Должно быть он пережил сильнейшую психологическую травму… Мне понадобилось месяца четыре, чтобы расположить жеребца к себе. И не представляю, сколько времени потребуется тебе.       - Он на всех незнакомцев так реагирует?       - Да. Кроме меня к Дьяволу никто не подходит. Опасаются за свое здоровье. И не зря, должен сказать. Силы он недюжинной.       - Дьявол? Вот уж говорящее имя дал. И как же он будет участвовать на скачках, где будет полно незнакомых людей и других лошадей?       - Ты хотел животное, полное огня и страсти? Рвущееся вперед и не знающее преград? Так вот же оно, перед тобой. Я объезжал его. И скажу тебе, что большей прыти и скорости я никогда не ощущал. Быть верхом на Дьяволе все равно что мчаться на вспышке молнии. В нем столько энергии и страсти, что можно города сжигать… Если кто-то и в состоянии прийти к финишу первым, то только он. Нам нужно понять, что творится в его голове. Если мы найдем правильный подход, если займем место в сердце самого Дьявола, мы не то, что на турнире, мы в любой войне победить сможем!       Ринар с сомнением смотрел в сторону лютующего жеребца. Ей-богу, попытаться оседлать это исчадие ада – сущее безумие! Но Вилберн же как-то это смог сделать…       - Все махнули на Дьявола рукой, Ринар. Все, кроме меня. Все считают его обезумевшим чудовищем, что проще пристрелить, чем содержать. Но я вижу в нем одно из величайших и прекраснейших созданий, что я когда-либо встречал. Подойди ближе. Взгляни на него. Разве он не великолепен?       С волнением и любопытством юноша начал аккуратно приближаться к стойлу, чтобы рассмотреть того, кого именовали самим Дьяволом. От вида жеребца перехватило дыхание. Черный, словно смоль, яростный словно сам сатана, мощный и громогласный, как паровая машина, опасный и бесконечно притягательный. Какие мышцы, какая пластика, сколько энергии и жажды жизни! Ринар влюбился в это создание с первого взгляда и более не мог отвести глаз. Он словно смотрел в отражение собственной души – такой же неутомимой, отчаянной и яростно рвущейся на волю.       - Он хочет свободы. Задыхается в этих стенах. Дай ему размять ноги, Вилберн! На воздухе ему сразу станет лучше, уверен.       - Это опасно. Я не уверен, что он не набросится на тебя в тот же миг, как я уберу засов с двери.       - Не набросится. Ведь это теперь мой жеребец, верно? Выводи. Я хочу увидеть его во всей красе.       Дьявол отчаянно рвался к парню, именно к нему, словно к единственному и главному своему врагу, но от звука голоса хозяина заметно присмирел.       - Тише, тише… Мой хороший мальчик… Успокойся, этот человек не причинит никому зла. Он друг. Тише… Тсссс... – необычайно бархатным, убаюкивающим голосом говорил Вилберн.       С какой нежностью, с какой любовью он смотрел на это черное исчадье ада. Когда животное перестало лупить ногами всё подряд и вставать на дыбы, Фарнеус смог дотянуться рукой до его шеи, и конь волшебным образом сразу утих, позволяя рукам хозяина нежно поглаживать свою сверкающую шкуру и забираться пальцами в волны густой, чёрной гривы. И лишь небольшая нервная дрожь по телу и раздувающиеся широко ноздри всё ещё выдавали сильное нервное напряжение скакуна.       Толстая веревка, накинутая на мощную шею животного, едва удержит жеребца, если тот надумает размозжить копытами череп рыжего чужака, но господин был уверен в силе собственного влияния и благоразумии Ринара, который наверняка не станет делать резких движений и останется стоять на безопасном расстоянии от коня, так что веревка сейчас скорее выполняла функцию направления, нежели ограничения. Животное с опаской поглядывало на чужака, но послушно проследовало за своим хозяином из ненавистного стойла к персональному загону. Ринар остался безмолвно наблюдать за господином и его конем и их необычайной, доверительной связью. Как ни странно, ни одного зеваки близ загона не оказалось, хотя обычно рядом с лошадьми на прогулке всегда кто-то вертелся. Видимо, Вилберн дал своим людям четкие указания не приближаться к территории Дьявола ни при каких обстоятельствах.       Веревка была прикреплена к центральному металлическому столбу, и животное буквально обомлело от счастья. Жеребец мотал мордой, глубоко вдыхая свежий воздух, и рванул с места, едва Фарнеус успел отойти от столба. Конь наворачивал один круг за другим за считанные секунды, с неистовым восторгом взрывая мощными копытами землю из-под себя. Столб, должно быть, очень глубоко был врыт в землю, иначе бы скотина давно выдрала бы его с корнем.       - Уверенно заявляю, что твоё первое знакомство с Дьяволом прошло отлично! Он не попытался раскрошить тебе кости! – с широкой сияющей улыбкой заметил светловолосый аристократ.       - А многих он успел покалечить?       - Трое моих людей пострадали. Ни одного смертельного случая, но переломы и откушенные куски плоти в его послужном списке имеются. Но разве он не бесподобен?       - Он лучшее, что я видел в этой жизни. Ты был прав.       Ринар любовался движением мышц, сиянием чёрной шкуры и взмывающими в воздух вихрями конского волоса. Теперь он больше всего на свете хотел оседлать Дьявола и забрать свой кубок победителя именно на нём.