Цепи. История Прествудского замка.

- Что же ты все ходишь за мной хвостиком? – с улыбкой спросила Юджина. - Нравишься ты мне очень! Так нравишься, что налюбоваться не могу! – Ринар на комплименты дамам никогда не скупился. - Ох, лучше б по хозяйству помог. - Да разве ж я против? Говори, что нужно! Я все для тебя сделаю, милая! - Ну так слови курицу на суп. - А что ж, коня уже съели? - Конину мы вялим да на колбасу готовим. Впору к зиме готовиться: запасы да соленья делать. - И не жалко было Дымка на жаркое пускать? - Чего его жалеть, коль он помер уже? Не пропадать же мясу почем зря. - А герцогу такой подход не по душе пришелся. Мы же, выходит, его друга ели, любимца. - У герцога вся животина – сплошь любимцы, - пожала плечами девушка. – Он человек от хозяйства далекий. И голодать ему в жизни ни дня не пришлось. А Бог на что человеку всякой твари наслал? - На что? - В пищу, конечно! - А разве в Библии не сказано, что звери раньше человека появились? Ну, мы вроде как вообще последние в этот мир пришли. - Может и последние. А что это меняет? Бог нас по своему подобию создал, душу бессмертную подарил! А герцог выдумал тоже: конь – это друг! Пф. Да как животина бездушная другом человеку быть может? Глупость какая. Господину Фарнеусу стоило бы почаще в церковь ходить и не забивать голову такой ерундой. - А Граф Пушистик помрет, ты его тоже в суп бросишь? - Вот же глупый! Да как ты его в суп бросишь, коли это кот? Коты же, если чуют, что помирать скоро, они укромное место ищут, где их ни один человек не заприметит. А в голодный год и Графа Пушистика на суп пустить не грех. Только от крыс спасения никакого не будет. От таких разговоров Ринару сделалось не по себе. - Чего стоишь-то? Курицу лови! – с суровым взглядом приказала девица. Словить пернатую – дело нехитрое. Но стоило догадаться, какое за этим задание последует. - А теперь руби, - вновь деловито распорядилась Юджина. - Что? Прямо сейчас? – бес стоял растерянный и несколько напуганный. Он даже в самые суровые времена не покушался на жизнь животных. В теории он знал, как птице можно отрубить бошку, да и мяско покушать он любил, но чтобы своими руками! Ни в чем не повинное создание! Как какой-нибудь палач! - А может нужно сперва ее помыть или что-то типа того? – юноша держал курицу, прижимая крылья к теплому пернатому тельцу, пока та испуганно вертела по сторонам клювом. - Духу не хватает? Так и скажи! Ох, послал же Бог помощничка. Худенькая Юджина ухватила курицу за лапы и умеючи уложила на пенек. Не долго птичка трепыхала крыльями. Одним ловким ударом топора девушка отделила голову от шеи и поспешно сунула тушку в ведро. Курица еще немного подергалась в конвульсиях да приутихла. Ринар почувствовал, как к горлу подступила дурнота, но из последних сил старался сохранить на лице невозмутимость. Но, видимо, у него не получилось. - Тю! Неужто курицу жалко? Или вида крови боишься? Видел бы ты себя со стороны: белый стоишь, как полотно, - ехидно посмеялась красотка. - Я просто… раньше этого не делал. Как-то не приходилось. - Вроде не благородных кровей, а такой же изнеженный, как наш герцог. Бери пример с Графа Пушистика: вон какую мышь жирнючую словил. Девушка кивнула в сторону кота. Тот с гордым видом восседал над серенькой хвостатой тушкой и поглядывал на беса с легким презрением. - Занятный ты все-таки парень, Ринар. Столько всего знаешь, так красиво говоришь и затейник знатный, а кур рубить не научился. А мне в хозяйстве мужик рукастый нужен. Бес хотел было уже возразить, что, мол, научится еще, что лучше него Юджине мужика не найти, да слова так и застряли в глотке. Хорохориться перед дамами он любил и умел, а на деле… Девушка ушла с будущим супом на кухню. В ведре загустевала отвратительная темная жижа. Граф Пушистик умывал свое кровожадное мурло, готовясь к трапезе, и все еще с презрением поглядывал на рыжего. Лицезреть убийство животных второй день подряд было для Ринара уже чересчур. Да, может, он действительно в некоторой степени изнеженный, раз не выносит вид крови, не умеет умерщвлять домашнюю птицу и откровенно этого не хочет делать. Но по крайней мере он не какой-то там тупой деревенщина. И как бы сильно бес не хотел понравиться Юджине, запачкать руки и свою совесть он был не готов. - Бесчувственная ты скотина, - с обидой бросил юноша коту. – Вот подожди! День наступит, и тебя на суп пустят! Слова прошли мимо лохматых ушей. Граф Пушистик остался убежденным в своем великолепии. В голову Ринара даже закралась мысль, уж не пытается ли этот шерстистый засранец отбить у него девушку? Пока что один-ноль в пользу кота. А вообще, странная девица эта Юджина: то визжит, приметив живую лягушку, то и бровью не поведет при виде дохлой мыши и фонтана куриной крови. Ринару очень нравилась эта красотка, и осознание того, что он недостаточно хорош для нее, выводило беса из себя. Сколько юноша не старался, а их отношения не продвинулись ни на дюйм. Юджина продолжала избегать прикосновений и объятий, а невинный поцелуй закончился настоящим скандалом. Легкое прикосновение губ к щеке настолько оскорбило даму, что она восприняла это едва ли покушением на собственную честь. Девушка громко доказывала нерадивому ухажеру, что она не какая-то там проститутка, и не позволит себя лобызать каждому встречному и поперечному. Да что уж там, этим двоим даже поговорить было не о чем! Настолько разными и чуждыми они были друг другу. Раздражение крепчало. Яйца пухли все больше. Не видать Ринару любви и ласки как своих ушей. А впрочем, занятно, что Юджина сравнила ла Герта с Фарнеусом. Не уж-то у них и впрямь так много общего? С герцогом, по крайней мере, общаться приятно и интересно. Даже жаль, что природа не наградила Вилберна парой пышных, упругих сисек. Цены б ему не было.